на голове у него была тюбетейка. Он разговаривал по-татарски с женщиной, одетой в пестрое длинное платье и хиджаб. Это был такой контраст с современной и модной Москвой, что Лите стало немного не по себе, и она крепко взяла Владимира за руку. Такси остановилось на светофоре, и вдруг она услышала звук полуденного намаза. «Не буду никуда отпускать Владимира, даже с Максимом. Какой странный город», – подумала она.

Мама Максима жила в двухкомнатной квартире в сталинском доме на берегу озера Кабан. Из большой по советским меркам кухни был отличный вид на озеро и Закабанную мечеть. Квартира досталась маме от второго мужа, который в шестидесятые и семидесятые годы был главным редактором газеты «Социалистический Татарстан», выходившей на татарском языке. Она повторно вышла замуж в 1965 году за успешного по советским меркам мужчину, и уже в конце шестидесятых они переехали в новую квартиру. Это большое везение: ее первый муж, отец Максима, пропал без вести на войне в 1943 году, и после войны при полном отсутствии неженатых и вообще каких-либо приличных мужчин она умудрилась так хорошо устроиться. «Ничего просто так не случается, – любила повторять мама. – Нужно жить достойно, любить себя, и хороший мужчина сам вас найдет».

Лита с Максимом поселились в гостиной, а Владимира мама забрала к себе в спальню. В гостиной стоял огромный антикварный библиотечный шкаф, полный достаточно редких для советского времени книг, и кожаный кабинетный диван, на котором устроился Максим. Лита спала у окна на раздвижном кресле, а Владимир вместе с мамой— на огромной двуспальной кровати. В кухне была любимая Литой газовая колонка, которая делала хозяев квартиры независимыми от летнего полуторамесячного отключения горячей воды, что случалось в советских городах каждый год.

Лита решила пойти в магазин, расположенный в шаговой доступности, где обнаружила, что мясные изделия в магазине отсутствуют в принципе. В продаже были молочные продукты, сыр, яйца, рыба, хлеб, бакалея и небольшой ассортимент овощей. Так как было только начало лета, фрукты в магазине отсутствовали: прошлогодние уже закончились, а новые еще не созрели. Мама хлопотала на кухне, и Лита между прочим спросила, где купить какое-то мясо, колбасу или курицу. Мама сказала, что к ужину есть сосиски, на завтрак они обойдутся яйцами, а за мясом, колбасой и фруктами нужно идти в кооперативный магазин и даже не идти, а ехать на трамвае к улице Баумана.

– У нас в городе несколько кооперативных магазинов, и ближайший от нас – на улице Баумана – всего шесть остановок на трамвае. Там есть все: и колбаса, и говядина, и сейчас уже, наверное, есть клубника. Но только по кооперативным ценам, – сказала мама.

– А по кооперативным за курицу это сколько? – спросила Лита. Курица стоила в Москве дороже говядины: отечественная курица с потрохами, ногами и головой стоила два рубля 65 копеек, а очищенная венгерская, которую Лита особенно любила, три рубля 20 копеек.

– Курица стоит пять рублей килограмм, говядина – четыре рубля, а краковская вареная колбаса – пять рублей 50 копеек.

– Но у нас в Москве это рыночные цены. А зарплаты у вас московские?

– Про зарплаты я не знаю, я получаю пенсию за мужа – половину его пенсии – сто рублей, и мне на все хватает. Ведь за квартиру я плачу всего пять рублей и два рубля за свет. А одежды мне много не нужно, все уже есть, – ответила мама.

– В университете у них зарплаты московские, и на предприятиях платят неплохо: там начальник отдела или главный инженер может получать 280 рублей. И на предприятиях есть свои магазины, теплицы, подшефные совхозы и колхозы, так что часть продуктов для рабочих и служащих привозят оттуда. Но торгуют ими на территории предприятия, куда могут зайти только сотрудники, – вмешался в разговор Максим.

– А как живут другие люди? Те, которые не работают на этих предприятиях и не преподают в университете: учителя, врачи, продавцы? – спросила Лита.

– Ну, за торговых работников ты, моя дорогая, не переживай. С таким дефицитом они в нашей стране не пропадут, потому что «ты мне, а я тебе». А вот как живут учителя с их зарплатой в 85 рублей? Наверное, работают на полторы или две ставки – по-другому здесь прожить трудно. Или их кормят мужья, работающие на богатых предприятиях.

– Да, но мужья есть не у всех, – заметила Лита и подумала, что простым людям трудно жить в советской провинции, потому что это никакая не жизнь, а выживание.

Через день они были приглашены в гости к Алику – Аликберу Ильдаровичу Алтынову, которому Максим заранее отправил посылкой отпечатанный вариант своей программы. Алик был их дальним родственником по маме и жил с женой, детьми и маминой двоюродной сестрой в деревянном доме, расположенном в центре города. Это был бывший дом русского поэта и чиновника В. И. Панаева, жившего в середине 19 века. Дом располагался недалеко от дома-музея В. И. Ленина, и весь этот район в Казани называли «дворянское гнездо».

Лита раньше никогда не была в таких домах и думала, что их уже и нет в природе или все они стали музеями. Городская усадьба Панаева утопала в зелени: перед входом был устроен палисадник с ирисами, пионами, гортензиями, флоксами и золотыми шарами. А позади дома был небольшой сад со старыми яблонями и вишнями. По деревянным скрипучим ступенькам Лита с Максимом поднялись на второй этаж и сразу попали в трехкомнатную квартиру Алика, а точнее, в коридор господского дома, который был приспособлен под прихожую.

Алик провел их в гостиную, окна которой выходили в сад. В открытом окне росли ветки яблони с маленькими зелеными яблочками.

– Как хорошо здесь в июле и августе: можно собирать яблоки и вишню прямо из гостиной, – сказал Максим, желая сделать приятное хозяевам.

– У вас очень красивые цветы на входе, – подхватила Лита. – Вы сами за ними ухаживаете?

– Да, конечно, сами. А вот и наш собственный городской букет, – ответил Алик и показал на вазу, стоявшую на пианино.

Круглый дубовый стол был накрыт белой вышитой скатертью и сервирован к обеду. Жена Алика Венера хлопотала по хозяйству на кухне, которая была организована в этой же комнате в отгороженном старинным буфетом пространстве. В углу располагалась изразцовая печь, а пол перед ней был выложен старинной плиткой.

– А вы зимой топите печью? – спросила Лита.

– Иногда, только когда случаются аварии или в сильные морозы. В наш дом проведено центральное отопление, – сказал Алик. – Но на всякий случай у нас есть дрова. Он подвел Литу к окну и