– В поведении Дрона было что-то необычное?

– Он ругался особенно. Если ему что-то не нравилось, вместо привычных ругательств он ворчал необычные словечки. Алина его за это жутко бранила и одергивала. Как сейчас вижу, как он шипит на уборщицу общаги за то, что та выкинула его бычок: «Ахат расхат!»

Рич чуть чайник не выронил.

– Как ты сказал?

– Это он так ругался чудно: «ахат расхат». Глупость какая-то. А чего ты так возбудился?

Рич схватил со стола суперфон и прокрутил аудилфайл. Нажал воспроизведение:

– Ну, грязь, Жага. Давай лучше папку с делом искать.

– Я сам решу, что надо делать, ахат расхат!

Илья уставился на суперфон Рича, словно тот ожил и зашевелился.

– Послушай, это же…

– Голос Дрона?

– Нет, но акцент как у него.

– Ты уверен?

– Абсолютно. И еще это «ахат расхат».

Рич прокрутил более длинный кусок записи. Илья закивал:

– Очень, очень похоже.

– Выходит, Дрон и эти черти – одного поля ягоды, – задумчиво изрек Рич.

Минуты две они сидели молча.

– Как думаешь, где суперноут Алины? – спросил Рич.

– Скорее всего, так и стоит в нашей опечатанной комнате.

– Звони Суставину, попроси его оттуда вытащить. А я попробую провернуть одну операцию.

Профессор швейных дел

– Рыч, дарагой, что за церемонии? Приезжай, гостэм будэшь!

Голос бывшего шефа медоточил и лоснился.

– Анвяр Сапарович, а можно прямо сейчас?

– Почему нэт? Приезжай! Угощу как родного!

Анвяр был навеселе. В таком состоянии он всегда источал чрезвычайное добродушие.

Рич несся по Профсоюзной на джампинг-кате со скоростью 60 километров, то и дело перепрыгивая через бордюры и невысокие ограждения. На Третьем кольце из-за аварии машины сбились в пробку. Но Ричу это было нипочем. Он с улыбкой пролавировал, пролез среди бессильно сигналящих стальных «тюленей». Правда, один кросс-ваген так раскорячился, что мимо него даже на самокате невозможно было протиснуться. Рич включил режим «max» – его джампинг-кат взмыл над крышей вагена и опустился на свободном пятачке. Немного тряхануло, но в целом рессоры справились. Рич вырвался на свободное пространство Ленинского проспекта.

Перед его глазами летели рекламные щиты. «Подарите себе Новый год в Греции»… «Люминатные окна – лучшая защита от холодов»… «Только один концерт – иллюзионист Ахат Рахматуллин».

Рич невольно потянулся взглядом за афишей, напомнившей ему про загадочное «ахат расхат». Чуть притормозил, сворачивая шею, и невольно напугал девушку на таком же «джампе». Та еле успела вильнуть в сторону, прокричав что-то неласковое из уносящегося ветрового потока.

Тьфу ты. Вредно полночи не спать, прочесывая словари.

До четырех утра он висел в интернете, выискивая хоть какие-то намеки на диковинное словосочетание «ахат расхат», отдающее сказками Шахерезады. Выпил литра два зеленого чая, съел две плитки шоколада, но так ничего и не нашел, заснул с включенным комби-ноутом на коленях…

Весь оставшийся путь до Алтуфьевского рынкка он мчал сосредоточенно и без приключений.

В администрации рынка произошли перемены. На стенах появились картинки птичек, рыбок. На подоконнике теснились горшки с цветами и метеоритными кристаллами. Везде чувствовалась женская рука.

– Вместо тебя девку взяли, Алию. Племянница Анвяра, – вполголоса проинформировала бухгалтерша Нина.

Она была рада увидеть Рича и даже неожиданно расцеловала его.

– И как эта Алия?

– Целыми днями ногти красит и волосы заплетает. Или вообще на работе не появляется, как сейчас. Зато постоянно норовит обставить офис как гнездышко. Все время сюсюкает, глазки клиентам строит.

Нина в меру своего артистизма изобразила кривляку.

– Языки-то хоть знает?

– Ни одного.

– Как же хозяева с торговцами общаются?

– Приспособились. Они там поорут, руками помашут и вроде объяснились. Без тебя, Ричик, плохо. Без Кемаля тоже. Этот новый директор Садык безумный совершенно, постоянно орет. Слушай, я ж тебе самого главного не рассказала! Помнишь, ты к нам в последний раз приезжал? Так вот, как только ты уехал, заявились двое из полиции. Все о тебе расспрашивали. Работал ли ты у нас? Почему уволился? Где живешь? Анвяр тебя не сдал, имей в виду.

– Ладно, пойду его искать.

Он вышел из домика администрации и отправился по торговым рядам. Окунулся в душный, тяжелый гомон рынка, подернутый пряными запахами пота и шашлыков.

Он уже немного отвык от всего этого, но уверенно двигался среди тесных рядов, палаток, людей, сумок, телег. Условный рефлекс памяти работал, он безошибочно брел туда, где реальнее всего можно было наткнуться на массивного Анвяра Сапаровича.

Если тот выпивал на рынке, то неизменно в кафе «Гюльчатай», которое держал туркмен по имени Вепа. У Вепы всегда были отменный плов, первоклассная долма, вкусная шаурма и шашлыки из настоящей баранины, а не из уличных псин. А еще в этом кафе блистала плясунья Лейла, которая дивно исполняла танец живота.

Рич не ошибся. Уже на подходе к «Гюльчатай» он услыхал зычный бархатистый баритон Анвяра Сапаровича. Тот произносил какой-то замысловатый тост.

Рич появился на пороге кафе в тот самый момент, когда все готовились осушить рюмки и бокалы. Увидев его, Анвяр расплылся в блинной улыбке:

– Дарагой наш Рыч!

Пузато поплыл на арабиста. За его надвигающейся тушей бесновалась свита, вздымая бокалы, кубки, рога. Боковым зрением Рич заметил жгучую смуглянку Лейлу на изготовке, готовую выпорхнуть из-за колонны, тряся всеми своими блестками и студенистым животом.

У Рича имелись все шансы быть втянутым в это безудержное пиршество. С печальными, разумеется, последствиями. Даже одного бокала вина хватило бы, чтобы свалить арабиста с ног, обеспечив его на следующий день мучительной головной болью.

Главное – не дать этой волне накрыть его. Он здесь не для того. Поэтому, схватив микрофон, Рич проорал во всю глотку:

– Ахат расхат!!!

Его неожиданный вопль остро вспорол бурдюк гомонливого веселья. Вздыбил резкую тишину.

Рич пытливо, жадно оглядел замерший зал.

Это был, конечно, выстрел наудачу. Один шанс из десяти. И то в лучшем случае. Уже не говоря о том, что это была опасная провокация – бросить наобум неизвестное ругательство. Мало ли что на уме у какого-нибудь обидчивого абрека с кинжалом за пазухой.

– Чего ругаешься, э? – булькнуло в дальнем углу.

Рич поправил очки, пытаясь разглядеть обладателя голоса. Там сидел высокий стриженый азиат в тюбетейке и кожаной куртке. Перед ним не было бокалов и рюмок, а лишь одна миска с пловом, в которую он слегка погрузил пальцы.

Рич прошел через весь зал прямиком к нему. Протянул руку.

– Рич.

– Тебя кто обидел? – спросил тот.

– Человек, который знает это ругательство.

Гульба продолжилась. Публика вновь расслабленно загудела, зажевала, захрюпала деликатесами. Анвяр щелкнул пальцами, и перед столами наконец завертелась, затрепетала,