– Если я обозначу себя и свою позицию, враг сделает все возможное, чтобы убить меня, обезглавив тем Алеру. Я бы вышел в поле против царицы. И против Инвидии. Обе стоили бы риска. До тех пор… я буду терпелив.

– Вероятно, так будет лучше, Первый консул, – подал голос остававшийся до сих пор незамеченным Эрен. – Вы незаменимы. Если бы вы при данных обстоятельствах вступили в бой, Инвидия или царица почти наверняка бы проявились в попытке вас устранить.

Амара медленно перевела дыхание и обратила взгляд на шагнувшего к Аквитейну Эрена. Лицо этого невысокого человека оставалось совершенно непроницаемым, хотя тот не мог не заметить, в какое положение поставил себя Аквитейн. Последними приказами он лишил себя поддержки одаренных заклинателей фурий. Всех, кто был сравним с ним силой, он разослал в помощь легионам.

Оставшись против бывшей жены или царицы ворда – в одиночестве.

Кончик обтянутого перчаткой пальца постукивал по рукояти меча. Больше ничто не выдавало, что у этого человека есть нервы.

– Каждая из них по меньшей мере равна вам силой, – тихо проговорила Амара. – Против двоих, если они объединятся, верная смерть.

– Никаких «если», графиня, – задумчиво проговорил Аквитейн. Его рука бессознательно поглаживала рукоять меча. – Хватит с меня «если». Когда. И тогда мы еще посмотрим. Пока что я не встречал никого лучше себя. – Он поджал губы, оглядел поля боя и, встряхнувшись, велел: – Передайте сообщение в Риву. И возвращайтесь сюда, ко мне. У меня есть для вас еще дело.

Амара выгнула бровь:

– Вы мне так доверяете?

– Доверяю? – переспросил он. – Нет. Лучше сказать, я не настолько вам не доверяю, чтобы отказаться от ваших возможностей. – Он снова растянул губы в острой как бритва улыбке и махнул рукой в сторону сражающихся рядов. – Право, как враг вы пугаете меня куда меньше наших гостей. Ну, ступайте.

Амара задержалась на длину вздоха, чтоб заглянуть ему в лицо. Потом поклонилась – чуть ниже, чем требовал обычай.

– Слушаюсь, – сказала она, – правитель.

Глава 19

Исана несколько часов вслушивалась в гул направляемого царицей сражения против объединенной мощи Алеры.

Царица не покидала подземной комнаты, освещенной зеленым мерцанием. Она просто смотрела вверх, в переливы свечения кроча, и кратко описывала Исане ход битвы. Неспешно, почти равнодушно сообщала о результатах атак и маневров.

Исана достаточно повидала стычек с вордом, чтобы перевести слова в образы и ужаснуться им. Она стояла рядом с Арарисом, то и дело проверяя, свободны ли еще его губы и нос. Видимая сквозь кроч кожа не выглядела ни раздраженной, ни воспаленной – пока. Впрочем, трудно было сказать наверняка. Она видела его словно сквозь окрашенное неровное мутноватое стекло.

– Я нахожу это… Кажется, есть слово для умеренной степени гнева, – нарушила молчание царица ворда. – Подходящее в данном случае слово. Я нахожу, что сопротивление алеранцев… раздражает.

– Раздражает? – переспросила Исана.

– Да. – Царица все так же смотрела вверх. Она указала черным длинным ногтем. – Вот. Мастеровые и мирные жители бегут из города. Однако я пока не могу до них дотянуться. Их уничтожение обеспечило бы окончание войны.

– Они беззащитны, – тихо сказала Исана.

Царица вздохнула:

– Если бы так. Потратить почти половину населения на защиту ненужных – бесполезные потери. Обычно. Это не изменит исхода, но пока… – Она подняла и снова уронила руку, каким-то образом вложив в короткий жест и раздражение, и мимолетную досаду, и судьбу зажатой в этой руке Алеры. – В этом мире задолго до моего пробуждения царило жестокое соперничество.

– Там женщины, – тихо сказала Исана. – Старики, больные. Дети. Они тебе не угрожают.

Глаза царицы странно блеснули.

– Женщины способны породить новых вас, а это недопустимо. Старые и больные… возможно, они отчасти выгодны мне, отвлекая на себя ваши силы, однако их знания и опыт могут склонить весы в другую сторону, а это дорого обойдется.

– А дети? – Голос Исаны помимо ее воли подернулся льдом. – Чем они тебе повредят?

Царица ворда медленно, с горечью улыбнулась:

– Ваши дети действительно не опасны. Сегодня. – Она отвела взгляд от потолка, обратила к Исане. – Ты считаешь меня жестокой.

Исана оторвалась от обмякшего, ничего не выражающего лица Арариса, чтобы взглянуть на царицу.

– Считаю, – прошипела она.

– Между тем я предложила вашему народу выбор, – сказала царица. – Возможность сдаться, признать поражение, сохранив свои жизни, чего ваш народ никогда не предлагал моему. Ты считаешь жестокостью охоту на твоих детей, бабушка, но твой народ охотится на моих и убивает их десятками тысяч. В конечном счете твой и мой народ одинаковы. Мы выживаем за счет других, которые тоже хотят выжить.

Исана долго молчала, а потом очень тихо спросила:

– Почему ты меня так называешь?

Царица тоже помолчала, прежде чем ответить:

– Это кажется уместным, насколько я разбираюсь в таких вещах.

– Почему? – настаивала Исана. – Почему ты считаешь Тави отцом? Ты в самом деле думаешь, что ты его дитя?

Царица ворда шевельнула плечами – естественное пожатие ей не слишком удавалось.

– Не в том смысле, в каком это понимаешь ты. Хотя я, как и ты, не выбирала, чью кровь надо было смешать, чтобы создать мою.

– Какое тебе дело? – спросила Исана. – Почему тебе важно называть меня согласно пониманию алеранцев?

Царица снова склонила голову к плечу, взглянула рассеянно:

– Не важно. – Она часто поморгала глазами. – Не должно быть важно. Однако важно.

Исана глубоко вздохнула, уловив, как под холодной невозмутимостью ворда шевельнулось что-то живое. Не зная, к царице ли обращается, она тихо пробормотала:

– Почему?

Царица ворда резким движением обхватила себя за плечи и отвернулась – это вышло у нее совсем по-человечески. Она смотрела на мерцающий потолок, на дальнюю стену – только не на Исану.

– Почему? – повторила та. И шагнула к царице. – Ответ на этот вопрос что-то значит – для тебя?

Бессильное, отчаянное неудовлетворенное желание метнулось через комнату, ярко и тяжело обрушившись на ее чуткость водяного мага.

– Да. Значит.

– И для тебя важно найти ответ.

– Да. Важно.

Исана покачала головой:

– Но, уничтожив нас, ты уже никогда его не узнаешь?

– Ты думаешь, я этого не понимаю? – презрительно бросила царица. Ее глаза распахнулись, налились светом, зубы обнажились в оскале. – Думаешь, я не понимаю? Я, как и ты, чувствую, бабушка. Чувствую все – все, что чувствуют мои дети. Чувствую их боль и страх. А через тебя я чувствую и твой народ. Чувствую их вопли, их смерть. Я переполнена так, что едва не рвусь надвое.

Холодный твердый голос прозвучал в комнате – Исана вздрогнула от неожиданности.

– Берегись, – проговорила