Само собой вспомнилось, как в своё время рвался к Олегу Друзе — сейчас было ещё даже хуже. Тогда основной удар принял на себя Альберт Павлович, теперь же приходилось полагаться исключительно на собственные силы. Когда б не ясновидение — разлетелся бы на атомы. И непременно разлечусь ещё, если только позволю Жоре сосредоточиться на управлении охранной структурой, в которую он вливал, вливал и вливал всю сверхсилу без остатка!

Шаг в сторону, и гравий взметнулся в воздух, но взметнулся там, где я только что стоял. Крутанулся чёрный вихрь, вытянулся в смертоносный жгут, удар и — уклонение!

Сгустившийся воздух попытался удержать на месте, заползти внутрь и взорвать лёгкие, пришлось тратить драгоценную энергию, вновь опустошая потенциал. Рывок, шажок, прыжок, и пространство вспыхивает ворохом электрических искр. Заземление уберегло от проброшенного ко мне разряда, а дальше я ощутил внимание и резко подался в сторону, ушёл из точки фокуса, не дал разнести перепадом давления на куски свою многострадальную голову.

Теперь я уже не просто кидал себя кинетическими импульсами из стороны в сторону, но и дублировал сигналы нервной системы, а ещё взялся гасить собственную инерцию и снижать на своём пути плотность воздуха. За счёт этого предельно ускорился и не крутился вокруг противника, будто моська вокруг слона, а мелькал неуловимым москитом.

Увы, но москитом в сравнении с ним я сейчас и был.

Резонанс возносил парня на пик способностей, а у меня никак не получалось сократить дистанцию и сойтись в рукопашной. Но и отступить я тоже не мог! Никак не мог!

Проклятье! Да где же группа немедленного реагирования Бюро?!

Попытка достать студента выплеском деструктивных колебаний успехом не увенчалась, я только впустую потратил десять тысяч сверхджоулей, а вот в меня самого словно таран врезался, даром что успел этот выпад ослабить, погасив большую часть вложенной в него энергии. Вспышка боли, лязг зубов. Шаг назад и вбок, подальше от вспыхнувшей оранжевым расплавом земли под ногами…

И сразу прикрыться линзой ионизированного воздуха! Волна теплового излучения расплескалась во все стороны, трава осыпалась чёрным пеплом, живая изгородь вспыхнула бездымным огнём, электрические провода натянулись и лопнули, расплескались медным дождём. По бордюру побежала сеть трещин, он рассыпался каменным крошевом, тарелка громкоговорителя взорвалась, столб скрутило штопором, скамейку зашвырнуло куда-то высоко-высоко, а я уклонился от гравитационной аномалии и задействовал технику «Двойного вдоха».

Потянул к себе переполнявшую пространство сверхсилу, намереваясь использовать её в качестве основы для атакующего воздействия, но тут же трансформировал в защитный экран. Миг спустя его попросту сдуло, следом приказало долго жить заземление, меня всего так и продрало валом энергетических помех, благо целью воздействия оказался не я, а бомбист, точнее — его защитная структура.

Касатон Стройнович мощнейшим силовым выпадом проделал в той изрядную брешь, а Жора слишком сосредоточился на удержании себя в состоянии резонанса, заблокировать прилетевшую следом искру он не успел. Или не сумел.

Сверкнуло!

Расплескавшаяся кругом волна сверхсилы едва не сбила меня с ног, внешний контур вражеской структуры попросту разметало, и Касатон поспешил закрепить успех, попёр вперёд, взламывая чужую защиту, будто вскрывал жестяную банку консервным ножом. Земля под ногами задрожала, и я попятился назад, где уклоняясь от энергетических ошмётков, разлетавшихся по сторонам, а где и развеивая их на пределе своей невеликой по меркам сошедшихся в схватке операторов мощности.

Повеяло раскалённым воздухом, Жора зашатался, но собрался с силами и прекратил отступать, подался навстречу Касатону. Пространство заискрилось от переполнявшей его энергии, а потом будто басовая струна лопнула, сверхсила выплеснулась и ударила вовне, пропахав оплавленную траншею и буквально разметав трансформаторную будку метрах в двадцати от нас.

Порождённый этим выброс помех едва не отправил меня в беспамятство, но я проморгался как-то, потряс головой, огляделся.

Касатон стоял, Жора лежал.

Лежал себе тихонько и дымился, конвульсивно подёргивая конечностями. Тремя. От правой руки у него осталось лишь обугленное плечо.

Хорошо? Да уж неплохо, пожалуй…

Я порадовался подобному исходу — искренне порадовался, без дураков! — но что-то подсказывало, что гибель бомбиста мне ещё аукнется. Особенно если его подельника укокошило первым взрывом, а их сосед по комнате успел под шумок покинуть студгородок.

Чёрт! Был же ещё и третий!

Вот дерьмо!

Часть вторая: Идентификация

Глава 1

Не могу сказать, будто я за последнее время стал таким уж великим знатоком бюрократических процедур, но в данном конкретном случае оказался прав на все сто процентов. Или даже двести.

Начать следует с того, что Евгений Крикун покинул территорию студгородка за четверть часа до инцидента, одного его подельника нафаршировало болтами и гайками, а другого поджарило при разрушении энергетической структуры — не выжил ни тот, ни другой. И настроения совокупность сих прискорбных фактов представителям контрольно-ревизионного дивизиона отнюдь не улучшила. Опрашивали меня с редкими перерывами до позднего вечера, под конец Георгий Иванович в сердцах ругнулся:

— В Айлу тебя отправить нужно, Петенька! Навёл бы там шороху!

Эдуард Лаврентьевич кивнул.

— Погулял бы вокруг королевского дворца пару деньков, полюбовался на шпили и всё — проблема решена!

— Ну вас! — буркнул я и отправился…

Правильно! На ночное дежурство в горбольницу, ибо схваток с бомбистами в списке уважительных причин для прогула не значилось. В итоге работать с десяти вечера до двух ночи мне даже понравилось, утром я договорился с Бедой о переносе своих смен на это время.

Ну а почему нет? Тишина и спокойствие в больнице, никто не дёргает и разговорами не отвлекает. Хочешь — учебники штудируй, хочешь — медитируй. А для сна и пяти часов за глаза. И весь день свободен, хоть по учёбе долги закрою.

Разумеется, столь серьёзный инцидент как очередной взрыв на территории студгородка утаить от общественности не получилось бы при всём желании, более того — попытка скрыть детали происшествия могла породить самые невероятные слухи о количестве жертв, поэтому в ректорате устроили собрание старост, на котором выступил герой дня — Касатон Стройнович. Моё имя там не прозвучало, чему я был рад просто-таки до невозможности, ибо в противном случае об учёбе в ближайшие дни и речи бы даже не шло. Замучился бы на расспросы отвечать.

Ну а как иначе? Студгородок гудел почище растревоженного улья, все только и говорили что о бомбистах, даже война на второй план отошла. Разумеется, и так ко мне приставали с расспросами, но отбрехался кое-как.

Куда большим испытанием оказалось общение с руководством Бюро оперативного реагирования,