В машине Клара в основном молчала, от волнения практически лишившись дара речи. Рядом с ней на заднем сиденье сжалась в комок маленькая Терри, дрожавшая всем телом. А сама Клара то и дело невольно сползала вниз по кожаной обивке сиденья.

– Вы не могли бы ехать помедленней? – попросила она доктора Кардью, когда тот в очередной раз на большой скорости преодолел крутой поворот.

Ее просьбу он проигнорировал.

Жаль, думала Клара, что я не успела забежать к Айвору и сообщить ему о несчастье с Терри.

В больнице Сент-Джордж доктор Кардью тут же решительным шагом куда-то направился, явно чувствуя себя повелителем этой вселенной, а за Терри пришла какая-то чопорная матрона и увела ее, попытавшись, впрочем, успокоить Клару гордым заявлением: «Вашему мальчику повезло, это самая лучшая больница в мире!» Клара осталась ждать в коридоре и долго сидела в полном одиночестве, сгорбившись, упершись локтями в колени и пристроив подбородок на сцепленные пальцы; в итоге на коленях остались красные пятна от локтей.

Наконец появился доктор Кардью. Он остановился перед Кларой в несколько театральной позе – сняв шляпу и прижав ее к груди, – и его тень на больничной стене казалась огромной, раза в два больше, чем он сам. Клара, снедаемая голодом и беспокойством, ждала его приговора, с ужасом глядя на эту тень.

– Мисс Ньютон, это действительно перелом, – сообщил он, – но в целом ничего страшного.

– Слава богу!

Однако доктор Кардью и его тень выглядели по-прежнему мрачно.

– Это еще не все.

Клара вздрогнула. В присутствии доктора она частенько чувствовала себя глупой и жалкой. А он продолжал:

– Дело в том, что она, по-моему, сама это сделала.

У Клары перехватило дыхание.

– Господи, доктор, как это – сама?

– Может быть, есть некая причина, заставившая ее решиться на такое… членовредительство. Ей ведь, похоже, очень хотелось сломать именно эту руку. Она ведь именно этой рукой пишет, да?

И Клару вдруг охватило странное чувство – словно сама она где-то далеко отсюда, а с доктором беседует кто-то другой, и речь идет о какой-то незнакомой девочке, попавшей в больницу. Господи, ведь всего восемь месяцев назад она ни с кем из этих людей даже не была знакома! А теперь они ждут от нее важных решений, касающихся детских судеб. Как все это странно, словно вверх дном перевернуто! Неужели не нашлось другого человека, лучше подготовленного для решения подобных задач? Как было бы хорошо, если бы рядом с ней оказались Айвор или Джуди. Сама она чувствовала себя настолько непрочной, что, казалось, один порыв ветра – и ее унесет прочь.

Нет, она должна защитить и себя, и детей. Это ее прямая обязанность. Но что все-таки происходит с Терри? Неужели это связано с их визитом к той полоумной бабке? «Мне ведь за детишек-то денежки всегда платили». Или, может, Терри в школе травят? Или у нее с огородом что-то не получается? Хотя нет. И Клара, конечно, догадывалась, в чем тут дело. И мысль об этом становилась все более навязчивой.

Доктор Кардью, терпеливо ждавший ее ответа, не выдержал:

– Мисс Ньютон?

– Да-да. Я непременно с ней поговорю.

Она вспомнила, как Айвор рассказывал о своей воспитательнице, сестре Кейт, которая всегда умела их выслушать. А заодно припомнила, сколько раз в детстве и юности она просила взрослых разъяснить ей какие-то вещи, и каждый раз ее вопросы попросту игнорировали. Нет, речь вовсе не о том, когда она не просила, а умоляла родителей не уезжать в Африку, а об иных случаях, куда менее значительных, которые, однако, накладываясь друг на друга, имели для нее весьма существенные последствия.

И возникло ощущение собственной ненужности, заброшенности, которое с тех пор никогда уже ее не покидало.

* * *

В больнице стояла тишина; сильно пахло дезинфицирующей жидкостью. В узкой и длинной палате было несколько детей. Один, совершенно лысый, сидел и читал «Далекое волшебное дерево»[21], остальные спали, прижимая к себе игрушечных медвежат или собачек. Еще один ребенок забавлялся с резинкой, пытаясь сделать «колыбель для кошки». Клара тоже любила в детстве играть в плетенку и решила своих детей тоже этому научить, а резинки, наверное, найдутся у Айвора.

А где же ее ребенок? Ее? Впрочем, вот и она, на предпоследней кровати. Терри, вытянув перед собой здоровую руку, неотрывно смотрела на зажатого в ней пятнистого Жокея. Вторая ее рука была в гипсе.

Вид у девочки был печальный, уголки губ скорбно опущены, но стоило ей увидеть Клару, и она радостно заулыбалась. Клара спросила, не болит ли у нее рука, кормили ли ее, а когда Терри, отвечая на эти простые вопросы, немного успокоилась, Клара, ласково разгладив ворсистое больничное одеяло, приступила к главному.

– Терри, я хочу, чтобы ты честно мне все рассказала.

Глаза у Терри вдруг стали просто огромными. Неужели они всегда были такими, удивилась Клара, или это просто следствие травмы и пребывания в больнице?

– И я тебе обещаю, что в любом случае сердиться на тебя не буду, – сказала она.

Терри в ответ что-то прошептала, уткнувшись в пятнистые листья Жокея, и Клара решительно забрала у нее цветок и поставила на тумбочку рядом с кроватью.

– Терри, неужели ты это сделала нарочно? Нарочно упала и сломала себе руку?

Терри по-прежнему на нее не смотрела. Клара терпеливо ждала.

– Мне ты все можешь рассказать, – почти прошептала она.

И тут в палату вошла та чопорная матрона. Она наполнила стакан Терри водой, а потом, добродушно улыбаясь, плеснула немного водички и в горшок с цветком. «Пожалуй, земля у него суховата».

Лишь когда матрона вновь оказалась за двустворчатыми дверями палаты, Терри, словно очнувшись, молча кивнула Кларе.

Больше всего Кларе хотелось завопить в полный голос, однако она заставила себя говорить ровным и спокойным тоном.

– Зачем же ты это сделала?

– Я не хочу сдавать этот экзамен и ни в какую грамматическую школу в Ипсвиче ехать не хочу! Я хочу учиться здесь, в Лавенхэме, в той же школе, куда ходят Питер, Билли, Барри и все-все.

У Клары просто дыхание перехватило, и она торопливо заговорила:

– Но ведь в Ипсвиче очень хорошая школа, Терри. И Алекс тоже, скорее всего, будет там учиться.

– А я не хочу!

– Тебе не следует слушать, что там говорят другие девочки, ты сама должна знать, как тебе лучше поступить.

– Да при чем здесь другие девочки! Просто я понимаю, что эта школа не для меня. Спасибо, Клара, но мне хочется