Я равнодушно кивнула и прошла в комнату. Вся моя квартира еще требовала отделки и выглядела совершенно не обжитой, но диван и телевизор я уже приобрела. Включала программы, конечно, реже, чем лежала на диване и смотрела в потолок, но надеялась, что скоро все изменится.

– Недавно переехала? – спросил Марк, следуя за мной.

– Месяц назад, – я заняла на диване любимую позу: легла на спину и сложила ручки на груди.

– Не похоже на тебя. В нашей комнате ты стремилась создать уют.

– Теперь этим вполне можешь заняться ты. Пройдись по квартире, оцени простор для труда.

Марк помялся, и я по опыту знала, что стоит ожидать просьбы. Она не заставила себя ждать.

– Внизу ждет такси, дашь деньги?

– Тебе не выплатили компенсацию?

Марк смутился, и одно это мне уже не понравилось.

– Выплатили, но совсем маленькую. Кормильцем-то я стал по собственной воле, поэтому мне дали совершенно символическую сумму за недоступность… недоступность вампирской помощи что ли.

– Я даже знаю, кто ее выплатил, – сердце холодной рукой сжала тоска, и я отвернулась якобы за тем, чтобы найти сумку, но на самом деле скрывала дрожащие губы.

– Да? А кто? Ну, неважно. Эти вампиры ужасно жадные. Мне едва хватило денег, чтобы прикупить самое необходимое.

Сумку я нашла под диваном, достала кошелек и протянула Марку деньги. Все время, пока он спускался вниз и забирал свои вещи, я сидела на диване и пыталась представить, как мы будем жить вместе. Кровать я еще не купила – обходилась диваном, а теперь выходило, что придется все-таки заняться обустройством квартиры.

Марк хлопнул дверью, а я нехотя поднялась с дивана, чтобы приготовить гостю чай. Нужно было делать вид, что я хорошая хозяйка, хотя и сама не понимала, для чего соблюдать все эти стандартные правила. Ситуация-то наша была, мягко говоря, далека от стандартной.

Марк пыхтя, затаскивал в пустую комнату сумки, тюки и какой-то набор деревяшек.

– Марика, это будет моя мастерская.

Так как квартиру я купила двухкомнатную, от такого заявления глаза у меня полезли на лоб.

– А ты разве не будешь все свое время проводить на реабилитации?

– Я надеюсь, у меня останется время на творчество! Теперь-то мы богаты, работать не придется.

Я почувствовала, как заныли виски, и прищурилась, пытаясь убить Марка взглядом на месте.

– Мы богаты? Мне казалось, ты совсем недавно говорил, что тебе нечем заплатить за такси.

Марк умел улавливать нюансы интонаций. Будь иначе, ему бы не удалось так долго паразитировать на мне.

– Ты богата, конечно же, ты. Но мы ведь муж и жена, помнишь?

Мужчина белозубо улыбнулся и подмигнул мне. Я пожала плечами и подошла к его сумкам. Открыла крайнюю и приподняла верхний слой одежды. Тряпки, тряпки, тряпки и, судя по нескольким этикеткам, на которые я наткнулась, фирменные. То же было и в следующей сумке, и в третьей, а четвертая оказалась забита обувью. Я разогнулась, держа в руках один из кроссовок.

– Марк, скажи, что все это тряпье тебе отдала вампирша в благодарность за великолепный секс.

Марк покраснел и очень надеюсь, что от стыда. Раньше такую его реакцию видеть не приходилось, потому нужно было догадываться.

– Марика, ты должна меня понять.

– Как обычно! – я потрясла обувью в воздухе. – Ты потратил все деньги, которые тебе дали вампиры, на одежду?

– Еще на обувь, – Марк робко улыбнулся.

Я пнула ногой деревяшки, которые мой бывший муж занес вместе с сумками, и зашипела от боли и ярости.

– А это что?

– Мольберт. Аника разрешила забрать.

Даже в разобранном виде мольберт заставил меня отшатнуться. Кровь прилила к моим щекам, и я вспомнила о Кристиане и о том, что теперь ненавижу рисование сильнее всего на свете. Захотелось плакать, но слез во мне не было уже давно, а сейчас имелся повод, кричать из-за которого можно с пользой для дела.

– Значит так, – я не глядя сунула кроссовку в одну из сумок. – Такси я тебе сейчас вызову, собираешь свои вещи и уезжаешь в центр реабилитации.

В глазах Марка сквозило такое недоверие, будто моим обычным хобби было разводить людей на вокзале.

– Мне нужно явиться туда завтра.

Он все в толк не мог взять, что я говорю серьезно, а вот у меня уже не было сил, чтобы тянуть на своих плечах еще и немаленькую тушку бывшего мужа. Я чувствовала себя настолько опустошенной, что не понимала, как буду жить завтра, доживу ли до субботы и смогу ли прожить всю жизнь вдали от Кристиана. Куда же в таких обстоятельствах брать еще и ответственность за взрослого разбалованного детину.

– Умереть от голоду они тебе не позволят, а ты распродашь это шмотье, устроишься на работу и снимешь квартиру.

– Ты выгонишь собственного мужа? Ты выгонишь меня, Марика? Сколько между нами произошло хорошего, а ты вот так…

Марк шагнул ко мне, но я отступила, еще и руки вперед выставила для верности.

– Тронешь меня и получишь по голове собственным мольбертом. Сломаю его – новый купишь нескоро.

Мужчина остановился, а в глазах его плескалась паника. Жалость всколыхнулась во мне, но я мигом ее растоптала да еще и злостью сверху утрамбовала.

– Не смей на меня так смотреть, Марк.

– А как еще? – взорвался мужчина. – Ведь из-за того, что ты привлекла внимание вампира, разрушена наша жизнь! Ты изменяла мне, Марика, я знаю! Я видел ваши отношения, я не дурак! Из-за тебя стал кормильцем и ты еще смеешь меня выгонять?

– Кормильцем ты стал из-за себя, – процедила я. – Из-за собственного нежелания решать проблемы и работать. Намного легче было переспать с вампиршей, чем подать заявление в Совет, или я вру?

Марк скривился. Уверена, ему было что сказать, но, высказав все, что так долго копил в душе, он опять обрел способность думать разумно и осознал, что за такси я могу и вообще не платить. Я почувствовала в нем тщательно сдерживаемые гнев и обиду и тоже прикрыла рот. Мы молчали, пытаясь успокоиться, не меньше десяти минут, и тишину я нарушила первой:

– Мы по сути уже давно не муж и жена, а по документам так и вовсе чужие люди. Уезжай, Марк, я даже дам тебе немного денег на первое время. Но явишься сюда еще раз – вызову правоохранителей. Скажу, что впервые вижу тебя, и обратного ты не докажешь.

Марк немного подумал, но все же решил, что такси и деньги лучше, чем ничего. Я помогла ему вынести сумки на улицу, долго махала ручкой отъезжающему автомобилю, а когда вернулась в квартиру и закрыла за собой дверь, бессильно сползла по ней и заплакала без слез, кусая от безысходности руки.