сводя разрозненные показания в единый, разбитый на тезисы текст, и даже составляют протокол, что все так и было – люди ездили, суетились, привезли бумаги. Однако оказывается, что ни бумаг, ни «статей с мемуарами», о которых говорит Кошон, легитимируя начало процесса, просто нет.

Кто-то из исследователей считает, что Кошон не проводил предварительного следствия: Домреми далеко, там арманьяки, дело, в принципе, и так очевидное, а нужно торопиться. Но мне более импонирует позиция Жана Фавье, французского историка и крайне въедливого исследователя.

Он пишет, что Кошон следствие как раз провел. Не мог не провести: это человек университетской культуры, преданный схоластической форме, воспитанный на строгости силлогизмов. И если что-то нужно сделать согласно инструкции, то он это сделает. Кроме того, процесс официально стартовал 3 января, а Кошон предъявляет свое резюме, составленное по материалам предварительного следствия, аж 19 февраля. Зачем он тянул, если следствия не было?

Так вот, по Фавье, предварительное следствие было. И документы были. Но они не устроили Кошона. В них не нашлось никакого компромата на Жанну. Сплошные комплименты: характер галльский, связей порочащих не имела, беспощадна к врагам Церкви. И Кошон их просто потерял где-нибудь в районе камина. Очень уж он хотел идеальный процесс над ведьмой и кафедру Руана в награду. И если истина этому мешала, то тем хуже для нее.

Кроме того, не он первый начал. Это все Бофорт, он первым пошел против строгой логики процесса, не выдав ему Жанну. Процесс уже не идеален. И если кардиналу вольно так обращаться с установлениями канонического права, то что уж спрашивать с него, простого епископа, который всего лишь потерял несколько листов пергамента?..

Но если Кошон смог заставить свидетелей замолчать, уничтожив их показания, то заставить замолчать Жанну ему не удастся. Что мы скоро увидим.

Итак, у Кошона все пошло не по плану: Жанну англичане ему не выдали, а результаты предварительного следствия оказались такими, что лучше бы их и не было. При этом задача остается прежней: осудить Жанну как колдунью. А еще лучше – как колдунью и еретичку. Но как, если у суда нет свидетелей обвинения? Нужно сделать так, чтобы Жанна сама себя оговорила. Пусть сама свидетельствует против себя.

Смотрите: согласно инквизиционной процедуре после предварительного следствия идут допросы подозреваемого (само следствие, собственно). Его спрашивают за жизнь, за давнее и не очень давнее, аккуратно интересуются про то, как часто человек ходил к мессе и принимал таинства, как исповедует веру. После этого его показания сличают с материалами предварительного следствия и только тогда предъявляют обвинение. Если, конечно, есть что предъявлять. Весьма часто после следствия человек шел на все четыре стороны. Но, как вы понимаете, это не наш случай.

И раз материалы предварительного следствия оказались практически пустыми, Кошону требовалось провести само следствие так, чтобы вина Жанны стала всем очевидна. И здесь он был более или менее спокоен. Сотня вооруженных до зубов теологов и знатоков канонического права сможет завалить одну невежественную девушку.

Однако опять все идет не по плану. Жанна настойчиво просится на мессу. Ей необходимы исповедь и причастие Святых Тайн. Очень, очень странное поведение для колдуньи. Согласно средневековым представлениям, человек, сознательно отрекшийся от Бога и заключивший договор с лукавым, просто не может хотеть ходить к мессе.

И еще одно косвенное свидетельство против ее колдовства обнаружилось в Руане. Врач де ла Шамбр в присутствии Анны Бургундской – дочери Жана Бесстрашного (старого покровителя Кошона) и жены Джона Ланкастера, герцога Бедфорда, – осмотрел подследственную и не нашел следов половых контактов. Жанна – девственница. А для колдуньи это практически невозможно – согласно средневековым представлениям о колдовстве. Колдуньи блудливы, и на своих слетах они вступают в греховные связи, это раз. Дьявол очень часто овладевает своими адептами именно во время полового акта, это два.

