Зато Шейла не испытывала сомнений.

— Отец не простил бы тебе этого, — говорила она, когда Эбель рассказала о своем даре. — Грегори был хорошим человеком. И я. Я тоже хороший человек, — била она себя в грудь, сидя на коленях перед иконой в своей комнате. — Так за что ты послал нам в дом скуру? За что так наказал?!

Дар у Эбель проявился на седьмой день после смерти отца. Она не сразу рассказала об этом матери, но не из-за страха, а потому, что сама ничего не понимала. Думала, что сходит с ума из-за скорби, которая сдавливала тело изнутри. Из-за слез, которые Эбель не могла остановить. Из-за вины, что так и не успела попрощаться с отцом. Не успела отдать письмо. Кажется, она и сейчас винила себя в этом. И до сих пор ждала возвращения папы домой.

Эбель оставила профессору кекс, который прихватила в столовой, и покинула кабинет. Она тоже хотела спать и мечтала сейчас лишь о своей неудобной кровати.

В комнате было тихо. Тимо вылез из шкафа, когда Эбель вошла. Соль проснулась от скрипа двери, но, подумав, что это был сквозняк, натянула на голову одеяло и вновь уснула.

— Выглядишь помятой, — сказал Тимо.

— Чувствую себя так же, — ответила Эбель, ложась на кровать прямо в грязной одежде. — Если бы ты знал, сколько разной херни со мной сейчас происходит, то не удивлялся бы, — пробубнила она в подушку.

— Ты не исповедовалась сегодня? — Тимо сел на край кровати.

— Я сегодня была крайне занята изучением захоронений на нашем кладбище.

— Опять ходила на свою могилу?

Тимо развязал шнурки на кедах Эбель и помог стянуть их с ног.

— Типа того.

— Ты с кем там разговариваешь, дурная? — возмутилась Соль и подняла голову с подушки. — Спать мешаешь!

— С призраком, — просто ответила Эбель.

Глаза слипались, она уже плохо видела Соль.

— Ага, как же, — та отвернулась к стене, — передай ему тогда, чтоб вел себя потише.

— Да он и так молчит.

— Все, закрой уже рот.

Эбель, послушавшись, закрыла и рот, и глаза, и тут же провалилась в сладкую дрему.

После смерти Эрика академия изменилась. По парню никто (ну ладно, Ребекка и Йонни не в счет) не скорбел, но, видя особо опасных, студенты быстро менялись в лице. Грусть и сожаления побеждали в веселом разговоре перед парой, а аппетит портился, даже если в трапезной подавали самые вкусные овсяные печенья.

Преподаватели стали дежурить в коридоре, главном зале, спальном крыле, вокруг академии и даже у старой колокольни. Мисс Вуд теперь спускалась к студентам чаще и, тратя на них всю свою успокаивающую ауру, уходила в кабинет к мисс Моретти, которая своими картинами, музыкой и горячим шоколадом помогала восстанавливать силы ей самой.

Кто-то из студентов, кажется Малакай Ласи, пустил слух о том, что академию скоро рассекретят, ведь о смерти Лайне пришлось сообщить его родителям. Те были очень богатыми кровожадными мафиози, которые готовились мстить всем за то, что у них отобрали единственного наследника. Но позже, конечно, эти слухи опровергли. Родителям Эрика сообщили о суициде сына. Сказали, что очевидцы заметили, как он прыгнул с утеса в реку, и, ссылаясь на быстрое течение, предупредили, что труп до сих пор не нашли. Тем, кажется, было все равно. Кто-то из студентов говорил, что они давно отказались от Эрика и он, сбежав в семнадцать лет, разорвал все связи с семьей.

Каждый студент в академии был таким же, как Эрик. Но не заносчивым грубияном, внутри которого, по словам Ребекки, скрывался добрый и заботливый мальчик. Каждый студент академии был изгоем. Всех бросили родные: предали, выкинули на улицу, сдали в дурку, сослали подальше от семьи, боясь, что дети причинят им вред. Эбель было знакомо это чувство. Ее мать была такой же бешеной фанатичкой, как и те, кто бунтовал у ратуши в Санди. Кто просил ловить исключительных, сжигать их, жесточайше наказывать. Когда родная дочь обрела свой дар, Шейла, не сдаваясь, стала молить о казни не только мэра, но и Бога.

Может, поэтому Эбель решила остаться в академии? Может, истинная семья, которая не сторонилась ее, была именно здесь? Дебора, Джосайя, Бруна и другие преподаватели заботились о каждом попавшем в собор исключительном. Оберегали и защищали. Наставляли. И даже сейчас, в тяжелые времена, когда опасность нависла над шпилями академии, они все равно в первую очередь думали о своих студентах. Эбель уже давно забыла о том, что такое доверие и забота, но здесь, в этих заросших плющом стенах, она наконец почувствовала, что одиночество отступает, а люди вокруг дарят ей новые силы на битву с неизвестным пугающим злом.

Днем понедельника мистер Чампи собрал студентов во внутреннем дворе. Все четыре факультета стояли в кругу и слушали профессора, который рассказывал им об основах самообороны.

— Дар свой применяйте в самую последнюю очередь, — твердил он. — Защищайтесь словом. А если словом не выходит, то хотя бы не нападайте первыми.

Скуры внимательно, а может, и не очень, слушали и ждали, когда же он вызовет их в центр для демонстрации своих способностей.

— Ваш дар оставляет следы. Вас будет легко найти и поймать. И еще легче — сделать виноватыми. — Мистер Чампи ходил вдоль студентов. — Помните, что скур ненавидят. И правда никогда не будет на нашей стороне.

— Зачем тогда нам дар? — выкрикнула Гретта из толпы.

— Чтобы помогать людям. В академии вас учат именно этому.

— Значит, Эрик умер поэтому? Потому что даже здесь ему запрещали пользоваться силой? — спросил Марсель Альба.

— У меня нет ответа на ваш вопрос. — Мистер Чампи остановился и сложил руки за спиной. — Но теперь мы озабочены вашей безопасностью вдвойне. Поэтому мисс Вуд приняла решение увеличить часы моих занятий.

— Класс, наконец-то смогу покидаться огнем, — послышался сзади голос Колма.

— Ты будешь первым, кого я уделаю, — ответила ему Хичжин.

— Давайте не будем терять времени и приступим, — хлопнул в ладони преподаватель. — Вам нужно разделиться по парам. Не ищите себе противника с даром, противостоящим вашему. Потому что я буду учить вас самозащите не только с помощью способностей.

Конечно же, большинство