имений, жалованья. Петиция эта была забаллотирована почти единогласно (26 голосов против двух), до такой степени она не понравилась духовенству. Таким образом, наименьшим изменениям подверглись привилегии духовенства. Эти привилегии как видно доставляли лютеранской церкви и духовенству обеспеченное положение, а потому сохранение их в силе не являлось отклонением от того пути, на который вступило законодательство в 1863 году, имевшее целью отмену сословных привилегий, на сколько они противоречили равноправности всех граждан.

В дворянском сословии была прочтена петиция о необходимости составить благодарственные адресы русскому и шведскому народам за их пожертвования, сделанные в предыдущем году, во время голода в северной Финляндии. «При обсуждении этого вопроса были высказаны некоторые совершенно неуместные суждения о том, что такой адрес следует направить только в Швецию». Сословия решили составить адресы обоим государствам. В адресе «к русскому народу» указывалось, что живое участие и благородная щедрость, которые Россия так наглядно показала всему краю, вполне ценится каждым финляндским гражданином, и память о них навсегда сохранится в признательных сердцах. Заканчивался адрес так: «Да сохранит Господь Бог навсегда Россию и народ его!».

Петиции следовали за петициями. Просили о периодических сеймах, об изменении общественного строя, о праве моций и т. п. Депутату С. Грипенбергу показалось неприличным досаждать Государю ходатайствами в то время, когда сам Монарх оставил за собой право инициативы по изменению основных законов, и когда он «перед всей Европой» обещал произвести ряд преобразований на благо финского народа. Грипенберг видел во всех подобных петициях проявление нетерпеливости. Поэтому он, в истинных интересах родины, предложил другую форму для представления всеподданнейшего желания. Так как вся страна с глубокой благодарностью приняла милостивые обещания Государя о реформах, которые, несомненно, должны были могущественно повлиять на счастье финского народа, то Грипенберг находил, что собравшийся сейм имел удобный случай представить Государю благодарственный и всеподданнейший адрес. В этом адресе сейм мог в ярких красках выразить вместе с тем и свое всеподданнейшее желание; тогда ничто не помешало бы Государю привести в исполнение его благодетельные намерения относительно реформ, а в том числе назначить также периодические сеймы. Представленные в такой форме желания сейма, наверно достигнут цели.

Мемориал Грипенберга и вообще вопрос об адресе Государю вызвал оживленные прения. Г. А. Шауман (издатель распространенной тогда газеты «Helsingfors Tidningar») сказал, что ответный адрес есть парламентарная форма, совершенно неизвестная в шведском сеймовом порядке и не согласующаяся с финляндскими наследованными сеймовыми обрядами и обычаями. Старинный шведский сеймовый обряд требует, чтобы на тронную речь немедленно отвечали ландмаршал и тальманы. Так произошло и на этом сейме.

Другой оратор (Кнорринг) выразился еще определеннее. «В наше время, — сказал он, — так много говорят о доверии народа к правительству, и для его усиления и выражения предлагают адреса». Но наши предки знали, что в обращении правительством желаний народа в закон и заключается доверие последнего к первому; они знали, что в том государстве, где законы суть изъявления желаний народа, и доверия к своему правительству много. По мере того, как желания народа делались законом, закон этот поддерживал трон и в стране не было недостатка в доверии к правительству, хотя был недостаток в адресах (Одобрение). «Господа, не забудем и теперь этого великого гения наших предков и будем помнить, что только закон может быть основанием глубокого и вечного доверия народа к своему правительству». (Общее одобрение).

Следующий оратор (фабрикант Тернгрен) пояснил ту же мысль примером, сказав: «Для Его Величества не может быть ничего приятнее уничтожения злоупотреблений и ненавистных учреждений, и мы можем быть убеждены в том, что если мы достойны, например, благодеяний свободной печати, то уж не он будет покровительствовать цензуре, этому телохранителю бюрократии, в котором финский народ всегда видел вред для умственного и нравственного развития».

Произошло разногласие: часть депутатов желала подать адрес (это дворяне), другие говорили, что для сеймовых чинов закон указывает, как выражать свои желания монарху. Решили обойтись без адреса.

Рокасовский обо всем донес особым рапортом Государю, прибавив, что все, во всяком случае, желали «выразить чувства беспредельной преданности и глубочайшей благодарности Вашему Императорскому Величеству» (21 октября — 3 ноября 1863 года). «Доверие», о котором до этого времени напрасно проповедовали И. В. Снелльман и его одномышленники, и которые главным образом основывались на сведениях о благорасположении монарха, понемногу в последние годы проникло в общество. Сперва даже среди представителей сейма высказывалась безнадежность относительно дальнейшего конституционного развития в стране; но когда затем увидели осуществление монетного вопроса, утверждение закона о печати, реформу в правительственных учреждениях и т. д., настроение значительно изменилось. Возможность национального бытия для финского народа под покровительством Российского царя считалось несомненным, и на этом основании составлялись планы к дальнейшей работе по внутреннему развитию страны.

Правительство внесло на рассмотрение сейма 48 дел. Но кроме того из многочисленных петиций образовался целый поток новых вопросов. Депутаты охотнее выступали с вопросами политического характера, чем экономического. Молодая политическая жизнь увлекала и радовала. Вейсенберг подал петицию о предоставлении Финляндии собственного торгового флага. Петиция не была принята ландмаршалом, на том основании, что Финляндия находится в зависимости от России, и что в конституции великого княжества ни слова не упоминается о собственном флаге. С такой же петицией выступил крестьянин (M. Holm).

Просили (Ернефельд) о предоставлении представителям нации права обсуждать тариф. Петицию отклонили.

На первом сейме языку народа уделили должное внимание, вследствие сделанных заявлений об его униженном положении.

Неутомимый Вейсенберг поднял вопрос о покупке у России телеграфной линии, ссылаясь на то, что русский телеграф, во первых, минует многие приморские города, а во вторых, он весьма дорог.

А. А. Теслев предложил повысить пенсию ветеранам войны 1808 — 1809 гг. (Петиция удостоилась высочайшего утверждения).

Е. Г. Васашерна подал петицию об устройстве статистического учреждения (бюро) в Финляндии. Отсутствие официальной статистики страны особенно чувствовалось во время сейма в комиссии (inom statsutskottet).

Бьеркенгейм выразил желание видеть поселенные войска реорганизованными, Крейц коснулся всеобщей воинской повинности.

Но охотнее всего депутаты останавливались на вопросах по преобразованию управления и расширению права представительства. Подобные петиции были подсказаны им местной печатью и избирателями. В протоколе Бьернеборгских избирателей (представленном сейму пробстом Хелен) значилось, например: 1) необходимость периодических сеймов; 2) предоставление сейму полного моционного права; 3) устройство (национальной) монетной системы таким образом, чтобы только финляндская монета была единственной законной монетой страны; 4) ответственность сената перед представителями народа и 5) ежегодная ревизия государственных отчетов особыми ревизорами, выбираемыми из среды представителей сейма. Те же пункты находились в петиции доктора Грюнфельда, с добавлением лишь упразднения цензуры.

Периодичность сеймов составила предмет