«Положительно, мисс не похожа на миссис! — повторял про себя Черемисов. — Только к чему это она так допрашивает этого джентльмена из окружного суда?»

— Хорош бы я был, — снова заговорил Речинский, — если б вдруг ни с того ни с сего бросил бы свое судейское кресло и пошел бы по свету искать каких-нибудь эфемерных идеалов, о которых пишут в романах, и то плохих. Не правда ли, я был бы очень комичный донкихот?

Раздался тихий, приличный смех. Ольга тоже улыбнулась, представив изящную, приличную фигуру Леонида Васильевича в образе донкихота. Глеб чуть громко не захохотал.

— И вы удовлетворены?

«Допрашивает, точно следователь, эта всегда молчаливая мисс!» — улыбался Глеб.

— Разумеется. Одна сторона моей жизни вполне удовлетворена. Я живу в обществе и, какое бы оно. ни было, — не смею не сказать, что оно еще очень далеко от моего идеала, — я служу ему, как этого требует долг порядочного человека. Я попал в струю течения, и плыть против него…

— Неблагоразумно! — опять подсказала Ольга с едва заметной иронией в голосе.

— Было бы смешным донкихотством, шокирующим трезво глядящего на вещи человека. Разве вы с этим не согласны, Ольга Николаевна?

Ольга ничего не отвечала и старательно вертела в руках зонтик.

— Вы, верно, много читали романов, Ольга Николаевна? — заметил Леонид Васильевич.

— А что? — вскинула она на Речинского глаза, полные какой-то сосредоточенной мысли.

— Мне так кажется.

— Нет, я мало читала… И вообще я мало знаю! — как-то задумчиво проговорила девушка.

Речинский не спускал с нее глаз, любуясь ее красивым, строгим лицом.

Ольга заметила этот пристально устремленный вгляд и вспыхнула.

«Какая она красавица!» — подумал Речинский.

— Я только что говорил об одной стороне жизни, но есть и другая…

Речинский снова внимательно глядел на Ольгу. Ольга упорно глядела себе под ноги.

— Другая, Ольга Николаевна, так сказать, интимная. Вам, впрочем, быть может, это нисколько не интересно?

Ольга подняла голову. Она действительно невнимательно слушала последние слова Речинского.

— Вы говорили про другую сторону жизни, — как-то нехотя сказала она.

— Да. Я хотел сказать, — заговорил несколько тише, взволнованным голосом Речинский, — что если бы судьба послала мне друга-жену, которая бы мне сочувствовала и делила со мной труды жизни, то я был бы вполне счастлив и в интимной жизни.

«Ну, сейчас руку и сердце!» — подумал Глеб.

— Однако мы таки порядочно забрели вперед, Леонид Васильевич, того и гляди заблудимся… Ау! — крикнула Ольга.

— Ау! Ольга, где вы? — прозвучал ей в ответ звонкий голос Ленорм.

Речинский искоса посмотрел на Ольгу и поправил свои изящные воротнички.

— Вы не охотница, как вижу, Ольга Николаевна…

— Ау! ау! — громче крикнула Ольга и еще прибавила шагу.

Речинский был несколько сконфужен и не докончил начатой фразы. Он тихо шел, опустив голову, за Ольгой. На его красивом, несколько смущенном лице появилось выражение не то удивления, не то недоумения.

— Ау! ау! — ближе кричали голоса, и через минуту Ленорм и Федя выскочили из лесу.

— Сестра, гляди, сколько грибов! — весело крикнул Федя. — Леонид Васильевич, смотрите!

— Tenez![40] — захохотала Ленорм, показывая на большую корзину.

— Однако становится сыро, пора домой! — заметила Ольга.

— Пора, mes enfants[41], пора! Вы, Ольга, без грибов? — спрашивала Ленорм, лукаво поглядывая на Речинского.

— Я не искала их.

— А вы, monsieur Речинский, вы не умеете их искать?

— Я плох в этом отношении.

— А кушать небось их любите? — подсмеялся Федя.

— А кушать люблю.

