Шрифт:
Закладка:
О русском воине XVII в. уже нельзя было сказать как о князе Святославе Игоревиче: «Грозен и лют этот муж, ибо презирает золото, а любит только острое железо». Грозная армия, по мнению Лызлова, стоила очень дорого, требовала современного вооружения, наилучшего снаряжения и щедрого снабжения. Если, конечно, государство не стремилось к погибели. Эта мысль вскоре стала неотъемлемой частью петровской идеологии «государственной пользы», созданной в противовес концепции царя Федора Алексеевича о «пользе всенародства».
Надо ли говорить, что состоящему на действительной службе дворянству требовался царь-полководец: «бодроосмотрительный» и «благочестивый» законный монарх[515], который, советуясь с синклитом, однако абсолютно самодержавно повел бы страну к новым территориальным приобретениям, подобно излюбленному Лызловым Ивану Грозному. Не скрывает историк восхищения и перед властью великих султанов-завоевателей, поддерживавших в армии железную дисциплину и постоянную готовность к войне. В России путем, указанным в «Скифской истории», вскоре двинется идеальный дворянский монарх Петр I; уже к середине его царствования страна будет разорена, а к концу придет в конечное запустение под властью военной диктатуры (полковых и генеральских дистриктов)[516].
Но мы не будем обвинять в этой связи историка, который, в конце концов, предупреждал, что в Турции, когда «паши и иные султанские начальники, яко пиявицы, высасывают кровь из подданных своих», наступает гибель «трудов и промыслов», возникает «зело много пустынь безмерных и опустошенных стран», страдают города, хиреет в руках иноземных посредников торговля, приходит «ко убожеству … общенародство». Значит – оскудевает государственная казна и меньше становится «золотых солдат», слабеет армия Османской империи, и в результате появляется великолепная возможность разгромить этот главный оплот «скифов».
Как отметила Чистякова, автор «на протяжении всей книги … подчеркивает, что в результате упорного всенародного сопротивления турки периодически терпели поражения и их победы были преходящи … Лызлов спешит сообщить, турецкая армия нередко «возвращалась с великою тщетою и постыдением» … что даже в момент наивысших военных успехов Турция была уязвима»[517]. В равной мере, замечу, это касалось татарских орд и ханств, чей путь повторяли османские завоеватели – тот самый путь, который после ужасных страданий многих народов и долгих кровавых войн волей-неволей вел «скифов» прямиком в покорение «российским православным самодержавным государям».
Содержание исследования
Однако Лызлов, откровенно являя нам свои сословные дворянские воззрения, писал не публицистическое сочинение. Результаты его исследования необходимо должны были выйти за рамки концептуальных соображений. «Скифская история», задуманная в сражениях у Днепра, книга, о которой мечтал автор в горящих степях Дикого поля и под стенами Перекопа, стала фундаментальным историческим трудом, обеспечившим царскому стольнику высокое место в числе первых подвижников отечественной науки.
В труде А.И. Лызлова были рассмотрены древнейшие сведения о борьбе греков, персов и римлян с кочевниками от Черного до Аральского морей, об обороне Руси от хазар, печенегов и половцев, о гуннах, готах, гепидах, о прародителях славян и прочих народов, об образовании Венгерского и Болгарского государств. Особое место в книге занимает история монгольской империи, а также взаимоотношений Руси, великого княжества Литовского, Польши, Германии, Молдавии, Валахии и Рима с монголо-татарскими ордами.
В духе научной историографии своего времени Лызлов стремился решить проблемы этногенеза разных народов, тщательно разбирал мнения различных ученых, старался понять, как и почему сложились условия для монголо-татарских завоеваний, образования Золотой Орды и ее распада. При анализе политической обстановки особое внимание было уделено позициям Москвы, Литвы и Польши, выступлению на политическую арену Крыма и Турции. В орбиту этой проблемы включено было множество государств и народов Центральной и Южной Европы, Кавказа, Ближнего Востока, Средней Азии, Приуралья и Сибири, взгляд Лызлова простирался до Китая и Индии.
Более подробно рассмотрел автор историю Казанского ханства, учитывая происхождение разных народов, оказавшихся на его территории, вникая в детали внутриполитической борьбы и взаимоотношений этого государственного образования с многочисленными соседями и соседями соседей. Книга последовательно знакомит нас с длительной политической и вооруженной борьбой Московского государства против татарских орд, завершившейся разгромом Казанского, Астраханского и Сибирского царств и освобождением подвластных им народов от наиболее варварского угнетения[518].
Лызлов упоминает жителей Казанской земли с древнейшего периода: «волгор или болгар, который имели начало от преславнаго и многонароднаго народа славенскаго». Они-то и ушли в Болгарию, что объясняет ее славянское, а не «скифское» население[519]. Оставшиеся же смешались с татарами, этническая принадлежность которых толкуется расширительно, и именно с этим новым государственным образованием имел дело князь Владимир Святой.
Необычно подходит автор и к истории образования Казанского ханства, исчисляя ее не традиционно, со второй четверти XV в. (правление хана Улуг-Мухаммада), а с 1257 г., когда на южных границах древнего Булгарского царства золотоордынским ханом Сартаком был основан град Казань, подчинивший «болгарские грады со всеми людьми в них и в уездах живущими, да обладаются Казанским царем. И бысть той столный град вместо Бряхимова болгарскаго града»[520]. Первоначальное население ханства составили болгары, марийцы, чуваши[521] и постепенно увеличивавшийся господствующий слой татар. Только отсутствие источников, по замечанию Лызлова, помешало ему подробно описать историю ханства с этого времени.
Еще более тщательно прослежена в книге история Крымского ханства – последнего осколка Золотой Орды. Лызлов описывает географию, природные богатства и древнюю историю Крыма, где ордынцы явились лишь завоевателями разноязыкого культурного населения. Политическую историю Крымского ханства он последовательно характеризует со второй половины XV в., а генеалогию ханов ведет с эмира Эдигея. Сведения исторических источников автор дополняет современными наблюдениями, делая свое исследование своеобразной энциклопедией знаний о сильном и жестоком противнике.
Лызлов приводит много интересных сведений о быте крымских татар, их вере и обычаях, в особенности – о военном устройстве. Его интересует и выносливость их лошадей, и способы переправы через водные преграды. Он отмечает силу внезапного, дисциплинированного наступления и слабость обороны, предостерегает от военных хитростей татар, подчеркивает их силу, мужество и презрение к смерти, скрытое от поверхностного наблюдателя широким употреблением крымчаками приемов ложного отступления и заманивания.
Любопытно представлены в «Скифской истории» события конца XV в., когда в ходе борьбы с генуэзскими колониями ханство попало в вассальную зависимость от вызвавшейся помочь ему Турции, захватившей не только Кафу и другие крепости в Крыму, но также Белгород, Очаков и Азов, близ которых жили покорные ханам (и более оседлые) причерноморские татары. С 1475 г., то есть с захвата Кафы, турки оказывали все более сильное влияние на политику Крыма и использовали
