Шрифт:
Закладка:
Ну мы и пошли.
— Спасибо, что прикрыл, — сказал я уже на лестнице. — Одного меня и слушать бы не стали, сразу заткнули.
— С них бы сталось, — кивнул Стройнович. — Видел, как Вяза от слова «товарищ» корёжит? На вид молодой и прогрессивный, а на деле этот старорежимный господин нам определённо не товарищ. Помяни моё слово, коллективу с ним окажется не по пути.
Мы спустились на первый этаж, встали на крыльце. Касатон шумно выдохнул, приложил ладонь к левому боку и запрокинул лицо, подставляя его лучам полуденного солнца. Я отметил бледность кожи и припухшие веки, сказал:
— Плохо выглядишь.
— Перенапрягся вчера, — пояснил Стройнович. — До сих пор толком не восстановился после ранения. С внутренней энергетикой порядок, а как на пределе мощности поработаю, так и прихватывает.
Я задумчиво хмыкнул и спросил:
— А не думал закалкой организма заняться?
Касатон презрительно фыркнул.
— И чем мне поможет эта ориентальная эзотерика?
— Не скажи, — покачал я головой, вспомнив отца Сергия, поймавшего ладонью пулю. — Есть хорошие практики. Если интересно, поговори с Горицветом. Знаешь же такого?
— Наслышан, — подтвердил Стройнович и с нескрываемым недоверием уточнил: — Думаешь, есть смысл?
— Уверен. Видел результаты.
Мы ещё немного постояли, потом двинулись к студсовету. Я поймал себя на том, что подсознательно стараюсь держаться подальше от мусорных урн, тяжко вздохнул и обратился к спутнику.
— Касатон, а что за конструкцию Чертополох задействовал?
Тот лишь отмахнулся.
— Да ерунда!
— Ерунда?! — опешил я. — Меня чуть не перемололо!
Стройнович пожал плечами.
— Этот двоечник от обороны действовать намеревался, но стандартную полусферу искажения и ту под контролем не удержал. Слишком много энергии в неё разом ухнул.
— Откуда там слишком много энергии взялось? — усомнился я. — Он в резонанс только-только вошёл!
— Загодя потенциал набрать успел. Они ведь акцию планировали, не с кондачка действовать начали. Наверняка второй портфель у нас в кабинете собирались оставить.
Я был уверен, что никто из приглашённых на беседу студентов серьёзных энергетических возмущений не производил, но спорить с Касатоном не стал, поскольку бомбист на какое-то время выпал из моего поля зрения, мог успеть подготовиться.
— А что за сфера искажения?
— Полусфера, — поправил меня Стройнович. — Искажает энергетическое поле, что приводит к разрушению чужих конструкций и гасит входящие воздействия. Но есть и против неё методы, а если переборщить…
Фраза осталась незавершённой, да только в пояснениях и не было никакой нужды. Сам всё своими глазами лицезрел.
Стройнович вдруг отсалютовал кому-то рукой, я повернулся и увидел направлявшегося в нашу сторону председателя студсовета.
— Ну, Касатон, ты просто герой! — приблизившись, хлопнул тот по плечу моего спутника, после чего похвалил и меня: — Тоже молодец!
— Брось, Сева, — отмахнулся Стройнович. — Какие тут могут быть герои? Пять человек погибло! Пять! И мы этого не предупредили, отреагировали лишь постфактум!
— Отставить похоронный тон! — потребовал Всеволод. — А что надо усиливать работу, тут ты совершенно прав, тут спорить глупо. — Он вновь похлопал Касатона по плечу и спросил: — Слышали последние новости?
— Слышали, наверное, — усмехнулся Касатон. — Знать бы ещё, какие из них последние! Наши добровольческий корпус за границу выдавили?
— Именно, — подтвердил председатель студсовета. — А ещё сегодня с датой выборов в совреспред определённость появиться должна.
Мы двинулись к административному корпусу, в котором размещался студсовет — на его фасаде вывесили транспаранты «Нет террору!» и «Нас не запугать!», а вокруг наблюдался явный избыток сотрудников службы охраны РИИФС. Прямо на улице напротив входа шло заслушивание инициативных групп: представители студенческого самоуправления доказывали собравшимся значимость собственных идей и несостоятельность всех прочих предложений, эмоции били через край.
Всеволод и Касатон ускорили шаг и вбежали на крыльцо прежде, чем кто-либо успел вовлечь их в дискуссию, ну а я задержался на улице и огляделся по сторонам.
Северянин цветом лица напоминал варёного рака, юноши и барышни из его группы вид имели хмурый и раздражённый — если их проект и не разнесли в пух и прах, то и широкой поддержки он точно не получил. Яков Беляк, который единственный из всех заместителей председателя студсовета почтил это сборище своим присутствием, от счастья тоже отнюдь не лучился, ему что-то втолковывал разгорячённый старшекурсник.
В этот момент короткая пауза между выступлениями подошла к концу, и слово взяла Марина Дичок.
— Мы собираемся открыть женскую вечернюю школу…
Продолжение потонуло в свисте и возмущённых криках.
— Женскую? Шовинизм!
— Давайте теперь ещё раздельное обучение восстановим!
— Старорежимная отрыжка!
— Институт тут при чём?!
Собственно, на этом всё и закончилось. Нет, Марина пыталась спорить, но её банально переорали. На смену ей пришла брюнеточка Эля.
— Один дополнительный гипнокод увеличивает у первокурсников прогресс способностей на двадцать процентов! — выкрикнула она, потрясая какими-то листами. — И это не пустые слова, а реальность! Эти цифры были получены на практике! Любой желающий может ознакомиться с расчётами!
Но оппонентов так просто сбить с толку не получилось, долговязый Фёдор Острог немедленно гаркнул:
— А сколько дополнительных литров мозгов при этом вытекло через уши?
Взрыв смеха Элю ничуть не смутил, проигнорировав и его, и провокационный вопрос, она спокойно продолжила своё выступление.
— На пятнадцать процентов снизилась загрузка преподавательского состава! Подумайте только, на пятнадцать процентов! А разработка гипнокодов для соискателей…
Превосходивший всех ростом минимум на голову Федя Острог сунул в рот пальцы и пронзительно свистнул.
— А преподавателей на мороз, да? — выкрикнул он, после чего начал, активно работая локтями, пробираться к импровизированной трибуне. — Уволить? Или оклады порезать? Пусть за еду работают?!
Представители студенческого сообщества загудели, но спихнуть брюнетку с импровизированной трибуны у Острога не вышло — его решительно оттёр в сторону знакомый мне по службе в зенитной роте старшекурсник. Впрочем, барышня в любом случае свою речь затягивать не стала и уступила место пухлому круглолицему живчику.
— Никто никого увольнять не будет! Это контрпродуктивно, я вам как экономист говорю! — выкрикнул он. — За счёт высвободившихся трудочасов мы повысим качество обучения, расширим институт кураторства и поддержку талантливых студентов!
