Шрифт:
Закладка:
Буба тыкала в карту, я пытался проснуться. Вдруг верхнее освещение погасло и раздалась сирена, но без голоса и как будто очень далеко. И я впервые четко осознал, что Исход – это всего лишь огромное космическое корыто, набитое людьми. От этого почему-то захотелось свернуться в клубочек прямо здесь, в коридоре, и лечь спать. Без света даже хорошо. Ноги стали тяжелыми, а мысли – вязкими, как повидло.
В руках у меня по-прежнему был альбом.
– Бубка, – медленно сказал я, приклеившись к альбому взглядом, – сходи в номер. Возьми все самое необходимое. Сережки. Мамины.
– Что?
– Бабочки. Возьми бабочек.
– Ага, – кивнула Буба и вприпрыжку побежала в номер. Задание отвлекло её от страха.
Когда она вернулась, я по-прежнему смотрел на альбом.
– Взяла? – спросил я, разглядывая его бархатную обложку.
– Ага, – сказала она и показала мне рюкзак с мишкой.
Тут нас резко качнуло, и я сильно приложился головой об стену. Свет погас совсем, а со стороны прохода к основному корпусу корабля раздался грохот. Буба заорала и дернулась в противоположную сторону. Мне по-прежнему хотелось спать, но в голове вдруг зазвучал мамин голос: «Защищай ее. Ты – мужчина, а она – ребенок во взрослом теле». На секунду я даже почувствовал цветочный мамин аромат, но потом все стихло, и снова включилась подсветка пола.
Что-то случилось. Нужно двигаться к основному корпусу – все спасательные шаттлы там.
– Стой, дура! – закричал я. – Не туда!
Но Буба уже почти исчезла в темных коридорах. Я побежал за ней и вдруг понял, почему так хотелось спать – бежать было подозрительно легко, а дышать – сложно. Где-то произошла разгерметизация. Шлюзы, которые раньше были закрыты, теперь зияли черными проходами, и вслед за Бубой я преодолевал все новые и новые из них.
Я уже почти нагнал ее, когда нас снова тряхануло, а потом чья-та сильная рука буквально за шкирки потащила нас за собой.
– За мной! – кричал кто-то, а потом все закружилось, и мы влетели в светлое круглое пространство. В голове у меня взорвалась петарда и я закрыл глаза, разлетевшись огненными брызгами.
* * *
Я очнулся от того, что меня тошнило и словно расплющивало об пол.
– Ты дурак? – вопрошал кто-то вполголоса, но явно не у меня.
– А что их надо было бросить?
– Нет, надо было взять. Сколько у нас костюмов?
– Шесть.
– А нас пять. И этих двое. На девку вообще ни один костюм не налезет.
– И что, бросать их теперь там?
Я открыл глаза. Мы были в маленьком, гудящем на все лады шаттле – совсем не таком, как на презентационных видео. Шаттл явно двигался, поэтому меня и плющило по полу. В руках я по-прежнему сжимал альбом.
Рядом со мной сидела Буба и грызла карамельки.
– Что случилось? – спросил я у нее. Губы двигались с трудом, будто кто-то слепил их клеем, пока я был в отключке.
– У Бубы и Алекса новый Исход, – весело сказала она. Ее явно не тошнило.
– А со старым что?
– А старый – тю-тю! – Буба рассмеялась и протянула мне карамельку. Я автоматически положил ее в рот.
– Ну что, брат, оклемался? – ко мне подошел мужчина с рыжей бородой. Я узнал его голос – это он кричал: «За мной!», а потом спрашивал, нужно ли было бросать их – нас – «там».
– Что случилось? – повторил я.
– Беда, брат, беда. Накрылся Исход.
– Как это?
– А так это! – заорал другой мужик, неприятно белобрысый. Всего их было пять вместе с рыжим. Справа из открытого внутреннего шлюза виднелась панель управления шаттлом и черная пустота за стеклом. Мы действительно были не на Исходе. Исхода больше нет.
Когда папа продал электромобиль, то сказал, что ходить пешком полезнее. И рейтинг немного поднимется.
Мама распечатала нам фотографии. «Нашим дорогим деткам».
– Почему это произошло?
– Да потому, что сделали все из говна и палок! – снова заорал белобрысый, а Буба захохотала от слова «говно». – Исправный корабль невозможно сдать в эксплуатацию раньше срока!
Остальные мужчины молчали. Я не видел их лиц.
– Вы с кем были? – спросил у меня рыжий.
– Одни. Родители полетят следующим Исходом. На этот денег не хватило.
– Не будет других Исходов! – бросил белобрысый и пошел к панели управления.
– Как это?..
Папа сказал мне… Папа сказал…
– Нашей ПиТи пришла крышка, – ласково сказал рыжий и сел рядом. Буба протянула ему карамельку, – Спасибо… Сестра твоя?
Я кивнул, часто моргая, чтобы не заплакать.
– Спасла она вас. Дурная… До эвакуационных шаттлов вы бы не добрались. Дурные всегда всех спасают. Чуйка у них, как у животных.
– Вы вообще кто?
– Да техники мы. И шаттл это технический. На нем особо не полетаешь. Но ты не переживай, брат. Топлива у нас хватит до перевалочной станции. А там за нами и помощь прилетит.
– Прилетит?
– А куда они денутся?
Мы помолчали. Остальные техники тоже ушли в отсек управления, и мы сидели втроем – я, Буба и рыжий, и грызли карамельки из бездонных Бубиных карманов.
– Отец продал электромобиль за месяц до объявления об отправке Исхода, – наконец, сказал я. Голова гудела как пчелиный улей.
– Ходили слухи, – кивнул рыжий, – кто посмекалистей был, сразу понял, что к чему.
– А что с остальными пассажирами?
– Мы поймали сигнал от четырех шаттлов из тридцати, что были на борту. Они движутся в противоположном направлении. А нам придется приземлиться на ПиТи-С. Сигнал о помощи мы уже подали.
– Что такое ПиТи-С?
– Временная станция. Так называют маленькие объекты между полноценными ПиТи. На них нет атмосферы.
Папа сказал…
– Почему мама и папа так сделали? – даже не знаю, у кого я это спросил. Наверное, сам у себя, но ответить мне мог только рыжий.
– Потому, что вы их дети, – сказал он, – их продолжение. Все мы живем только с одной целью – продолжиться. Поэтому люди и не загнулись на Земле, а придумали все эти ПиТи, Исходы.
– А у вас есть дети?
– Нет, я сам себе продолжение.
– Когда Буба будет есть? – спросила Буба. Я поморщился.
– Пойдем, покажу тебе настоящую космическую еду, сказал рыжий.
* * *
«Прощай, сынок!..»
* * *
Меня тошнило весь полет, а при приземлении я снова отключился. Потом сквозь сонное марево я слышал, как Бубины зубы крошили карамель, а техники
