приземлении разбились, зато пудинг, к всеобщей радости, сохранился в первозданном виде…

Впервые за время доклада император улыбнулся.

– И поделом им, – удовлетворенно промолвил кайзер. – Как говорят русские: «На чужой каравай рот не разевай». Мне интересно, как отпраздновали Рождество на других участках Восточного фронта. Не все же на Рождество воевали.

– Как вы знаете, Ваше Величество, у нас и в российской армии воюет довольно много католиков. В рождественскую ночь, когда бои утихли, над полем сражения разнеслась польская песня «Cicha noc». Ее пели и наши, и русские. Хочу отметить, что, в отличие от Западного фронта, на Восточном, отмечены случаи так называемого рождественского «братания» между солдатами. Так, нижние чины 249-го Дунайского и 235-го Белебевского пехотных полков русской армии встречались на нейтральной полосе с нашими солдатами. Были нередки случаи, когда наши приглашали русских в гости. Как доложил мне майор Клюге, инцидентов на почве «братания» не было. Он, воспользовавшись случаем, под видом нижних чинов, отправил в окопы русских своих разведчиков. Таким образом, за дни рождественского перемирия нами получена и уточнена информация о расположении воинских частей русских почти на всем протяжении Восточного фронта…

– Я почему-то не видел майора Клюге в вашем списке для награждения, – удивленно воскликнул кайзер, – ведь за это оперативно проведенное дело, он, по-моему, достоин Железного креста!

– Вы правы, Ваше Величество, – виноватым голосом промолвил подполковник, – если позволите, я представлю вам на него отдельную аттестацию…

– За своевременную и отлично проделанную работу каждый человек, а тем более офицер, обязательно должен быть отмечен, – назидательно произнес император и, резко выскочив из кресла, направился к столу, заваленному картами и муаровыми коробочками.

Раскрыв одну из них, кайзер вынул из нее Железный крест на черной муаровой ленте с широкими белыми и тонкими черными ободками по краям.

– За большие успехи на поприще разведки и контршпионской деятельности на фронтах Великой войны, я награждаю вас Железным крестом 2-го класса, – торжественно провозгласил император и собственноручно вручил награду зардевшемуся от великой чести Николаи. Потом он ласково обнял своего любимца и нежно похлопал его здоровой рукой по спине.

После этого величественного действа Вильгельм снова занял свое любимое кресло у камина и радушным жестом предложил гостю занять стул, стоящий рядом.

3

В кабинет заглянул генерал-адъютант и увидел мирно сидящих у камина кайзера и его гостя. Чтобы не потревожить покой императора, тихонько, чуть ли не на цыпочках подойдя к нему, он что-то тихо сказал кайзеру на ухо.

– Я не забыл, как вы изволили мне заметить, господин генерал, – возмущенным голосом промолвил Вильгельм, – и прекрасно помню, что аудиенция фон Фалькенгайну и фон Гинденбургу назначена мной на полдень.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – склонил повинную голову императорский адъютант.

– Приглашайте генералов, Фриц, – величественно промолвил Вильгельм и, резко вскочив с кресла, развернулся в сторону дверей.

Первым в кабинет кайзера вошел военный министр фон Фалькенгайн.

– Ваше Величество, – обрадованно воскликнул генерал, широко шагая навстречу императору, – я искренне рад видеть вас полным бодрости и сил! Дай бог вам олимпийского здоровья. Все это сегодня так необходимо для того, чтобы под вашим мудрым руководством победоносно завершить военную кампанию 1915 года…

– Вы, генерал, лучше пеклись бы о силе и здоровье германской армии, – беззлобно проворчал кайзер, – а о своем здоровье я как-нибудь сам позабочусь. Вы же прекрасно знаете, что каждая победа моей армии многократно увеличивает мои силы, а каждое поражение их ослабляет. От вас и фельдмаршала Гинденбурга сегодня зависит не только мое здоровье, но и жизнь всей нации.

Увидев за спиной военного министра неторопливо шествующего шаркающей походкой главнокомандующего Восточным фронтом, Вильгельм протянул ему свою здоровую руку и с пафосом воскликнул:

– Вот он, настоящий герой Таннеберга, любимец немецкого народа, покрывший славой германское оружие!

Гинденбурга похвала кайзера ничуть не смутила. Плотно сжав свои тонкие губки, фельдмаршал, как всегда, будучи на аудиенциях у Верховного главнокомандующего, явно намеревался у него что-то требовать. Опережая Гинденбурга, кайзер неожиданно спросил:

– Вы, господин фельдмаршал, наверное, снова будете просить у меня резервные корпуса?

– Ваше Величество! Мне понадобятся не только резервные корпуса, но и находящиеся на Западном фронте! – упрямо склонив набок свою худенькую головку, промолвил фон Гинденбург.

– И после своего неудачного похода на Варшаву, – неожиданно взорвался Вильгельм, – вы смеете требовать у меня дополнительные войска?…

– Ваше Величество, фельдмаршал просит у вас только самое необходимое, – затупился за Гинденбурга военный министр, – у нас было время, чтобы обсудить сложившуюся на фронтах ситуацию, и я его полностью поддерживаю.

– Вы снова сговорились за моей спиной, чтобы лишить меня и немецкий народ славы победителя Парижа, – нервно воскликнул кайзер и, от волнения поглаживая здоровой рукой сухую, неожиданно заявил: – Все хотят моей смерти! Вы же прекрасно знаете, что поражение на Западном фронте для меня смерти подобно!

– Ваше Величество, мы ваши верные слуги, – принялся успокаивать кайзера Фалькенгайн, – и готовы выполнить любой ваш приказ…

– Вот так-то лучше, – умиротворенно промолвил Вильгельм. – Я хочу лишь одного: чтобы с началом весны, как только обсохнут дороги, вы одновременно начали наступление на Западе и на Востоке. Тем более, что ни на Западном, ни на Восточном фронтах противник нашего наступления не ожидает. Об этом меня заверил мой обер-разведчик Николаи.

Только после этих слов Фалькенгайн и Гинденбург обратили внимание на скромно стоящего возле камина подполковника.

– Если Вальтер говорит об этом, то он полностью уверен в своих словах, – сказал военный министр, кивнув в знак приветствия Николаи. – Я всегда привык доверять ему.

Николаи, следуя приглашающему жесту императора, подошел к военачальникам и, щелкнув каблуками, кивком головы поприветствовал их.

Увидев на груди подполковника боевой орден, Гинденбург, высокомерно похлопал его по плечу и в унисон сказанному Фалькенгайном воскликнул:

– Вот офицер, который всегда все знает о противнике!

– Подполковник Николаи обязательно должен поддержать мою просьбу к Вашему Величеству, – после небольшой паузы добавил хитрый фельдмаршал, решив перевести стрелки нарастающего гнева императора с себя на главного разведчика.

Вильгельм вопросительно взглянул на Николаи.

Подполковник мгновенно сообразил, что сейчас не время идти против намерения фон Фалькенгайна и фон Гинденбурга и предлагать императору сепаратные переговоры с русскими.

«Одно-два поражения на русском фронте – и все возвратится на круги своя, – подумал он. – И тогда мое предложение окажется единственным выходом из положения. А пока необходимо выждать!»

– Ваше Величество, я докладывал вам о том, что уже сейчас на Восточном фронте существует явный перевес сил не в нашу пользу, – дипломатически начал он, – и с полной ответственностью могу заявить, что русские не ждут нашего наступления. Кроме того, есть все основания утверждать, что уже в скором времени