Шрифт:
Закладка:
Свангар сделал пару гигантских шагов и взмахнул топором.
Я прижал посох к плечу, словно это был не посох, а винтовка, и заорал:
– Forzare!
Той ночью в воздухе витало слишком много энергии, и заклинание вышло куда мощнее, чем было задумано. Посох лягнул меня, словно мул. С отчетливым хрустом и взрывом болеутоляющей статики плечо опять вышло из сустава, но зато меня отбросило из-под опускавшегося топора.
Я врезался в очередную машину с такой силой, что из меня вышибло дух.
Йотун перехватил топор наподобие мухобойки, занес его и шагнул вперед.
Тогда-то я и заметил, как последний из беглецов – Брэдли – растворяется в дымке, но Мёрфи не пошла с остальными.
Она стояла рядом с «харлеем», и ящик с надписью «Туристические принадлежности» был раскрыт нараспашку.
Я смотрел, как Мёрфи достает из него тубус цвета хаки с двумя рукоятками и панелью управления, раздвигает его, отщелкивает какое-то приспособление, поднимает эту конструкцию к плечу и легонько касается панели.
– Дерешься как баба, сейдрмадр, – прорычал Свангар.
– Эй, дриттсекк! – окликнула его Мёрфи.
Разъяренный йотун оглянулся, и Мёрфи криво усмехнулась. Ее голубые глаза были холодны как лед.
– Я тоже дерусь как баба! – заявила она.
И она выстрелила.
Я не очень разбираюсь в армейском снаряжении, но готов подтвердить, что в бою с йотуном базука – оружие вполне уместного калибра.
Вылета ракеты я не видел. Эти штуковины действуют иначе. Они перемещаются со скоростью пистолетной пули. Просто прозвучал взрыв, за которым почти одновременно последовал еще один – в надгрудинной ямке Свангара. БАБАХ!
Чтобы противостоять огню, требуются хитроумные навыки, но в итоге все решает сэр Исаак. Огонь – абсолютная величина, квинтэссенция энергии, он умеет становиться все жарче и жарче, и в итоге у любой защиты обнаружится точка катастрофического отказа. Ее-то и нашла ракета Мёрфи.
Видели, как арбуз разбивают кувалдой?
Все выглядело примерно так же.
Плоть и кровь йотуна взорвались облаком приманки для летучих рыб. Сквозь дыру в горле Свангара я рассмотрел раздробленную и почерневшую ключицу и его долбаный позвоночник. Йотун покачнулся, врезался плечом в здание, в последний раз вскинул топор – и, падая, выронил его из безвольных пальцев.
Тело великана расплющило две машины и обрушило светофор, а откинутая вбок рука приземлилась в каких-то трех футах от моих ног.
На улице наступила мертвая тишина.
Я встал и не спеша направился к Мёрфи, обходя павшего йотуна по широкой дуге. Держаться на ногах было трудновато. Допустим, боли я не чувствовал, но она собирала физическую дань, и по всему телу расползались неприятные пощипывания.
– Как баба, говоришь? – пробурчала Мёрфи, прожигая мертвого гиганта взглядом, и подбоченилась.
Не снимая гранатомета с плеча, она встретила меня ухмылкой.
– Базука? – спросил я. – Серьезно?
– Было две. Первая для тренировки, – ответила она.
– Ты не рассказывала мне о них…
– Тебе? – ухмыльнулась она шире прежнего. – Великовозрастному дитяте? Чтобы ты захотел с ней поиграть?
– Ой. – Я положил руку на сердце и сделал обиженное лицо.
– Что, правда глаза колет?
– Что такое «дриттсекк»? – спросил я.
– По-норвежски что-то вроде «дерьмец». – Она оценила изумление у меня на лице. – Гарри, как сотрудник полиции я обязана разбираться в национальных особенностях.
Я хотел было ответить, но тут до нас донесся визгливый крик паникующего Рудольфа:
– Замрите, вы, подонки! И чтобы ни единого движения, мать-перемать!
