Шрифт:
Закладка:
Анита лишь коротко кивнула в знак согласия и сказала:
– Тогда до завтра.
И Клара была ей очень за это благодарна. Ей вдруг показалось, что они с Анитой вроде бы не только нашли общий язык, но и вполне могут поладить.
Но если Алекс в тот вечер был весьма оживленным, даже веселым, то Терри, наоборот, выглядела немного печальной. Уныло слоняясь по второму этажу, она забрела в комнату Клары – жалкая, несчастная, с гипсом на руке, засунутой в повязанную на шею косынку, – и Клара всем сердцем устремилась ей навстречу. Уж больно тяжкая ноша выпала девочке в ее неполные одиннадцать лет. Клара ждала, что Терри заговорит первая, но та молчала, и вскоре Клара решилась сама спросить:
– Так ты рада, что не стала сдавать этот экзамен?
– Рада, – ответила Терри, не поднимая глаз. – А вы все еще сердитесь на меня за это, мисс Ньютон?
– Вовсе нет, моя девочка. – Клара погладила ее по голове. – Я даже горжусь тем, что ты не только имеешь собственное мнение, но и способна его отстаивать.
И она почувствовала, что сказала почти правду.
Глава восемнадцатая
Клара выехала из Грейнджа сразу же после ухода детей в школу, договорившись с Питером, что он примет руководство на себя, если она к назначенному часу не успеет вернуться из Лондона.
Джуди и Артур жили в Клэпэме, в южной части Лондона, и дом их стоял в ряду других, точно таких же скромных домов, выстроившихся вдоль улицы. Неподалеку от них, в Баттерси, находился и дом отца Клары. В тех редких случаях, когда Кларе приходилось ездить в Лондон, она всегда боялась наткнуться на отца, но обычно он все же находился не в Англии, а где-то в дальних странах, осуществляя там некие богоугодные деяния, так что вряд ли их пути могли пересечься. Писем от него Клара уже давно не получала – ни слова даже на Рождество, – и это приносило ей одновременно и облегчение, и разочарование. Они оба давно уже договорились, что отныне у них «нет никаких точек соприкосновения» и всякое общение попросту бессмысленно.
У Джуди неожиданно образовался свободный день, и Клара собиралась непременно рассказать ей о своем намерении относиться к Артуру более внимательно и ласково, он ведь в войну так много пережил и заслуживал куда большего снисхождения и понимания – как и ее дети-сироты, к которым судьба тоже была не очень-то добра.
Клара постоянно говорила себе, что должна понемногу учиться правильно себя вести не только со своими сиротками, но и с самыми разными людьми, которые ее окружают. И теперь она просто дождаться не могла, когда сможет подробно рассказать Джуди о своей жизни в Грейндже. Она даже знала, с чего начнет: «Ты только представь, у меня там никогда ни одной скучной минутки не бывает!» Она предложила Джуди встретиться в их любимой кондитерской на центральной улице Клэпэма, где подавали замечательные маффины с сыром, но Джуди попросила ее сперва заехать к ним домой.
Клара поняла, зачем Джуди это понадобилось, только когда добралась туда и Джуди открыла ей дверь. Выглядела она ужасно: под глазами два черных синяка, а губы распухли как подушки.
Впустив Клару, она яростно тряхнула головой и предупредила:
– Ты только ничего мне не говори, Клара! Я просто упала.
– Действительно упала?
– Ну, я же тебе сказала! – Теперь Джуди почти орала.
Клара не знала, что и думать.
А Джуди принялась подробнейшим образом расспрашивать ее о детях – казалось, она хорошо их всех знает, хотя на самом деле ни с кем из них никогда даже знакома не была, – однако любые вопросы Клары на личные темы она тут же яростно блокировала. Клара старалась помалкивать, хотя ей даже смотреть на подругу было тяжело – синяки под глазами у Джуди оказались вовсе не черными: один был темно-лиловым, а второй вообще разноцветным, желто-розово-зеленым, и сам глаз совершенно распух. Прямо краски заката с картины какого-то изысканного современного художника!
Пока Джуди готовила чай, Клара предприняла еще одну попытку:
– Как это ты так «упала», Джуди?
– Да споткнулась и на что-то налетела. На какую-то дверь.
– Ох, Джуди! – Клара чуть не заплакала. – На какую еще дверь? Так ты упала или на дверь налетела?
Тот глаз Джуди, который был менее заплывшим, налился слезами. Она истерически замахала руками.
– Да ерунда все это, Клара! Пожалуйста, перестань!
А Клара вспомнила и кое-что еще: прошлым летом, когда она здесь гостила, Джуди странным образом среди ночи ухитрилась растянуть лодыжку. Утром Артур приложил немало стараний, массируя жене поврежденную ногу, однако не позволял Кларе даже толком взглянуть на эту лодыжку.
– А твоя нога в тот раз – это тоже ерунда?
Джуди молча убрала со стола чашки, поставила их на стойку рядом с раковиной и вдруг, не поворачиваясь к подруге лицом, разрыдалась. Но, когда Клара попыталась ее обнять, сказала: «Не надо. А то еще хуже будет».
При мысли о том, что эти побои – дело рук Артура, что и раньше он неоднократно мучил Джуди, а она, Клара, преспокойно спала внизу, у Клары буквально все леденело внутри. Чертов ублюдок! Что за жизнь он Джуди устроил?! А может, и сама Джуди, когда он ее бил, умоляла его успокоиться и вести себя потише? Клара вдруг вспомнила, как однажды, услышав ночью наверху какой-то странный шум, она наутро спросила у Джуди, что это было, и преспокойно восприняла ее шутливый ответ: «Да я просто с кровати свалилась, глупая ты сосиска!» Она лишь почувствовала себя маленькой и глупой. Все-таки Джуди должна была больше ей доверять.
А Джуди, перестав плакать, высморкалась и снова сказала:
– Да ерунда! Ничего страшного. И не смотри на меня так.
– Сколько же раз с тобой эта «ерунда» случалась?
– Ты не думай, все совсем не так плохо, как тебе кажется. Это бывает, только если я ему в чем-то противоречу. Клара, КЛАРА! Прекрати пялить на меня глаза! Это все ерунда. Он любит меня больше всего на свете.
– Вопрос не в том, как сильно он тебя любит.
– Никогда больше даже не упоминай об этом. Обещай мне. Иначе я… больше не стану… с тобой видеться. И не смей вести со мной разговоры на эту тему. Я же сказала, что с этим у нас покончено. Этого никогда больше не случится.
