Шрифт:
Закладка:
— Знаешь, чего я тут не вижу?
— Никак нет! — отозвался я, прикрывая за собой дверь.
На кураторе был мундир с майорскими нашивками — как видно период недолгой конспирации подошёл к концу, — так что мой уставной ответ был вполне уместен, но Городец нахмурился пуще прежнего.
— Отчёта, Петя! Я не вижу отчёта! Где он?
— Так вас же не было!
— Ну вот я здесь! И уже не первый день, заметь, а отчёта до сих пор не наблюдаю!
— Я думал…
— Индюк тоже думал, да в суп попал! — отрезал Георгий Иванович. — Ну?
Я откровенно растерялся.
— Что — ну? Вам прямо сейчас докладывать?
— Нет, Петя! Завтра! — Куратор достал из портсигара новую папиросу и постучал ею о ладонь. — На бумаге — завтра. А сейчас устно изложи, во что ты в столице с подачи Альберта вляпался.
Я захлопал глазами.
— Почему сразу — вляпались?
— А чего б иначе тобой оперативники РКВД заинтересовались?
— Какие оперативники? — не понял я. — Что ещё за аббревиатура такая?
Городец страдальчески вздохнул, разве что глаза не закатил при этом.
— Вот и за новостями не следишь! Для твоего сведения: республиканский идеологический комиссариат со вчерашнего дня преобразован в республиканский комиссариат внутренних дел!
— Ого! — протянул я. — Получается, теперь и полиция под ними?
— Не только полиция, но и жандармерия на транспорте. Железнодорожный корпус упразднили в силу общей неэффективности. Подвижной состав со штатом армейцы забрали, а оперчасти и линейные отделы под себя Черник подгрёб. Он вообще на коне сейчас, интерес его сотрудников ничего хорошего не сулит. Ну так как?
Я замялся.
— Видите ли, Георгий Иванович, тут такое дело…
— Альберт велел язык за зубами держать? — предположил Городец, усаживаясь в кресло.
— Ага.
— Тоже мне умник выискался! — зло буркнул куратор, встопорщив усы и закурил. — Навертел, накрутил, а другим теперь расхлёбывать! — Он с усмешкой глянул на меня. — Что — глазками хлопаешь? Не смог Альберт шила в мешке утаить, попросил содействие оказать. Рассказывай давай! Только во всех подробностях, а то по спецсвязи толком не поговорить было.
Георгий Иванович запросто мог брать меня на пушку, но я в любом случае запираться смысла для себя не видел и обозначил все ключевые события, ни о чём, по сути, не умолчав. Думал, Городец ухватится за ликвидацию заведующего первой лабораторией, но судьба господина Вдовца его нисколько не заинтересовала. Ну а раз так, я о причастности Альберта Павловича к убийству ренегата сообщать не стал. А вот о чём пришлось изложить во всех подробностях, так это о визите в «Асторию» и спасении Леонтия Горского.
— Так дело в Горском? — уточнил я под конец своего рассказа.
Георгий Иванович кивнул.
— Тут собака зарыта. Тут. — Он страдальчески вздохнул и помассировал подушечками пальцев виски. — И что самое паскудное — от допроса в качестве свидетеля тебе никак не отвертеться.
— И чего именно я свидетель, позвольте полюбопытствовать?
— Ты у нас, точнее — у них, свидетель гибели ответственного сотрудника. Машина сопровождения при транспортировке Горского в больницу взорвалась? Взорвалась. Оперативник при этом погиб? Погиб. Если б не главенство ОНКОР в Новинске, тебя бы взяли под белы рученьки и в столицу отправили. Черпанул бы лиха полной ложкой!
— Дело, надо понимать, не в оперативнике?
— Да в Горском дело, в ком ещё! — подтвердил мою догадку Георгий Иванович. — Значит, так! Расскажешь о нём всё без утайки.
— Но…
Майор Городец в сердцах хлопнул ладонью по столу.
— Никаких «но»! У Альберта был один шанс из тысячи, и его ставка не сработала. Он засветился и оказался под ударом, теперь остаётся лишь минимизировать ущерб.
Я оттянул от горла ставший вдруг слишком тесным ворот сорочки.
— Если разобраться, то я ничего и не знаю…
— Расскажешь обо всём, что происходило на отрезке от засады до операционной. Только об этом. И лишь о событиях, а не о мотивах и догадках. Никакой отсебятины, никаких интерпретаций! Ясно?
— Так точно!
Георгия Ивановича мой ответ, такое впечатление, удовлетворил. Он достал из портфеля стопочку каких-то листов и передвинул их мне.
— Ставь автографы!
Я принял у него автоматическую ручку, свернул стальной колпачок и принялся подписывать обязательства о неразглашении и прочие бумаги, оформлением которых в силу известных причин не озаботился Альберт Павлович. Городец откинулся на спинку кресла, зажмурился и помассировал смеженные веки.
— Вопросы?
— Что вообще в стране творится? — полюбопытствовал я, продолжая ставить свои закорючки во всех предназначенных для того местах.
— За всю страну не скажу, а в Новинске творится бардак! — объявил куратор. — Реакционное подполье пытается раскачать ситуацию, обстрелы и подрывы стали обычным делом что в городе, что вблизи Эпицентра, а у комендатуры банально не хватает на все задачи людей. Придётся либо полицейских на службу возвращать, либо какую-то принципиально иную структуру охраны правопорядка учреждать.
— А как же РКВД?
— Новинск остаётся в полной юрисдикции корпуса. Зимск и, возможно, ещё какие-то территории тоже нам отдадут, но это пока в процессе согласования.
— Крикуна не поймали?
Георгий Иванович покачал головой.
— Как в воду канул. Та троица архаровцев из «Правого легиона» определённо не сама по себе действовала, а была лишь одной из ячеек.
— Одной из — это в Новинске или в институте?
— В институте, — сказал майор Городец, приглаживая усы. — О профессоре Орлике слышал?
Я озадаченно хмыкнул.
— Так это не примус взорвался?
— Да какой там примус! — фыркнул Георгий Иванович. — Ему гранату к дверной ручке примотали. И запал так укоротили, что рвануло без задержки. Опытный человек сработал.
— Не Крикун с подельниками? — насторожился я.
Городец покачал головой.
— Думаю, нет. У их примитивных поделок взрывателей вовсе не было, для детонации внешняя активация требовалась. Собирали на коленке из того, что было. И ко всему прочему от аналитиков пришла информация о причастности к подрыву профессора людей Гросса. По их сведениям, готовится некая серьёзная провокация, призванная дискредитировать институт в глазах научного сообщества не только внутри республики, но и за её пределами.
У меня по спине побежали мурашки.
Снова этот неуловимый Гросс!
— Определённо затевается
