Шрифт:
Закладка:
Я же, наивный, поклялся. И вот теперь ещё раз убедился в слабости своей. Одного золотого локона и взмаха изящной руки вчера вечером хватило, чтобы я не смог уснуть, краткого взгляда на хорошенькие девичьи личики сегодня оказалось достаточно, чтобы забыл я все свои клятвы и обеты.
Но испытания мои только начались. Послышались лёгкие шаги. По лестнице спустились прекрасные сеньоры, и смазливые личики служанок тут же померкли пред их красотой.
Первой шествовала высокая и статная молодая дама в красной тунике – типичная испанка, со смуглым, румяным лицом. Иссиня-чёрные волосы, необычно красивые, синие глаза…
«Должно быть, это Эльвира Кастильская…» – подумал я и перевёл взгляд на вторую сеньору.
Филиппа, невысокая, тонкая, изящная, являла собой красоту совсем иного рода – северную, утончённую и нежную. Высокое чело, обрамлённое золотистыми прядями, волной ниспадающими из-под прозрачной вуали, небольшой нос идеальной формы, трепетные губы. Кожа её показалась мне такой же прозрачной, как вуаль, а вся она представилась мне почти бесплотной, точно ангел небесный. Это возвышенное впечатление только усиливали зеленовато-голубые глаза, глядящие на меня, как мне показалось, с нежностью и тихой грустью.
Я тут же потерял всякое ощущение реальности, в один миг забыл обо всём на свете.
Моё состояние можно было назвать своего рода помешательством, стремительным затемнением рассудка, мгновенной потерей способности здраво рассуждать и правильно ориентироваться в пространстве. Такое случается, если перегрелся на летнем полуденном солнце.
Не помню, как представил меня виконт, не могу повторить, что промямлил я сам. Должно быть, выглядел круглым идиотом, косноязычным, лишённым всяких манер, но не помню и этого. Всё вокруг потеряло смысл, кроме той, которую я ещё до нашего знакомства мысленно окрестил Прекрасной Дамой…
Надо ли говорить, что всю дорогу до Каркасона, куда мы отправились и где со своим воинством находился граф Раймунд Тулузский, я помню довольно смутно, ибо пребывал в том же встревожено-восторженном романтически-одурманенном состоянии.
Мы почти не говорили с Филиппой и за время нашего путешествия ни на минуту не остались наедине. Правда, она всегда находилась у меня перед глазами, так как вместе с Эльвирой ехала верхом. Осторожный виконт оставил тяжёлую повозку в таверне, а сеньор пересадил на лошадей, купленных здесь же.
Филиппа и Эльвира оказались хорошими наездницами. Их служанок посадили на мулов. Без тяжёлой повозки мы могли двигаться значительно быстрее. Филиппа, грациозная, как мифическая амазонка, гарцевала на гнедой лошадке и весело переговаривалась со своей спутницей, вовсе не обращая на меня внимания.
Во время стоянок, находясь рядом с сеньорами, я старался больше молчать, чтобы не выдать свои чувства.
Мне вспомнилась семейная легенда о графе Арнау. Он проводил свои юные годы, соблазняя девушек и женщин. Одной из жертв его необузданной страсти стала настоятельница монастыря Святого Жуана. Граф Арнау глубокой ночью прокрался к ней в келью и силой овладел ею. За такой грех Господь покарал графа-распутника смертью, а его дух был обречён вечно блуждать в каталонских лесах в виде огненного всадника, скачущего верхом на огненном коне…
Укоряя себя за нарушение обета – не поддаваться женским чарам, я думал, что влюбчивость графа Арнау – проклятие для нашего рода, и не имел сил от этого проклятия избавиться.
На пути, по которому вёл нас Пако, нас никто не преследовал. Я даже сожалел об этом. Отсутствие опасности лишало меня возможности показать храбрость и другие рыцарские качества, рискнуть собственной жизнью для спасения Дамы моего сердца.
Меня, поглощённого своими думами, не восхитили ни прекрасные виды Пиренеев, открывавшиеся взору, ни остановка у легендарного озера, на дне которого хранился легендарный меч Роланда Дюрандаль. После гибели Роланда в Ронсевальской битве именно здесь Карл Великий приказал бросить меч в воду. В иное время я непременно нырнул бы в озеро, чтобы отыскать это рыцарское сокровище, припасть к святым мощам, запечатанным в его рукояти, но теперь подлинным сокровищем, достойным поклонения и бескорыстного служения, я полагал только сеньору Филиппу.
Размышляя о Прекрасной Даме, я побрёл вдоль берега, заросшего густыми камышами, и отошел довольно от места нашей стоянки на довольно приличное расстояние.
Солнце скатилось к горному кряжу, ударилось о него, расплющилось и побагровело. Тени от раскидистых ив далеко стелились по воде. Сумерки всё сгущались. Воздух наполнялся вечерней свежестью, становился более гулким и прозрачным.
Я сел у подножия старой ивы, прислонившись к ней спиной, и сидел, глядя на воду, пока из камыша с шумом не вспорхнула серая цапля. Протяжно и тоскливо вскрикнула выпь.
С места стоянки доносились глухие голоса. Я поднялся и пошёл в обратную сторону. Там, где берег изгибался дугой, образуя небольшую заводь, до моего слуха донеслись всплески воды, словно разыгралась крупная рыба.
«Уж не русалки ли явились по мою душу?» Себастиан любил рассказывать о водяных девах, заманивающих одиноких путников, и предупреждал, что особенно уязвимы для всякой нечисти те, у кого душа не на месте…
Мне следовало бы поскорее уйти прочь. Но сумасбродство графа Арнау подтолкнуло меня вперёд.
Держась в тени ив, я увидел купающихся Эльвиру и Филиппу. Длинные волосы распущены по плечам, на обнажённых руках – капельки влаги…
Я отвёл глаза, точно обжегшись красотой… Те же чувства, наверное, испытали мужчины английского Ковентри, когда перед их взорами предстала супруга эрла Леофрика – леди Годива. Она решила обнажённой проехать на коне через весь город, чтоб её муж снизил непомерные налоги для своих подданных. Мужчины города закрыли створки окон, чтобы не смущать благородную заступницу.
Я развернулся и быстро, почти бегом направился к лагерю, надеясь, что сеньоры не видели меня.
Находиться поблизости от них в последующие дни путешествия оказалось для меня непосильным бременем. Я испросил у виконта разрешение ехать в передовом вместе с Пако и Амару.
Эта мужская компания, молчаливая и суровая, а более того, ощущение, что я выполняю важную задачу, благотворно подействовали на меня.
Так что, когда в ясный, погожий день нашим взорам открылась долина реки Од и укрепления древнего Каркасона, зажатые между Корбьерами на востоке и громадой Чёрной горы – на севере, я уже совершенно пришёл в себя и приготовился к встрече с графом Раймундом Тулузским, которого полагал своим будущим сюзереном.
5
Лагерь графа Раймунда находился на равнине Лораче, к западу от городских стен. Разноцветные шатры рыцарей и серые палатки простых
