– Ни слова, – произнесла голова, упершаяся в пол. – Но это ни о чем не говорит.

– Почему?

– В интернете можно что угодно почистить. Надо достать брата твоей Алины, Дрона.

– Я ему сегодня раз пять звонил. «Недоступен». Написал в мессенджер – молчит.

– Интересно, зачем Алине понадобился этот мифический язык? Что за странная потребность?

– Меня больше бесит, что она это скрывала от меня, – заметил Илья.

Он с досадой уселся на баскетбольный мяч.

– Не надо, – сказал Рич.

– Что?

– Деформируется, – показал глазами Рич. – Нора будет недовольна.

Илья вскочил, пнул мяч и заходил по комнате.

– Предположим, что все это правда. Почему об этом нигде никаких сведений? Что это за язык такой джугский?

В дверях комнаты заколыхалась взлохмаченная голова Коли.

– Кто сказал джугский? У кого?

Илья похолодел: только белой горячки им тут хватало.

Но Колин взгляд был на диво осмыслен.

– Я говорю: у кого джугский?

– Ты о чем? – спросил Рич, спрыгивая с головы.

– Про коньяк «Джугский», само собой. Там еще этикетка уматная, мужик в шкуре.

Илья с Ричем переглянулись.

– Нормальный такой коньячок, вставляет прилично. Правда, горло дерет, как паршивое бренди, – поделился опытом Коля. – Так вы не про него говорили?

– Его у нас можно купить? – спросил Рич.

– Не, только под Красндаром. Его там малыми партиями выпускают… Ладно, пошел я мыться. С сегодняшнего дня снова бросаю пить.

Коля ушел в ванную.

– Краснодарский коньяк, – пробормотал Илья. – И Дрон с Алиной из тех краев. Слушай, а если Дрон причастен к смерти Алины? Может, там у них наследство какое-то. Он же ее брат по матери.

– А Петя тогда при чем? И, главное, Баев. Они тоже наследнички?

– Надо найти Дрона. Если я его…

Звонок в дверь не дал Илье договорить.

Это был Суставин. Он был озабочен и хмур, от недавней веселости не осталось и следа.

– Я с новостями. Только пошли на улицу, вдруг квартира прослушивается.

Они оделись и вышли. Суставин нарочито, с громким хрустом топтал заледеневшие лужи, словно боялся, что на улице их тоже могут слушать. Рич и Илья тревожно переглядывались.

– Что за новости?

Суставин резко остановился.

– Помните беременную Минаеву, убитую вместе с Мукло? Есть результаты исследования ее плода, покрытого шерстью. Короче, эта волосня – никакая не аномалия. Все закономерно, первичные признаки, вторичные.

– Разве это нормально, что ребенок в утробе весь волосатый? – удивился Илья.

– Смотря от кого ребенок.

– И от кого он?

– От Мукло. Экспертиза его ДНК показала, что он не простой был мужик. У него две лишние хромосомы, которые виноваты в том, что шерсть ребенка растет уже в утробе.

– Но сам Мукло обычный был, не мохнатый.

– А теперь главное. Наши эксперты вычислили, что эта хитрая наследственность дает волосатость через поколение – от деда к внуку, и так далее. Вот почему сам Мукло не был волосатым. А вот его отец – наверняка. И вот еще что. В лаборатории изучили волосину из комнаты Зайцева. Так вот в ее ДНК – те же две лишних хромосомы, – резко притопнул Суставин.

Его раздражало, что он столкнулся с чем-то не поддающимся логическому объяснению. Полнейшая чертовщина. Даже добрый друг Багмаев, профессор генетики и цитологии, пребывал в растерянности.

– Это все? – спросил Рич.

– Спецы из лаборатории еще что-то знают. Но молчат. Вы же представляете, какая волна поднимется, если будет утечка. Ютуберы захлебнутся рассказами про «снежных людей, которые бегают по Москве и душат горожан». Ох, боюсь, ждут весь наш главк разборы полетов.

– И что теперь?

– Не знаю. Все плохо, как бы паника город не накрыла. – Суставин закурил. – Да, вот еще что. Проректора Солодовникова поймали. Только наши его даже допросить не успели. Приехали орлы Баева и забрали к себе.

– На каком основании? – удивился Рич.

– Да ни на каком. Просто хвать – и привет. Затворов только улыбался им, как придурок, чуть ли не платочком вслед махал.

Прощаясь, Суставин сунул им коробку.

– Это суперноут Алины. Только имейте в виду, мы его уже прочесали вдоль и поперек. Ничего интересного, одни лекции и коллоквиумы. Да еще в одной папке – файлы с какой-то абракадаброй. В лингвоотделе сказали, что это чьи-то шутки или бред сумасшедшего. Алина ничем таким не страдала, не?..

По ту сторону смерти

Петя Зайцев лишь слышал дыхание джугов и улавливал исходящий от них тяжеловатый дух. Похоже, под куртками у них были поддеты шкуры.

Они встретили его у автосервиса. Тут же надели на глаза повязку и усадили в машину.

При одной мысли, что вскоре он увидит вождя и учителя, захватывало дух. Это мирило его со «слепотой», звериной вонью в салоне и неприветливостью провожатых. Как Петя ни пытался с ними разговориться, те упрямо молчали. Это немного пугало.

Они ехали долго, петляя, кружа. Наверное, больше часа прошло, а они все ехали, ехали. Вскоре Петя потерял счет времени и задремал.

Проснулся от прикосновения к руке. Он был по-прежнему в повязке, но машина не двигалась. Человек слева от него отодвинулся, Петя услышал звук открываемой двери. Второй, который сидел справа, подтолкнул к выходу.

В уши ворвался шум города, где-то рядом громыхала железная дорога. Его ввели в какое-то прохладное здание с огромным, судя по звукам, холлом. Здесь он был передан другим провожатым.

Эти производили совсем другое впечатление. От них пахло приятной парфюмерией, но главное, они разговаривали с ним. Мягко и почти без характерного джугского акцента. «Пожалуйста, сюда». «Осторожнее». «Здесь налево»…

Его ввели в лифт, он понял это по лязгу закрывшейся двери. Ехали бесконечно долго, с метрономным отстукиванием. Петя почувствовал, что впадает в транс.

Кабина замерла на какой-то безумной высоте. Его деликатно вывели и повернули в нужную сторону. «Вперед, пожалуйста».

Звуки шагов тонули в мягком ковре. «Бизнес-центр? Отель? Министерство? – думал Петя. – Да нет, какое там министерство. Наши не стали бы так глупо рисковать – обустраиваться под носом у властей. Значит…»

Его ввели в какое-то помещение и, наконец, сняли повязку.

В лицо ударил яркий свет, Петя прикрыл глаза. Огляделся, ожидая увидеть вереницу слуг и охранников.

Ничего этого не было. В большой комнате стоял стол с компьютером. Над столом висела огромная картина пять на три метра: холм, на котором стоит человек в шкуре с копьем. Вокруг холма – толпа людей, тоже в шкурах – большинство с воздетыми руками, некоторые пали ниц. Справа на заднем плане радостно жмурится седобородый старец с посохом. Слева взметнулся жертвенный костер с пылающим в нем конем.

«Явление вождя септеков», – прочитал зоркий Зайцев