Недоуменно моргая, я взглянул в его сторону. Синяк под глазом Рудольфа расплылся в довольно внушительный фингал. Лицо бледное и одутловатое, непонимающие глаза широко раскрыты, костюм измят, изорван и забрызган кровью – наверное, из сломанного носа. Детектив пошатывался, но стоял в стойке Вивера. Он уже поднял оброненный напарником пистолет и теперь нацелил его на Мёрфи.
– Террористка! – выкрикнул Рудольф. – Чертова террористка!
– Рудольф, – сказала Мёрфи, – ты не понимаешь, что происходит.
Он вытаращил глаза так, что зрачки терялись на фоне белков.
– Ты только что застрелила кого-то из гранатомета!
– Ну да, как и планировала, – подтвердила Мёрфи, рассматривая мертвого йотуна.
– Эй, эй, Рудольф, давайте-ка полегче, – сказал я. – Поймите, надо уходить, да побыстрее. Этот враг не последний. Нам пора бежать.
– Заткнись, заткнись! – заверещал Рудольф, направляя пистолет на меня. – Заткнись на хрен, ты, поганец!
Я начал поднимать руку, собираясь разоружить его, ударить волной энергии, но ничего не вышло.
Я посмотрел на руку. Велел ей подняться, но она проигнорировала приказ. Я не знал, что происходит за облаком статики, накрывшим мою нервную систему. Боже мой, похоже, дело в том, что я снова вывихнул плечо, но забыл об этом, поскольку не чувствовал боли.
– Рудольф! – хлестко и властно окликнула его Мёрфи. – Мы хотим тебе помочь. Иисус, Мария и Иосиф, хотя бы убери, черт подери, палец со спуска!
Рудольф снова повернулся к ней и, тыча в ее сторону пистолетом для большей убедительности, провизжал:
– Я не собираюсь тебя…
Прогремел выстрел.
Забрызганный алым тубус гранатомета с металлическим лязгом грохнулся на асфальт.
Мёрфи упала как подкошенная.
Глава 22
Потрясенный Рудольф просто стоял и смотрел то на пистолет, то на Мёрфи:
– Что? Что?
– Медик! – заорал я и бросился вперед. – Медик! Медик!
Мёрфи лежала за мотоциклом, подвернув под себя голень. Тубус гранатомета до сих пор покачивался там, где упал.
Я опустился на колени. Широко раскрытые глаза Мёрфи смотрели в небо.
Снова вспыхнул глаз Балора, и мир ненадолго окрасился в малиновый цвет.
Мне было плевать.
Я расстегнул куртку Мёрфи, разорвал блузку.
Пуля угодила в шею, на четверть дюйма выше кевларового бронежилета, но после попадания изменила траекторию и вышла чуть ниже и дальше левого уха, оставив рваную рану, из которой фонтаном выплескивалась кровь.
– О господи, Кэррин… – Я сбросил плащ, стащил рубашку – через голову и в такой спешке, что она порвалась, – соорудил из нее нечто вроде тампона и зажал зияющую рану. Если не двигать плечом, травмированная рука кое-как функционировала. – Медик!
Крови было столько, что рубашка промокла насквозь.
Я услышал, что к нам кто-то бежит.
– Кэррин, я здесь. Сейчас тебе помогут. Держись.
Она кашлянула кровью.
– Гарри…
Когда Мёрфи назвала меня по имени, ее губы покрылись алой пеной.
Она едва могла говорить.
– Я здесь, – сказал я. Трудно было рассмотреть Кэррин. Очертания расплывались. – Я здесь.
Вокруг ее золотистых волос натекла целая лужица крови.
Тот, кто бежал к нам, вдруг остановился.
В горле у Мёрф забулькало и захрипело.
Я поднял глаза. В десяти футах от нас стоял Уолдо Баттерс. Он смотрел на Мёрфи.
По его лицу все стало ясно.
– Нет, – сказал я. – Нет, нет, нет… Кэррин? Ну же, Кэррин!
На секунду она перевела взгляд на меня
