Шрифт:
Закладка:
Подойдя к дверям мастерской, она настежь их распахнула, но за рабочим столом Айвора не оказалось – он возился где-то в глубине мастерской, в полутьме, и Клара громко его окликнула: «Привет, Айвор!» Он, естественно, тут же бросился к ней:
– Клара? Что случилось? Что-нибудь с детьми?
Ну что она могла ему сказать? Что ей необходима передышка? Что это единственное место, где такая передышка возможна? Ведь после такого признания он вполне может счесть ее совсем уж глупой или неумелой. Он и так не слишком высокого о ней мнения.
– Нет, я просто… я… Извини, что отвлекаю тебя от работы…
Но Айвор улыбнулся.
– Ничего, на сегодня у меня уже все… Я там просто звездами любовался.
– Любовался звездами?
– Идем.
Оказалось, что на задах мастерской Айвор установил телескоп. Приладив его так, чтобы Кларе было удобней смотреть, он стал вращать колесико настройки, а ей велел сказать, «когда будет хорошо видно».
Звезды были прекрасны, и зрелище звездного неба было восхитительным, и это настолько отличалось от тех вещей, которые она привыкла видеть перед собой, что ей почудилось, что звезды куда-то ее уносят, увлекают за собой, так что она на мгновение даже забыла, где находится. И ей вдруг вспомнился Майкл, погибший в этом небе, а затем – Морин, затерявшаяся где-то под этими небесами и занимающаяся бог знает чем и бог знает с кем…
Клара не раз слышала, что человек якобы всегда чувствует себя маленьким и незначительным, размышляя о своем месте во Вселенной, однако самой себе она вдруг показалась очень большой, просто огромной. И вокруг нее как бы в фокусе было сосредоточено буквально все. Да, в масштабах Вселенной она, разумеется, была крошечной, просто пылинкой, но в данный момент она была не только центром своей собственной маленькой вселенной, но и самым крупным в ней предметом.
Вскоре она, впрочем, вспомнила, где именно находится, и сразу поняла, что Айвор стоит совсем близко и направляет ее. Она чувствовала его дыхание у себя на волосах, чувствовала, как приподнимается и опадает его грудь, и ей хотелось, чтобы он оказался еще ближе – да, она понимала, что ведет себя нелепо, но ей так этого хотелось! Айвор, впрочем, вел себя корректно, по-джентльменски, и держался на относительно безопасном расстоянии. Ей он казался таким же далеким, как эти звезды.
А сама она едва могла дышать от внезапно охватившего ее волнения. Я веду себя неправильно… Неправильно? Она даже самой себе не могла объяснить, что именно делает неправильно. Она сама себя не понимала.
– Почему ты так любишь смотреть на звезды? – спросила она, и голос ее прозвучал неожиданно хрипло. – Ну, помимо того, что это очень красивое зрелище.
Он ответил не сразу, затем сказал:
– Наверное, потому что звезды ничего от меня не требуют. Им ничего от меня не нужно ни по работе, ни по жизни. Ведь вся моя жизнь связана с починкой, штопкой, всевозможным ремонтом. А со звездами все иначе: они просто есть – и все. Иногда именно это мне и бывает необходимо.
У него и слова, и тон были какими-то необычными, не такими, как всегда. И Клара чувствовала, что просто не в силах от него отодвинуться. Она бы так вечно и сидела здесь, чувствуя, что он стоит у нее за спиной совсем-совсем близко.
Она просто заставила себя пошевелиться. Боже мой! Она ведь пришла сюда только потому, что ей было одиноко.
И это действительно было странно, ведь всего несколько дней назад у нее было свидание с Джулианом, и он ясно дал ей понять, как она привлекательна, как нравится ему, а также сказал, что «видит в ней перспективу». И потом, Джулиан так хорош собой, и обе руки у него целы, и он прекрасный профессионал, и много зарабатывает…
Стряхни с себя это наваждение и беги отсюда!
– Я лучше пойду, – торопливо сказала Клара. – Там дети одни… Спасибо тебе, Айвор.
– Спокойной ночи, Клара.
* * *
В понедельник, когда дети ушли в школу, Клара была наверху и перестилала постели (в очередной раз меняя простыни), и вдруг в дверь кто-то яростно забарабанил, и ей послышалось, что дети зовут ее. Она так и встрепенулась: неужели Морин все-таки вернулась? Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы это была она! Нет. Ей почудилось, что кто-то выкрикнул имя Терри. Может, это ее бабушка явилась? Клара бегом бросилась вниз по лестнице, прыгая через ступеньку, и увидела Билли и Барри, которые героически поддерживали Терри с обеих сторон, будто вернувшиеся с фронта солдаты, поддерживающие своего раненого друга. Терри была невероятно бледна, ее лицо казалось даже слегка зеленоватым, и одной рукой она поддерживала вторую, кисть которой была вывернута под каким-то неестественным углом.
Клара велела мальчикам уложить Терри на диван в гостиной и подложила ей под руку подушку – вот так, теперь ведь чуточку легче, правда? Терри была такая маленькая, что ей с избытком хватило и половины дивана.
– Да говорите же, что произошло?
– Она на лестнице упала.
– В школе?
– Да.
Упала? Или ее толкнули? Клара не верила ничему, если речь шла о начальной школе Лавенхэма.
– Учитель уложил ее в медицинском кабинете на кушетку и сказал, чтобы я отвел ее домой, – сказал Алекс. – Мы и пошли, а по дороге я увидел Билли и Барри…
– Жокей, Жокей! – душераздирающим тоном воскликнула вдруг Терри и снова упала на подушки, закрывая лицо здоровой рукой и не давая Кларе заглянуть ей в глаза.
– Кто такой Жокей? – беспомощно озираясь, спросила Клара. Медведь? Мышь? Или тот, кто ее с лестницы столкнул?
– Она так свой любимый пятнистый цветок назвала, – пояснил Алекс.
Пег, таращившую от волнения глаза, тут же отправили в сад за этим самым Жокеем. А близнецов Клара послала за доктором Кардью. Уже через пять минут они вернулись, страшно возбужденные, и сообщили, что доктор приедет на машине.
И это явно не сулило ничего хорошего.
Доктор Кардью осмотрел руку Терри и сказал, что Кларе с девочкой нужно немедленно ехать в больницу, что он сам их отвезет, а за детьми пока присмотрит Анита. Никаких «но», заявил он Кларе, которая попыталась было протестовать. В Грейндже все будет в порядке, а для дела важно, чтобы с девочкой поехала именно Клара. Упоминать о своей недавней ссоре с Анитой Клара не
