В данной главе я постаралась показать, что такого рода ретроспективные сюжеты о том, «что могло бы быть», не стоит с налета списывать в разряд «ностальгии по будущему», ведь в них присутствует глубокое осмысление значения прошлого в настоящем [Siddiqi 2011: 305]. Все три фильма объединены открытостью и подчеркнутой неангажированностью исходных позиций: вместо оценки результатов советской космической программы или политических аспектов того времени, они рассматривали само событие наступления космической эры как ключевой пункт, влекший за собой множество земных вопросов. Так, «Космос как предчувствие» показал, что космическая эра могла настать (и настала) исключительно благодаря внутренне расколотому, противоречивому субъекту, удерживаемому от распада лишь постоянным действием, направленным в неведомое и магически манящее космическое пространство. Фильм «Первые на луне» обыгрывал возможность создания «фактографической» истории о «страшных тайнах» советской космической программы, успешно показав, что такая история-перевертыш будет столь богата на несоответствия, что окажется чистым вымыслом, независимо от километража отснятой пленки с якобы архивными материалами. Схожее настроение присутствовало и в «Бумажном солдате», однако здесь псевдоисторический драматизм показан с точки зрения интеллигенции – условной социальной группы, которой традиционно приписывалась тяга к идеализму и нежелание иметь дело с материальным. Косвенным образом все три фильма предлагали новое, постсоветское осмысление провинциальности, так как сам космос в них оказывался местом таким же воображаемым, как центр и периферия в предшествующей русской культуре. Фильмы подходили к природе личности, памяти и национальной идеи, пользуясь одной и той же отправной точкой – советской космической программой, ставя, таким образом, ряд вопросов касательно этого столпа советской идентичности и указывая на то, что все три вышеозначенные области не только «нужно», но и действительно можно переосмыслять, если не впадать при этом в ностальгические или иные эмоционально инспирированные оценки прошлого. И в этом смысле все рассмотренные в главе фильмы объединяет чрезвычайно критический импульс, поскольку история и память рассматривается в них как место утопической реконфигурации прошлого во имя будущего иного рода.

Глава 8

Переосмысление советской космической истории в современных российских блокбастерах

Космическая эра как музей

За последние два десятилетия российские продюсерские компании при поддержке государственных структур, в частности Фонда кино и Министерства культуры, выпустили более десятка художественных фильмов, посвященных истории советской космической программы. Даже при поверхностном рассмотрении нетрудно заметить постепенную смену преобладающих тем, образов, нарративов и эстетических предпочтений. Так, фильмы нулевых («Первые на луне», «Космос как предчувствие», «Бумажный солдат»), о которых шла речь в предыдущей главе, намеренно шли вразрез с принятыми в советском игровом кино о космосе нарративными условностями, такими как линейно развивающийся, нормативно-оптимистический сюжет со стандартным набором исторических персонажей. Кроме того, реквизит, различные ракурсы съемки и внедиегетический звук использовались в них для того, чтобы превратить кинематографический хронотоп начала космической эры в некую отстраненную, вымышленную конструкцию, что позволяло подробно прояснять философские и социокультурные предпосылки, лежащие в основе этого хронотопа [Høgetveit 2018].

Напротив, режиссеры фильмов о космосе, вышедших в 2010-е годы, снова начали изображать историю советской космической программы как достижения абсолютно выдающегося. Полные аллюзий к менее однозначным лентам 2000-х, эти фильмы в новом постсоветском контексте переосмысляли и безоглядно-патриотический, и просоветский нарратив. В этой главе мы рассмотрим три подобных работы: «Гагарин. Первый в космосе» (2013), «Время первых» (2017) и «Салют-7» (2017). Как мы увидим далее, это новое пополнение в копилку российского игрового кино о космической эре обыгрывало советские мифы, заново эстетизируя и политизируя их. Однако в отличие от раннего постсоветского кино 1990-х, рассмотренного С. Бойм в исследованиях о киноностальгии по СССР, эти новые фильмы были движимы чем угодно, но отнюдь не логикой упадка; поэтому я склонна воспользоваться в их рассмотрении оптикой «ностальящего» и поставить следующие вопросы: каким образом происходит кинематографическая беллетризация истории советского космоса, как соотносится подобный вымысел с реальными событиями и каково его отношение к утопическому импульсу советской научной фантастики, о котором мы подробно говорили в предыдущих главах?