Они повернули в сторону на тропинку и через несколько минут столкнулись с Глебом лицом к лицу.

— Вы, Черемисов, всегда появляетесь внезапно, и, если б было потемней, мы бы вас приняли за разбойника… Откуда? — засмеялась француженка.

— Гулял.

— И вы наслаждаетесь природой? — подсмеивалась француженка.

— Ах, Глеб Петрович, если бы да ружье! Куропаток страсть! — весело говорил Федя, присоединяясь к Глебу. — Ведь вы домой?

— Домой.

— Значит, с нами?

— Я пойду не по большой дороге, а тропинкой.

— И мы пойдем тропинкой! — вставила Ольга. Речинский взглянул на Ольгу, потом смерил глазами Глеба и как-то перекосил губами.

— Не сыро ли будет, Ольга Николаевна? — заметил он.

— Нет… отчего же сыро.

— Какой вы неженка, мосье Речинский! — засмеялась Ленорм. — Среди лета боитесь простуды.

— А вы, кажется, ничего не боитесь? — язвительно заметил Леонид Васильевич.

— Ничего! — встряхнула головой Ленорм, сворачивая на тропинку.

Пошли все вместе. Впереди Ольга с Речинским, сзади Ленорм, Черемисов и Федя.

Сперва все шли молча. Ольга все оборачивалась назад посмотреть, не отстали ли от них другие.

— Что это вы все оборачиваетесь, Ольга Николаевна?

— Боюсь, что мы останемся одни.

— Отчего?

— В лесу страшно, Леонид Васильевич.

— И даже со мной? — тихо прошептал Речинский.

— И даже с вами! — сухо заметила Ольга.

— Ну, слава богу, наконец заговорили! — крикнула Ленорм, услышав разговор. — Ольга, да куда вы бежите? Мы за вами не успеваем. Господин Черемисов, а вы нарочно отстали? — обернулась она к Черемисову. — С нами скучно?

— Не скучно, а тесно троим по тропинке идти.

— Федя, уступите место наставнику!

Федя пошел вперед, а Черемисов пошел рядом с француженкой.

Она оживленно заговорила:

— Мы сегодня в суде были, Черемисов!

— Ах, я и забыл вам сказать, — перебил Федя, — и я был… Ужасно!

— Скверное впечатление… Судили одного какого-то бледного, худого молодого человека, — продолжала Ленорм, — и…

— Присудили в каторжную работу! Он убил человека!

— И Ольга Николаевна была? — спросил Глеб.

— К несчастию, и я была, Глеб Петрович, — полуобернувшись, заметила Ольга, — и вынесла тяжелое впечатление.

— Я просто, Глеб Петрович, чуть не заревел. Конечно, он убийца, но все-таки жаль.

— Напрасно жалеете, молодой человек. Таких людей нечего жалеть! — обратился Речинский.

— Их-то и жаль! — невольно вздохнула Ольга. Речинский искоса поглядел на нее и пожал плечами.

— Разумеется! — подхватил Федя.

— И я протестую против слов мосье Речинского! — крикнула Ленорм.

— Недостает только протеста господина Черемисова, чтобы окончательно решить, что убийца с целью грабежа не отверженец общества, а жертва социального положения. Не правда ли, господин Черемисов? — с нескрываемой насмешкой обратился Речинский.

Все вышли из лесу и полем шли к дому. Полная луна отлично освещала дорогу. Ольга и Федя с любопытством ожидали ответа Глеба.

— Совершеннейшая правда, господин Речинский! — сухо заметил Глеб.

— Я заранее знал ваш ответ.

— К чему же тогда вы спрашивали? — резко спросил Глеб.

Молодые люди смеряли друг друга глазами.

— Чтобы окончательно убедиться в своем предположении и поздравить молодого юношу, — он указал на Федю, — с такими взглядами…

— Они вам, конечно, не нравятся.

— Не особенно-с! — отчеканил Речинский и спросил Ольгу: — И вы, пожалуй, Ольга Николаевна, разделяете взгляд господина Черемисова?

— Вполне! — резко и громко заметила Ольга.

Речинский умолк и