Есть, конечно, лазейка. Дьявол мог и не овладевать Жанной физически, но дать ей некий артефакт – перстень, кольцо, знамя, меч, подвязку, – через который заключить договор, но это сложнее доказать и выглядит не так красиво, как факт того, что объявленная девой при дворе дофина оказалась бы вдруг не девой. Это и колдовство бы помогло доказать, и на честность дофина бы тень бросило.

Но есть то, что есть. И да, показания герцогини, которая свидетельствует о невинности Жанны, в огонь не бросишь и случайно не потеряешь. Одно дело – крестьяне из Домреми, совсем другое – жена регента.

Имея на руках не самые лучшие карты, 21 февраля Кошон начинает допрашивать саму Жанну. Первый допрос проходит перед шестьюдесятью членами трибунала. Вообще, названное мною ранее число в сто тридцать судей и помощников не совсем точно. Их действительно было сто тридцать два человека, но одновременно больше половины почти никогда не собиралось.

На первом заседании присутствуют не только судьи, но и публика. Весьма многочисленная. Возможно, это было требование англичан, возможно, Кошон хотел всем показать свое торжество – торжество изощренного схоласта над простушкой. Но так или иначе это было последнее открытое заседание. Официально зрителям запретили присутствовать по причине того, что их гомон мешает секретарям. Неофициально – потому что слишком уж хорошо держалась Жанна, слишком часто она ставила своими ответами судей в тупик. Ни Кошон, ни Бофорт не хотели вызвать к ней сострадание. Кроме того, закрытости заседания требовала процедура.

И уже на первом допросе Жанна показала себя. На мой взгляд, даже круче, чем под Орлеаном. И иначе, чем чудом Божьим, мне это объяснить сложно. Когда Кошон попросил прочитать ее «Отче наш» (как доказательство, что она знает обязательный для доброй католички минимум), она сказала, что обязательно прочтет, если судья ее исповедует.

Суд над Жанной д’Арк

1909–1910. The National Gallery of Art

Это шикарный ответ. Его можно трактовать двумя способами. Первый: Жанна не собиралась призывать Бога всуе и грешить против третьей заповеди декалога Моисея. Хорошо? Хорошо. Второй способ трактовки: она сейчас исповедуется Кошону, заткнет ему рот тайной исповеди и выведет главу судейской коллегии из состава трибунала. На первом же заседании. Хорошо? Просто превосходно.

И многие ее ответы именно таковы. Их можно трактовать как ответы человека, на котором в сию минуту почиет Дух Божий, а можно – как ответы искусного в диспутах схоласта.

К слову, однажды ее спросили прямо: «Считает ли Жанна-Девица, что благодать Божия пребывает с ней?» Коварный вопрос. Ответь она согласием, ей скажут, что она впала в гордыню. Ответь она отрицательно, значит, она ведьма, которая уверена, что благодать с ней не может быть. Или не ведьма, но просто великая грешница. А если она грешница, значит, голоса, которые ее ведут, не от Господа.

Жанна ответила так: «Если да, то благодарение Богу, если нет, то молюсь о том, чтобы она со мной пребывала».

Но вернемся к первому допросу. После того как Кошон отказался ее исповедовать, а она отказалась читать молитву, он предложил ей принести клятву, что она будет говорить только правду. Жанна с готовностью поклялась, но с той оговоркой, что никогда и никому не скажет о том, что она говорила королю Карлу в бытность его дофином, не скажет, что она передала ему от имени Бога. Как вы понимаете, такой ответ судей не устроил. Прежде всего по той причине, что она начала ставить всем свои условия.

Тот факт, что невинная дева решила говорить от имени Всевышнего, был для той эпохи достаточно приемлемым. Не стоит забывать, что всего полвека назад отошла к Господу святая Екатерина Сиенская, сподобившаяся великих откровений и даже стигматов.

Помнил ли об этом Кошон? Мне думается, что да. По этой причине ему требовалось, чтобы следствие прошло быстро, а Жанна показала себя не с лучшей стороны. А то кто знает, чем дело кончится. Дать ей возможность превратить скамью подсудимых в трибуну и повторить чудо святой Екатерины, которая превратила судей в друзей и последователей, ему вовсе не хотелось.

Первый допрос кончился тем, что