— Сам с тобой схожу! — отрезал Стройнович, вытирая носовым платком выступившую на лице испарину.

— Зачем ещё? — удивился я.

— Как зачем? В момент нападения ты выполнял обязанности секретаря дисциплинарного комитета. Претензии к тебе — это претензии ко мне.

В аппаратных играх Стройнович определённо понимал больше моего, я сообразил это по выражению лиц исполняющего обязанности директора Бюро и его заместителей, когда мы предстали пред их ясны очи.

— При всём уважении, — нахмурился Владимир Михайлович, — но эта беседа — внутреннее дело Бюро!

Касатон к столу подходить не стал, уселся на стул у стены и заложил ногу на ногу.

— Речь пойдёт о вчерашнем инциденте? — вроде как уточнил он. — Раз так, это непосредственно касается студсовета, который я представляю здесь в качестве зампреда и руководителя дисциплинарного комитета!

Вяз отмахнулся.

— Ерунда! Мы собираемся опросить сотрудника Бюро!

— Который на момент инцидента выполнял обязанности секретаря дисциплинарного комитета! — возразил Стройнович.

— Вы вмешиваетесь в официальное расследование! — рыкнул представитель оперчасти, и вот этот аргумент он привёл совершенно напрасно.

— Михаил Игоревич, ну зачем вы так? — улыбнулся Касатон. — Официальное расследование ведёт контрольно-ревизионный дивизион. Вы самое большее можете рассмотреть вопросы дисциплины и этики, а это как раз мой хлеб. И я оспорю любые действия в отношении товарища Линя, если не буду принимать непосредственного участия в их обсуждении. Петя, ты чего встал столбом? Садись!

Я опустился на стул рядом с ним, устроил на коленях портфель, положил сверху кепку, приготовился внимать.

— Начинайте, господа! — разрешил исполняющий обязанности директора. — Что у вас, Михаил Игоревич?

Оперативник откашлялся, и взял лежавший перед ним до того листок.

— Выношу на рассмотрение вопрос о грубейшем превышении полномочий, повлёкшем за собой тяжкие последствия! — объявил он, кинул недобрый взгляд на Касатона и продолжил: — Сотрудники управления физической защиты не имеют полномочий проводить следственные действия, равно как не имеет права заниматься этим и секретарь дисциплинарного комитета. В результате непрофессиональных действий гражданина Линя была упущена возможность своевременно выявить террористическую ячейку и предотвратить жертвы среди преподавательско-студенческого состава! При возникновении подозрений он должен был незамедлительно уведомить об этом оперчасть Бюро, а не заниматься самодеятельностью!

Касатон хмыкнул и сказал:

— Петя, поясни!

Я переложил портфель с кепкой на соседний стул, сам встал и начал, спокойно и не повышая голоса, доводить до собравшихся свою позицию:

— В отношении студентов Чертополоха, Крикуна и Крота мной не предпринималось никаких следственных действий. Общение с ними свелось исключительно к вручению повесток. Помимо них, я пригласил на собеседование и других лиц, имевших отношение к попытке переправить алкогольные напитки на территорию студгородка. Всё это входит в обязанности секретаря дисциплинарного комитета. Информация о возможной причастности одного из фигурантов к запрещённому ныне политическому движению была почерпнута из его характеристики непосредственно перед инцидентом. Никому из подозреваемых озвучена она не была, а посему побудить правонарушителей к бегству не могла. При этом в предоставленных нам Бюро материалах никаких компрометирующих фигурантов сведений не содержалось, что ставит под вопрос качество проделанной оперчастью работы, поскольку на момент составления протокола об административном правонарушении «Правый легион» уже был запрещён!

Михаил Игоревич аж зубами скрипнул от бешенства, но исполняющий обязанности директора жестом велел ему молчать, и я продолжил:

— Также хочу отметить, что на сей счёт мной даны исчерпывающие пояснения контрольно-ревизионному дивизиону…

— Да это просто возмутительно! — всё же взорвался оперативник. — У нас этот Крикун просто свидетелем проходил!

— Предлагаю воздержаться от развёрнутой полемики и ограничиться обменом мнениями! — остановил его хозяин кабинета. — Андрей Сергеевич, вам слово!

Касатон легонько ткнул мой ботинок носком туфли и глазами дал знак сесть, я так и поступил. Ну а Вяз не стал ни откашливаться, прочищая горло, ни заглядывать в лежавшие перед ним бумаги.

— Выношу на рассмотрение вопрос о вопиющем непрофессионализме заместителя командира группы немедленного реагирования Линя. Неудовлетворительное исполнение им служебных обязанностей повлекло за собой как жертвы среди студентов, так и гибель двух подозреваемых. В силу этого обстоятельства мы лишены возможности допросить их на предмет связей с реакционным подпольем.

Тут уж поднялся на ноги Касатон.

— Поскольку в первую очередь это камень в мой огород, отвечу сам, — широко улыбнулся он присутствующим. — Начну с того, что в обязанности секретаря дисциплинарного комитета не входит физическая защита персонала, учащихся и материальных ценностей, числящихся на балансе института. Так же это не предусмотрено должностными инструкциями Службы реабилитации, в которую на момент инцидента был откомандирован товарищ Линь.

— Он остаётся сотрудником Бюро! — возразил Вяз.

Стройнович его будто не услышал.

— Далее хочу отметить, что товарищем Линем был предотвращён подрыв одной из двух бомб, первая же была активирована в момент, когда о его наличии никто в силу объективных причин даже не подозревал. — Касатон вынул из кармана платок и вновь промокнул им лицо. — Теперь что касается правонарушителей. Первый погиб в результате активации взрывного устройства соучастником, второй получил несовместимые с жизнью ранения из-за разрушения охранной структуры, завязанной напрямую на его внутреннюю энергетику. Данное разрушение повлекло моё вмешательство, в то время как товарищ Линь просто отвлекал злоумышленника, не позволяя ему скрыться до подхода подкрепления и при этом не предпринимал никаких активных мер к задержанию и не атаковал. Это подтверждается как показаниями очевидцев, так и данными аналитиков службы охраны.

Вяз недовольно поморщился, а Касатон перевёл дух и продолжил:

— Одновременно с этим хочу напомнить, что в соответствии с приказом ректора за номером сорок пять от тридцатого марта сего года предусмотрено усиление охраны общественных объектов особой значимости. Несмотря на предыдущий взрыв, занимаемые студсоветом помещения по неизвестной мне причине к таковым ответственными сотрудниками Бюро отнесены не были. И, как показали вчерашние события, совершенно напрасно!

Если до того я без всякого преувеличения мог сказать, что и сам бы использовал аналогичные формулировки и аргументы, то последний заход Стройновича оказался полнейшей неожиданностью. И не для меня одного! Вяза аж подбросило.

— Мы и так разрываемся! — вскочив на ноги, шибанул он кулаком по столу. — Легко рассуждать, когда…

— Довольно! — оборвал его исполняющий обязанности директора. — Наше судьбоносное время требует принимать ответственность на себя, а не перекладывать её на других! Михаил