Но кооператоры-ученые пошли дальше всех. Они устанавливали связи с директорами госпредприятий, после чего скупали дефицитные товары по твердым государственным ценам и потом продавали их через свои кооперативы по завышенным ценам.

Когда весь дефицит был продан, началась обналичка государственных средств. Государственные предприятия пропускали свои заказы через различные межотраслевые центры научно-технического творчества молодежи. Центры не платили налоги и обналичивали средства от таких заказов, забирая себе 5-25%. Кроме того, центры, вместо внедрения молодежных научно-технических разработок в производство и распространения научной литературы, занимались высокоприбыльной перепродажей компьютеров и алкоголя сомнительного качества.

Предприимчивые сотрудники научно-исследовательских институтов стали предлагать на продажу тексты старых отчетов и диссертаций. Ведь именно эти материалы использовались для оправдания обналички или попросту воровства: их представляли проверяющим как доказательства целевого использования средств. В научно-исследовательских институтах в горбачевские времена и так никто уже толком не работал, и в простонародье их называли «домами отдыха». Некоторые сотрудники по инерции тратили силы на написание и защиту диссертаций, в то время как их более предприимчивые коллеги использовали счастливую пору для накопления первоначального капитала.

Кооператоры получали в банке дешевые кредиты, купить на них дефицитные материалы, потом продать их по «кооперативной» цене, а проще говоря, за три цены, а потом вернуть ссуду в банк с минимальными процентами или вообще без них. Имелись случаи, когда после получения банковских кредитов кооперативы прекращали свою деятельность и кредитные деньги растворялись. Деятельность кооперативов привела к тому, что в обороте появился излишек наличных денег, на которые население стремилось купить хоть что-нибудь, чтобы как-то их вложить. Прилавки магазинов пустели, а деньги стремительно обесценивались. Такое положение в экономике не могло не вести к краху.

Очень быстро кооператоры стали хозяевами жизни – так называемыми «новыми русскими». Они одевались в модную одежду дорогих брендов: кожаные куртки, черные джинсы, ботинки из крокодиловой кожи, некоторые носили красные или малиновые пиджаки. Их отличительной особенностью была массивная золотая цепь на шее, которую интеллигенция называла «цепью для затычки от ванны». Они ездили на подержанных иномарках премиального класса, которые в конце восьмидесятых уже стали проникать на рынки СССР. Но самое главное было в том, что они ни во что не ставили людей, которые не столь преуспели в жизни. Деньги стали для них единственным мерилом успеха, и они полагали, что могут купить практически все.

Летом 1988 года на 19-й партийной конференции был принят проект конституционной реформы, и создана двухуровневая представительная система: на первом уровне Съезд народных депутатов СССР, куда были избраны 2250 депутатов, и Верховный Совет СССР с 554-мя депутатами. После выборов Съезда народных депутатов СССР в марте 1989 года, которые впервые были проведены на альтернативной основе, началось публичное обсуждение различных предвыборных программ. Народ голосовал за кого угодно, только бы не за коммунистов. В Ленинграде не был избран ни один партийный и советский руководитель города и области, никто из бюро обкома КПСС, включая первого секретаря. В доверии отказали даже командующему военным округом.

А 25 мая 1989 года открылся Съезд. Все заседания транслировались по телевидению и радио в прямом эфире, и тогда перестали работать даже те, кто еще по инерции трудился. В транспорте, на улице, в парках и скверах сидели люди с транзисторными приемниками и слушали выступления делегатов. Наметилось противостояние М. С. Горбачева с академиком-диссидентом А. Д. Сахаровым96. Выдвинулись яркие личности, в основном, из преподавателей и научных сотрудников, которые благодаря съезду стали известны на всю страну. Переквалифицировавшись в публичные политики, они были избраны на руководящие посты и возглавили оппозиционные движения. Гавриил Попов стал мэром Москвы, Сажи Умалатова возглавила радикально-политическое коммунистическое движение, Анатолий Собчак был избран мэром Санкт-Петербурга, а Юрий Афанасьев возглавил движение «Демократическая Россия».

В крупных городах началась серия многотысячных митингов. Люди были опьянены свалившейся на них свободой слова и верили, что, сбросив оковы коммунизма, они сразу окажутся в светлом и счастливом будущем. Они считали, что в условиях подлинной демократии коллективный разум народа вберет в себя множество различных индивидуальных мнений и самостоятельно найдет верное решение. Диссиденты, неформалы и демократы встали в общий строй и стали развивать освободительно-разрушительное движение в СССР.

Блестящая в застойное время Москва захирела, а ее жители обнищали. Максим и Лита стали реже собирать гостей, потому что с продуктами были проблемы, а нормального алкоголя и вовсе было не достать. На кафедре у Максима все занимались своими делами, на какое-то время даже остановилась работа ученого совета: его полномочия забыли продлить. Максим, помимо кафедры, работал научным руководителем в группе Фикрята Ахмеджановича Табеева, который был первым заместителем Председателя Совета Министров РСФСР. Они разработали программу выхода из кризиса, в которой на первом этапе предлагали сочетать государственные начала с элементами рыночных отношений с тем, чтобы впоследствии постепенно перейти к рынку без ущерба для населения. Программа была рассчитана на шесть или восемь лет.

Лита по-прежнему преподавала английский в школе и помогала Максиму чем могла. Однажды за завтраком он сказал:

– Я понимаю, что нам сейчас нелегко. Но давай соберем ребят, мы так давно вместе не сидели. Приготовь что-нибудь несложное, а я постараюсь достать водки.

– Хорошо, дорогой. А по какому поводу будет сбор?

– Во-первых, из Львова приезжает Раков, у него какие-то дела в Москве. Но главное, Андрей Кармазинский хочет уехать в Америку. Его пригласил Бостонский университет читать программирование.

– Как уехать? Эмигрировать?

– Я точно не знаю. Вчера на кафедру зашел очень мрачный Глориозов и сообщил мне эти новости. Он даже сказал что-то типа «соберемся в последний раз».

– Не будем унывать, дорогой. Уныние – это грех! Конечно, соберемся. Я постараюсь достать что-нибудь из продуктов.

Мяса в магазине не было, и Лита решила пойти на рынок. Там его продавали по десять рублей за килограмм. «Это в пять раз выше государственной цены», – с грустью подумала Лита. Она купила два килограмма говядины, овощи и обнаружила, что истратила на продукты недельный запас денег. «Ничего, доедим все после гостей и приготовлю фасоль, а на костях сварю бульон для горохового супа. Жизнь дорожает, и нужно как-то выживать», – продолжала размышлять Лита. Она решила вести себя мужественно и не жаловаться Максиму на то, что денежные запасы их семьи тают на глазах. Она полагала, что он и сам это видит.

Компания друзей как всегда собралась в пятницу. Лита с грустью отметила, что не было прежнего куража: в каждом из пришедших чувствовался какой-то надлом. В кабинете Максима пили водку и выпили немало, так что за стол уже садились разгоряченными. Первым разговор начал Раков:

– Украина