В этой главе я проанализирую ответы, которые эти фильмы дают на нарративы и вопросы ранних постсоветских работ, и их собственные интерпретации начала космической эры. При этом новые трактовки советского патриотического нарратива очевидным образом создавались в контексте диалога с традицией голливудского боевика, в значительной степени опирающейся на зрелищные сцены и активно действующих главных героев. Далее будет показано, как этот канон переосмыслялся в узнаваемой манере российского кино, что способствовало утверждению канона несколько иного рода. По ходу главы будут рассмотрены хронотопы космического пространства этих фильмов с особым акцентом на выстраивании векторов (вертикаль, горизонталь или диагональ), из чего станет ясно: эти образцы кинематографической переработки исторических событий в вымышленные миры сами также оперировали в рамках некоего вымышленного мира.

Увековечить документ: особенности национального космического боевика

Весьма соблазнительно рассмотреть российские фильмы последних лет о космической эре в терминах эволюционного нарратива. Так, в 2013 году кинокомпания «Кремлин Филмз» выпустила первый постсоветский художественно-биографический фильм о Юрии Гагарине и первом полете человека в космос 12 апреля 1961 года; название фильма говорило само за себя – «Гагарин. Первый в космосе» (режиссер П. Пархоменко). Центральное событие фильма – конечно же, полет Гагарина в космос – дополняется воспоминаниями о детстве, победе СССР во Второй мировой войне и ненавязчивым прославлением ряда стереотипов, связанных с русской и советской культурой. Такая расстановка акцентов задала стандарт кинематографического осмысления советской космической истории, которому неукоснительно следовали и режиссеры более поздних фильмов. Так, уже в 2015 году Ю. Быкова, известного своими реалистическими постановками, пригласили поработать над «Временем первых» – первым художественным фильмом о первом в истории выходе в открытый космос, совершенном советским космонавтом Алексеем Леоновым в 1965 году. Генеральными продюсерами выступили известный режиссер и продюсер фантастических и остросюжетных фильмов Т. Бекмамбетов и актер Е. Миронов. Однако спустя год, когда работа над проектом была в самом разгаре, продюсеры, якобы недовольные недостаточно зрелищной манерой съемки Быкова, приняли решение заменить его на Д. Киселева – режиссера менее опытного, но более близкого жанровому кино[101]. Киселев переснял почти две трети фильма, а для работы над саундтреком была приглашена новая команда музыкантов. Наконец в 2017 году «Время первых» вышло на экраны: премьера состоялась в начале апреля, незадолго до отмечаемого 12 апреля в память о полете Гагарина Международного дня космонавтики. В том же 2017 году вышел еще один блокбастер, посвященный истории покорения космоса, – «Салют-7»: снял его режиссер К. Шипенко, известный преимущественно своими романтическим комедиям, а продюсирование взял на себя целый ряд крупных кинокомпаний – СТВ, Lemon Films Studio и другие [Robinson 2017]. Отметим, что фильмы вышли в один и тот же год по случайному совпадению: изначально планировалось выпустить «Время первых» годом ранее. Так или иначе, есть ряд причин, по которым стандарты художественной экранизации советской космической истории, заданные перечисленными работами, представляют для нас интерес.

Во-первых, высокобюджетные блокбастеры о космосе привнесли ряд нововведений в привычную для отечественного кинематографа манеру беллетризации исторических событий. Современный российский кинематограф изобилует художественными постановками, «основанными на реальных событиях». Подобные фильмы, парадоксальным образом антиисторичные в самом своем подходе к киноповествованию, зачастую изображают известные эпизоды советской или досоветской истории России, используя патриотический нарратив, воспевающий дух русского народа, превосходство его моральных ценностей, отвагу, самоотверженность, изобретательность и человеколюбие. На первый взгляд такое кино, «официально» классифицируемое игровым, но нередко задействующее и документальные кадры, представляется российской апроприацией определенной смеси штампов, почерпнутых из голливудских остросюжетных фильмов, в частности