На боковой стене справа висел телеэкран, который беззвучно показывал новости. На противоположной стене растянулась политическая карта мира. С потолка свисала большая шаровидная лампа. Окна были наглухо зашторены.

В углу серела монументальная кадка с величавой пальмой. Под ней стоял с лейкой худой лысый человек неопределенного возраста. Ему можно было дать как сорок лет, так и все шестьдесят. На нем был старомодный твидовый костюм, на шее туго затянут бордовый галстук. Он имел характерную для джуга внешность: тяжелые дуги бровей, выпирающие скулы. Но было и нечто необычное.

– Садись, сын, – сказал маленький человек неожиданно гулким басом.

В Петином нутре все оборвалось. Перед ним был сам Гурухан.

Петя осторожно, ощупью сел. Почти не дыша стал наблюдать, как Гуру поливает пальму, ставит лейку на пол и подходит к столу, зажигает настольную лампу и что-то изучает на экране монитора.

В свете лампы Петя вдруг понял, что его удивило в облике главного джуга. Красноватое лицо и шея. Вождь джугов был словно из бани. Петя смекнул, что это результат бритья.

И в самом деле, всего час назад Гурухан был полностью выбрит и умащен специальной мазью. Лоб, нос, шея, уши, плечи, грудь – все тело и конечности. Отсюда и раздражение на коже, подернутость свежим отрастающим волосом. Точнее, шерстью.

Словно угадав Петины мысли, Гурухан потянулся к тюбику, стоявшему на столе. Выдавил из него немного зеленого крема, стал втирать в руки. Мазнул по макушке, лбу и ушам.

«Он полностью волосатый, – восхищенно подумал Петя. – Интересно, он часто бреется? Наверно, часто, иначе летом можно с ума сойти».

– Я осведомлен о твоих художествах, Петр Зайцев, – прервал его неуместные мысли Гурухан.

Его голос был суров и ничего хорошего не сулил.

– Я что-то сделал не так, Гуру?

Петя постарался не дать голосу дрогнуть. Но не очень-то вышло. Еще и пот гнусно заструился вдоль позвоночника.

– Ты совершил большую ошибку, – медленно, увесисто сказал вождь.

Петя врос в стул. Гурухан продолжал медленно втирать крем, не глядя на него.

– Разве ты не знал, как ценна для нас природная шерсть тех джугов, которых мы называем избранными?

Петя молчал. Он ничего не понимал.

– Где было твое джугское чутье, когда ты убивал эту девицу?! – внезапно прогремел Гурухан.

– Ка… какую девицу, – заикаясь, привстал Петя.

– Сидеть! Ту самую, которая явилась к Мукло. Ты должен был почувствовать, что она носит не просто ребенка, а наше достояние.

«Я не знал, что она беременна!» – хотел крикнуть Петя. Но смолчал. И правильно сделал. Он начал смекать что к чему. Проклятая девка была беременна избранным. А за убийство волосатого джуга полагалась смерть.

Он поник, покорно подставляя голову под рокочущие обвинения главного джуга:

– Ты совершил страшное преступление. Если мы сами начнем уничтожать сырье для наших шкур, с чем тогда останемся? Ведь шкуры не вечны. Со временем они истлевают и изнашиваются. А избранные, наделенные природной шерстью, рождаются только у избранных и только через поколение. Или ты этого не знал? Да только с одного волосатого джуга за всю его жизнь можно сбрить шерсти на полтора десятка шкур. А ты одним махом обрезал целую ветвь! Неужели не почувствовал, что внутри этой женщины бьется сердце избранного?

Петю прорвало:

– Да не успел я ничего почувствовать, Гуру! Она влетела, как снег на голову. За моей спиной – труп Мукло, а тут она, опасный свидетель. Ну, простите меня. Я виноват, виноват. Но я не хотел. Что мне оставалось делать?

– Заткнуть рот, связать и доставить в штаб своего хурала, – проворчал Гурухан.

Он медленно зашагал по кабинету. На лбу схмурились складки, руки скрестились. Гурухан несколько раз прошелся от стола до двери и обратно. Остановился за Петиной спиной.

– Я мог бы тебя убить. Например, тычком пальца в горло, способом, который ты хорошо освоил в спецлагере для новообращенных, – буднично сказал Гурухан.

Петя почувствовал себя мышонком в лапах кота.

– Знаю, – глухо отозвался он замогильным голосом, словно уже находился на пути к стране вечных шкур.

– Я мог бы также убить тебя любым из трех десятков других способов. И это было бы справедливо.

– Справедливо, Гуру, – признал Петя.

Он уже был готов ко всему, лишь бы эта пытка закончилась. В вакуумной тишине он уловил над своей макушкой тяжелое дыхание Гурухана. Мелькнула мысль, что не столь уж обидна смерть от руки такого человека.

– Но я не буду убивать тебя, сын, – прошептал вождь. – Сейчас нам как никогда нужны бойцы. Такие, как ты, крепкие, выносливые. И преданные, несмотря на оплошности.

Гурухан рывком развернул его к себе вместе с визгнувшим стулом.

– Надеюсь, ты готов искупить свою вину?

Петя преданно заморгал. Стоявший перед ним человек смотрел на него уже не сурово, даже с оттенком лукавства.

– Что от меня требуется, Гуру?

– Нам предстоит большая битва с саярами. Ты будешь включен в передовой отряд.

– Когда же…

– Мы дадим сигнал. А теперь иди. Тебя отвезут в один из наших тренировочных лагерей.

– А…

Петя хотел спросить про Жагу и Бару, но вождь прочитал его мысли:

– О твоих помощниках позаботятся. Но сначала они должны завершить свою миссию. Позже они к нам, безусловно, присоединятся.

Гурухан махнул рукой – ступай. Петя неловко попятился и вышел из кабинета. Не успел опомниться, как ему снова надели на глаза повязку.

Оставшись один, Гурухан подошел к окну и какое-то время смотрел вниз, на площадь Трех вокзалов. Удобное место, хорошее. Но уж больно под носом у саяров. Не хотелось бы здесь задерживаться. Хорошо бы поскорее закончить приготовления и приступить к главному.

Он сел за стол, выдвинул один из ящиков и вынул папку. Развязал тесемки и извлек небольшую пачку листов. Наверху была надпись: «Расшифровка. Отчет. Суперсекретно». Далее шла распечатка разговора двух людей, который он уже почти выучил наизусть. Но он все равно снова пробежал текст. Покивал. «Значит, Всесаярский съезд. Ну-ну, Владимир Романович, посмотрим».

Но для начала предстояло решить проблему Солодовникова, угодившего в лапы саяров. Гурухан по шифрованному каналу вызвал помощника.

Тем временем Петя, снова в темноте и беспомощности, уже садился в машину в сопровождении первого, зловонного конвоя. Откинувшись на спинку сиденья, он начал прокручивать в голове все, что с ним случилось за последние полчаса.

И вдруг всплыла деталь, которую он только сейчас осознал. На левом виске Гурухана розовела причудливая завитушка шрама.

Удивительно. В спецлагере для новообращенных на занятиях «Как распознать врага» его учили, что подобные шрамы имеются у саяров.

Удар в спину

– Владимир Романович, сядьте же наконец.