– Вот видите, как я о вас забочусь.

О, нет. У него не лед в жилах, а кипяток.

– Благодарю покорно.

– Все для вас.

И снова то бросок, то отступление. И захлестывает чувство азарта, а молния, как правильно сказал Искен, бьет в голову. Или в другое место.

– До свидания, госпожа Мирай. Я не могу находиться здесь долго, – Гром кивнул, прощаясь.

Сбежать решил?

Меня бесило его показное спокойствие настолько, что хотелось топать ногами. По волосам проскочили яркие голубые разряды, стрекот молний заставил его обернуться.

– Ненавижу, – прошипела я.

Сейчас он вернется и сделает что-то страшное. Вон как ноздри трепещут, а взгляд пригвождает к полу.

Но вместо этого Гром спокойно осведомился:

– Почему?

– Еще спрашиваете? Вы ужасный.

– И высокомерный?

Да он… он просто надо мной смеется! Не воспринимает всерьез!

– Отвратительный.

– И это тоже, – согласился он и внезапно заметил: – Но вам все нравится.

Воздух в легких закончился, голова пошла кругом. Вся смелость куда-то испарилась, и я осталась перед ним с наизнанку вывернутой душой.

– Вам тоже, – тихо сказала я.

А потом подумала: «Падать, так до конца».

– Вы знаете, что господин Сандо приказал мне вас соблазнить? Вот и отрабатываю, как могу…

Судя по тому, как расширились его глаза, он явно не ожидал от меня таких слов. Но быстро взял себя в руки.

– Вы плохо стараетесь, госпожа Мирай. Рассказать, как надо? Могу даже показать, – он сделал шаг в мою сторону.

– Только, пожалуйста, на расстоянии, – я попятилась и уперлась лопатками в стену.

Что я наделала! И кто меня за язык тянул?

– В чем дело? Страшно? – притворно удивился Гром, наступая на меня. – А были такой отважной, когда накручивали на кулак мои нервы.

Я впервые видела у него такую улыбку. Какую-то слишком хищную. Я бы даже сказала – порочную.

Ох, боги и демоны! А она ему очень идет.

– Раз с уроками владения хитой пока не сложилось, можно провести урок соблазнения.

У него даже интонации изменились, голос стал ниже, глуше. Как у хищного кота, завлекающего жертву.

Я еле держалась на ногах, чтобы не стечь по стене на пол. Пульс отдавался в ушах барабанным боем, магия взбунтовалась и не желала подчиняться. Воздух стал сухим и жарким. Таким жарким, что у меня мгновенно пересохло во рту.

– Согласна только на теоретическую часть, – я выставила руки ладонями вперед, когда между нами оставалось три шага. – Подождете, пока я найду перо и чернильницу? Я буду записывать о-очень скрупулезно.

– Теперь пытаетесь заговорить мне зубы? – он склонил голову набок и насмешливо посмотрел на меня.

Его взгляд жидким пламенем разлился по телу. Чуть-чуть, и вспыхну.

Еще шаг, и между нами только прослойка уплотнившегося воздуха.

– Не без этого.

Гром уперся локтем в стену возле моей головы. Пальцами другой руки зажал прядь моих волос и провел ими по моей щеке, как мягкой кисточкой. Я дернулась, а потом сжалась, вызвав у него коварную улыбку.

Это точно он? Его не подменили? Разве Гром на такое способен?

Он не должен здесь находиться. Не должен стоять так близко и делать это… так нежно. А я не должна этого позволять.

Меня будто сковали техникой обездвиживания. Только и оставалось, что стоять, запрокинув голову, и смотреть ему в лицо. Это была какая-то особая магия. Магия сближения, единения, чужого теплого дыхания на губах.

– А знаете, были даже моменты, когда я думал, что ваши эмоции искренни, – произнес он разочарованно. – И все-таки задание. Передайте господину Сандо при случае, что его затея полностью провалилась. Я не выбалтываю тайны женщинам, с которыми сплю. Так что все ваши старания насмарку, госпожа Мирай.

Меня как будто наградили унизительной пощечиной. Выбили почву из-под ног, и я чуть не задохнулась.

– Вы надумали себе лишнего, – процедила я, совладав с голосом. – Я просто вас предупредила, я не собиралась вас соблазнять всерьез.

– Значит, я ничего не понимаю в женщинах.

Он все еще гладил мою щеку, ловя каждый мой вздох. То, как он смотрел на меня, было настоящей пыткой. Я видела осколки надежды, злость, горечь вперемешку с болью. Интерес и ожидание. Как будто ему хотелось посмотреть, что я буду делать теперь, как выкручиваться.

Что, если мы горим в одном костре?

– Перестаньте, – я коснулась мужского запястья.

Под подушечками пальцев стучал его частый пульс.

– А если я не хочу?

– Нравится меня смущать?

В синих глазах зажегся какой-то особый огонек. Гром сощурился.

– Единственное, что меня сейчас сдерживает – мысль, что я, как честный человек, должен буду на вас жениться. Иначе меня совесть замучает. А это в мои планы не входит.

Я приоткрыла рот, выдыхая. Наверное, я сейчас красная с головы до ног, даже кончики ушей пощипывает от прилива крови.

– Как вы можете вести такие речи?

– Это вы мне говорите, госпожа Мирай? – он изогнул бровь и скользнул взглядом вниз, к моим губам и подбородку. – В жизни не встречал более бессовестной и наглой девицы.

Снова посмотрел в глаза, ожидая моего хода.

– Но вам это нравится.

– Ни одному нормальному мужчине не понравится дерзкая, шумная и проблемная женщина.

– Я не хочу нравиться нормальным мужчинам.

Несколько мгновений Гром молчал, а потом улыбнулся. Без насмешки. Вполне себе искренне.

Его улыбка вонзилась мне в грудь. Было так же больно, как и когда он ранил меня своей хитой. Что это за магия такая, когда хочется кричать?

И беззвучно молить: «Ну поцелуй же меня! Поцелуй!»

Веки непроизвольно опустились, я почти перестала дышать. Да, меня воспитывали не как нежную послушную женщину, но именно сейчас я ощутила непреодолимое желание быть покорной. Убрать щит, сложить оружие и открыться этому мужчине.

Мгновения замерли, все звуки стихли. В мире не осталось ничего, кроме нас двоих.

Наверное, прав был Искен. А я не верила…

– Ты такая красивая, – шепот, как гром посреди тихой ночи.

Моей щеки коснулись теперь уже пальцы, и я подняла веки. Губы горели, так и не получив желанного поцелуя.

Слова Эйдана зажгли во мне целый костер эмоций. Я слышала от других о своей красоте, но ничьи речи меня раньше не трогали. А сейчас грудную клетку словно разворотили, бросив сердце обнаженным.

Почему именно он?

Почему?

Румянец полностью окрасил мое лицо. Никогда в жизни я не была так смущена. Мы смотрели друг на друга целую вечность, и в этом молчании было так много. Меня тянуло к Грому магнитом, я выгнулась в пояснице и потерлась щекой о его руку.

Пусть только