Горди бросила подпирать спиной сосну в десятке шагов от них и подошла. Опустилась на траву по другую сторону кресла.

— А вот и наша красавица! — пропела Драгомия навстречу гостье, что показалась в воротах подворья. — Наконец-то. А то я уж и ждать перестала.

Невысокая девушка с точёной фигуркой и вправду прекрасным лицом приближалась уверенным, чуть порывистым шагом. Длинные до колен каштановые волосы распущены, карие глаза смотрят цепко, расчётливо: всё подмечают до распоследнего пустячка. Среди молодого поколения щупов Утробы она была самой сильной и, пожалуй, самой дерзкой. Не зная отказа у матери — та родила её почти в шестьдесят и не могла надышаться на свою звёздочку — Власта и с прочими тётками не слишком считалась.

Появившись в Утробе, Крислин поначалу насторожилась на её счет. Чего угодно ждала от злой надменной гордячки. Опасалась. А потом увидала, с какой лаской и терпением Власта тетешкается с годовалой Атани, и поняла, что у неё за душой. Девке только недавно пятнадцать минуло, а горя она хлебнула — на десятерых хватит. Их с матерью Гордилена с Драяной — повезло рядом околачиваться — в одном из наратов Варсии с кострища сняли, когда к нему уж огонь подносили. «Ведьмы» так разошлись, что там по сию пору судейские в постель ссатся, коли помянут их к ночи. Почти три десятка народа прикончили и не поморщились. А ведь Драяна — дочь бабушки Драгомии. Кровиночка. И похожи друг на дружку удивительно — одно лицо. А эта её лютость и остуда сердечная делает их совершенно разными. Даже с виду.

— Прости меня, бабушка, — искренно покаялась Власта с поясным поклоном. — Пришлось целое представление разыграть, чтобы от матери сбежать. Так что давай уж поскорей. Знаешь ведь её: скоро заявится. Тогда поговорить нормально не сможем. А после ещё и тётке Драяне наябедничает, что ты опять молодых приваживаешь. Они с тёткой Гордиленой снова начнут тебя доставать, — ядовито посетовала юная змеища.

— Ты о чём это? — забеспокоилась Горди.

Схватила бабушку за руку и вытаращилась на Власту.

— Забудь, — холодно бросила Баира, продолжая торчать за спиной Драгомии.

— С бабушкой ничего не случится, — пообещала Крислин. — Не о ней речь.

— Точно! — хмыкнула Власта и плюхнулась на мягкую кочку перед креслом: — Речь о наших мамках, которые скоро допрыгаются. И нас осиротят.

— Ну, ты полегче! — рассердилась Драгомия и заёрзала в кресле курицей, пробующей новый насест: — Не тебе ссыкухе старших поносить.

— Даже, если они ведут себя, как последние дуры? — лязгнул металл в голосе Власты. — И восстанавливают против себя Черногорье? Или ты ещё не догадалась, что эти новые щупы не такие, как мы? Мы с Баирой к ним разок пытались подобраться. Когда они только добирались до большого посёлка. Ты сама говорила, бабушка, что мы с Баирой сильные. А они нас учуяли издалека. И подобраться к ним не получилось.

— Не вышло, — подтвердила Баира её правоту, зло щурясь на небо.

— Бабушка! — встрепенулась Крислин, обхватив её за ноги. — Ты что, не знала об этом?

— Мама приказала не говорить…, — почти беззвучно прошептала Горди, завязавшись в какой-то угловатый узел и глотая слезы.

Баира присела рядом. Затянула этот всхлипывающий клубок на колени и принялась оглаживать русую голову, распуская узел на затылке. Бабушка приучила их к этому нехитрому способу успокоиться и расслабиться. И когда они чесали друг другу волосы, не только приходили в себя — как-то сближались, что ли. По шажку по капельке продвигались навстречу друг дружке, рождая ощущение подлинного единения, без которого у них просто не было никакого будущего. Ещё бабушка учила их не торопиться без крайней нужды, не громоздить впопыхах горы надежд. Но и не отступать перед тем холодком, что пока оставался меж ними по вине старших.

— Гордасия никогда не умела себя обуздать, — с безнадёжным сожалением пробормотала Драгомия, поглаживая макушку Крислин. — Такая уж порода. Я не оправдываю, — вздохнула она. — Просто… Мы вместе уже боле ста лет. И когда-то давно она была живой. Потом умерла и с тех пор мучает меня. Я миллион раз тужилась поднять ногу, переступить через порог и уйти прочь. Но так и не смогла её бросить. Как там твои дела, Крислин? — внезапно захлопнула бабушка ту часть души, где гноилась рана, и оборотилась другой стороной: — Научилась находиться одновременно и в центре зоны концентрации, и снаружи?

— С третьего раза на пятый, — преувеличенно озабоченно поддержала её свердианка.

— Хочешь, помогу? — предложила Власта.

— У неё это здорово получается, — подтолкнула бабушка Крислин. — Прям, будто с рождения. Редкий дар. Но опасный: не только мощь умножает, но и душу может высосать.

— А мне? — потребовала Баира в обычной беспардонной манере дочери степей.

— И тебе, — серьёзно пообещала Власта. — А ты, сестрёнка?

— Ей пока рано, — отрезала бабушка, покосившись на Горди, и вновь сделала кувырок: — А теперь я хочу знать: не задумал кто из вас какой-нибудь глупости? Бабоньки наши, конечно, без порядка в башке. Но родных матерей за это не убивают.

Гордилена, Драяна, Властирия — подумала Крислин — у них не порядка в мозгах нету, а сами мозги давно иссохли да рассыпались в беспорядке. Придумали себе своё могущество и вцепились в эту придумку, как последние дуры. Болтам да стрелам «ведьмина» сила щупов не помеха. Не слишком-то и боятся ведьм, иначе бы не прятались нынче по углам жалкие остатки их родов. Может, раньше их и терпели, но прародительницы, видать, тоже удержу не знали. А люди над собой такой пагубной власти не потерпят. И теперь, едва заподозрят женщину в «ведьмовском даре», без разговоров будут гнать и травить до последнего, не дожидаясь, чего та выкинет. Как старшую дочь Драгомии, что возомнила себя носительницей великой, необоримой силы. Оттого и сдохла, затравленная, унеся с собой кучу жизней ни в чём не повинных людей. Да ещё младшей сестре мозги на сторону свихнула — Драяна в самом деле сумасшедшая.

— Матерей не убивают, — как-то зловеще согласилась Власта. — Но и умирать за их дурость нам тоже никто в обязанность не вменял. На это дочернее почтение не распространяется.

Она глянула на бабушку с вызовом: пуганая, битая девчонка боролась за жизнь. И никакие резоны в пику этому её желанию не принимала. Даже под угрозой остаться один на один с жизнью.

— Дочь не может оплачивать жизнь, данную матерью, этой самой жизнью, — мрачно процедила Крислин.

И отправила Власте посыл, мол, в этом я с тобой. И до самого конца.

— Дочь в долгу перед своей дочерью, — примкнула к ним Баира, ни