а также выращивали виноград и другие фрукты и овощи. В центре села был устроен небольшой рынок, где продавались шерстяные изделия ручной работы, мясо, овощи и фрукты.

– Смотри, какой отличный ассортимент на рынке, – сказал Максим. – Давай что-нибудь купим на обратной дороге.

– Давай купим фруктов, в столовой санатория нам их не предлагают.

– Предлагаю немного прогуляться в лесу, а потом ехать назад.

В перелесках у подножья Казбека они набрали много грибов: белых, подосиновиков и подберезовиков, которые было решено засушить их на зиму. К вечеру они вернулись в санаторий с сумкой персиков и винограда и тремя пакетами грибов.

Они отлично отдохнули, съездили на организованные профсоюзами экскурсии по горным ущельям и городу Орджоникидзе. Городской экскурсовод по просьбе Литы показала дом М. А. Булгакова, где он в молодые годы начинал занятия литературой. Лита впервые со времени замужества вспомнила «Мастер и Маргариту» на Таганке и свою юношескую любовь. В первый раз она подумала об Игоре как об отце Владимира, потому что раньше она и наедине с собой считала его отцом Максима. Мысли об Игоре она с легкостью прогнала, потому что «зачем о нем думать, если все давно прошло».

На обратном пути в Москву им пришлось несколько часов просидеть в аэропорту Минеральных вод из-за задержки самолета. Зала ожидания в советском аэропорту не было – был только депутатский зал, поэтому им пришлось сидеть на улице на чемоданах. Когда по радио объявили, что их самолет уже вылетел из Москвы, уже стемнело. Лита устроила для Владимира ложе на двух больших чемоданах, а сама села рядом на траве. Когда Максим зарегистрировал документы, выяснилось, что для Владимира отдельного места не осталось, и ему предложили лететь на коленях у мамы.

«Ничего, главное летим. Как я уже хочу в Москву! – думала Лита. – Очень надеюсь, что Максим отдохнул и поправил здоровье. В последнее время он и себя, и меня измучил своей программой переустройства СССР». Она вспомнила о том, что семь раз уже перепечатывала эту программу в разных вариантах. «Ну, ничего, если Максиму это так важно, буду печатать еще. Я сделаю все, чтобы он был счастлив!»

Началась посадка, и вдруг женщина из толпы громко крикнула: «Илюша!». Красивый седовласый мужчина с породистым лицом, который стоял перед Литой, оглянулся, и она узнала художника Илью Глазунова, который летел с ними из Минвод одним самолетом. И в это мгновение она вспомнила все: выставку в Манеже, встречу с Игорем, их короткий роман. И не просто вспомнила – она это не забывала, а опять погрузилась в состояние физической всепоглощающей страсти, которая была сильнее нее.

Они сели в кресла, и Владимир уже в который раз в эту беспокойную ночь заснул у нее на руках. Чтобы не разговаривать с Максимом, Лита закрыла глаза, притворившись спящей. Она почувствовала легкое опьянение: перед глазами пронеслись картины их недолгого счастья, и вдруг она явственно ощутила, что у нее на коленях спит их общий ребенок, что это его кровь и плоть. «А ведь я не забыла его», – подумала Лита. И боль от их расставания, как ножом, вновь резанула ее по сердцу, и внезапные слезы полились из глаз. Чтобы Максим не увидел ее состояния, она лбом прислонилась к окну. От холодного стекла ей стало немного легче, она загнала слезы внутрь и стала молиться.

На стоянке такси у аэропорта она вновь увидела художника Илью Глазунова. Его встречала молодая женщина ослепительной красоты. Он небрежно поцеловал ее в щеку, бросил сумку на заднее сиденье, и они умчались на редкой для тех времен иномарке по направлению к Москве. «Вот она красота, ведь я тоже красива, а она просто шикарная, – размышляла Лита. – У Игоря жена, наверное, именно такая: сильная и независимая. Да и не мог он остаться со мной. Но почему мне так больно, ведь все должно было давно пройти. И почему в браке у нас нет детей, мы живем вместе уже шесть лет». И Лита вспомнила о том, что не предохраняется уже три года и раньше она каждый месяц думала об общем с Максимом ребенке. А потом забыла об этом думать. «Нужно сходить к врачу, а вдруг я больше не могу иметь детей. Если у Владимира будет брат или сестра, мне больше не будет так больно».

Вечером она пошла на службу в храм Воскресения и все два часа горячо молилась. «Боже, – просила она, – сделай так, чтобы я была покойна и счастлива. Сбереги меня от невольного прегрешения, я хочу даже в мыслях быть верной женой». Пение церковного хора, бормотание батюшки и запах ладана успокоили ее. Когда служба закончилась, она пошла домой и, чувствуя, что силы покидают ее, стала молиться о своем здоровье. С трудом поднявшись по ступенькам, она вошла в парадное, и огромная усталость нахлынула на нее. «Мой дорогой, я себя плохо чувствую. Пожалуйста, уложи Владимира сам, я совсем без сил», – слабым голосом сказала она и упала в обморок на руки Максиму.

Москва, 1988 – 1990 годы

Перестройка шла своим чередом. В мае 1988 года был принят закон о кооперативах, который сначала провозгласил, что использование наемного труда не допускается. Но уже через несколько месяцев, по многочисленным просьбам трудящихся, его разрешили использовать, и вскоре начался развал. Кооперативы были везде: в небольших киосках, в подвалах, в государственных магазинах и на рынках. Продавалось все, что раньше было в дефиците. Популярны были кооперативы по производству потребительских товаров, бытовому обслуживанию населения, общественному питанию и сбору и переработке вторичного сырья.

Вначале дефицит, действительно, начал снижаться, потому что кооперативы развивали те виды деятельности, в которых больше всего нуждались люди. Они шили одежду и обувь, делали сувениры и кухонную утварь. Для бывших «цеховиков» настало золотое время. Многие товары производились за счет так называемой переработки вторсырья. Но на деле никакого вторсырья и никакой переработки не было. Вторсырьем могли именоваться дефицитные строительные материалы или модная одежда, которые при минимальных доработках со стороны кооператоров предоставлялись как новая продукция и продавались по завышенным ценам. Разница между государственными и кооперативными ценами могла составлять до 1000%.

Наиболее распространенными услугами кооператоров были ремонт квартир, строительство дач и обустройство приусадебных участков, ремонт автомобилей, установка и наладка электроприборов. Отдельные кооперативы оказывали посреднические услуги: доставляли продукты и товары из магазинов, организовывали службы знакомств, создавали так называемые биржи промышленных товаров95. Стоимость услуг кооператоров росла, а качество аналогичных предложений в государственном секторе стремительно падало, потому что никто не хотел