Шрифт:
Закладка:
— Работал мастер, — тихо заметил устранитель. — Кто-то, кто хорошо знает — куда прилагать усилия.
Мастер, мастер, — думал я, безмолвно глядя на мёртвого варга. Мёртвого ещё с ночи, тело уже совсем застыло, просто им было не до того, чтобы убирать тело они спешили. Подготовить Справедливых — отвлекающий маневр. Опоить дурачков и вручить им бутылочки для расшвыривания на феерии.
Только вот кто будет полагаться на дураков. Надёжнее же самим. Разместить ночью клетки в нужных местах. Может, усыпить зверей до поры. И…
Мысли оборвал резкий, визгливый хохот. Олдрена наконец-то накрыло, он корчился у стены и смеялся, смеялся как пьяная шлюха в портовой подворотне — с истерикой, взвизгами, распахивая окровавленный рот с повыбитыми зубами.
— Думали взяли, а? Думали — самые умные? Вы опоздали, они уже там, они уже сейчас… сейчас! Мы тренировались, освоили… Мы знаем, как управлять тварями. И они склонились перед нами, а кто не склонится — те сдохнут. Слышите? Никаких уступок. Они все сдохнут — Кровавые и нет, все, кто пытается помешать нам! Сами пришли в ловушку, и теперь они все сдохнут, а вы опоздали!
Он кошмарно шепелявил, пока выпаливал всё это. Разбрызгивал смешочки пополам со слезами, а слюни — пополам с кровью: «Оппождали! Опождали!» Выпученные глаза, перекошенное злорадством и безумием лицо, взмахи трясущихся пальцев.
— Опожда-а-а-ах-х-х…
Нэйш пролился вперёд единым текучим движением — и Олдрен попытался было закричать, уставившись в лицо устранителя. Но смог только захрипеть, хватаясь за горло, поперёк которого легли цепкие пальцы.
— Последний вопрос, — Нэйш говорил совсем тихо, медленно поднимая Олдрена затылком по стене. — Кто пытал.
В голосе не было вопроса. Да и вообще не было ничего — и задним, крысиным умишком я осознал, что не знаю — кто говорит.
Это не было голосом Рихарда Нэйша, устранителя питомника. Или молодого «ската» с Рифов. Или коллекционера, или какой бы то ни было из ипостасей напарничка, к которым я уже успел привыкнуть.
Он медленно поднимал руку на уровень своих глаз, и Олдрен сперва стал на цыпочки, потом повис, прижатый к стене за горло; ноги заболтались в воздухе; окровавленный рот разевался как у выброшенной на берег рыбы, парень смотрел на обращённое к нему лицо — и не мог отвести выпученных глаз.
По ужасу на его физиономии я понял, что не хочу этого видеть.
— Он не может ответить, — голос словно продирался через густую, вымораживающую жуть. — Нэйш! Он же не может тебе ответить!
— Да, он не знает, как жаль — лёгкий-лёгкий шепоточек, лицо у Олдрена начинает багроветь. — У тебя есть ещё вопросы? Могу подождать пару минут.
Куча вопросов. Например — как будет смотреться в Книге Утекшей Воды строка «Убит в мясной лавке, возможно, колбасой». И не стоит ли мне просто шмыгнуть в дверь и поискать Гриз Арделл, а потом отчитаться, что в этой комнатке изначально было два трупа.
— Ты в своём уме?
Язык снова предпочёл что-то своё. Нэйш, не ослабляя хватки, повернул лицо ко мне — лучше б не поворачивал, немигающий взгляд заставил почувствовать холодные пальцы на горле. И верещал грызун откуда-то из печени, пока я шипел:
— Не то чтобы я совсем уж не одобрял, но как же твои принципы насчёт «недолюбливаю убивать себе подобных»? И того, что это отдаёт каннибализмом?
— Полагаешь, есть грань? Игольчатника — или его?
— Да, мантикорий ты сын — хотя бы потому, что игольчатник не может расколоться на допросе! — у Олдрена синело лицо, и я частил, не понимая — какого ж вира я так упираюсь, я только знал одно: так нельзя. — Он свидетель. Он нужен, вир побери!
Нэйш разжал пальцы, и прогрессист распластался вдоль стеночки. Напарничек повернулся ко мне с до крайности нехорошим выражением лица.
— В таком случае тебе придётся решать эту проблему. Он свидетель, Лайл. Видел нас, знает, как мы действуем. Слышал, как ты назвал меня.
Ах ты ж черти водные — и правда. Так глупо засветиться сгоряча.
— Нэйшей на западе пруд пруди, одни Неясыти чего стоят. Ладно, в любом случае — я подчищу хвосты. Своими способами, не твоими.
Будем надеяться, Шеннет, который впутал нас в дело, запасся агентами в городе на полную. И предусмотрел что-нибудь вроде кучи зверей, одурманенных кровью варга. И контролируемых кучей прогрессистов.
— Нужно уходить. Нет? — нагнулся над Олдреном и убедился, что он додушен основательно, но не полностью. — Предупредить Гриз. Предупредить наших. Глянуть — может, что можно ещё сделать.
Миг он смотрел над моей головой — то ли вир знает куда, то ли на труп у стены. Потом кивнул.
— Возвращаемся.
Легче сказать, чем сделать.
Из подвала мы поднялись без приключений. Я ещё было хотел заметить, что надо бы пойти через чёрный ход. Как тут же, прямо на выходе из зала с подмороженными тушами, оказалось, что оно уже и не надо.
В коридоре торчало не меньше дюжины стражников-наёмников и прочей служивой братии. Печати, амулеты и даже пара силовых жезлов были наведены на нас в полной готовности.
— Планы? — осведомился напарничек своим обычным тоном «Лайл Гроски, бесполезная ты крыска».
Бесполезная крыска оттянула воротник, оценивая обстановочку.
— Ну-у, ты, конечно, можешь рискнуть и прорваться… Но лично я поищу себе хорошего адвоката.
Глава 5
ГРИЗЕЛЬДА АРДЕЛЛ
— Дать тебе снотворное, сладкая?
Снотворное. Глупости. Разве можно усыпить это?
Когда это пробуждается в тебе — зелья не в помощь.
Но Аманда говорит о животных. О керберах. Грифонах. Яприлях. Всех, кому они дарят сон, продвигаясь вдоль палаток и загонов.
Многие звери закрыты или убраны с глаз долой — работа Мойры Дезер, а может, Мирио Эрнсау. Но всё равно нужно проверить. Нырнуть в шатры, глянуть в загоны и клетки. Скомандовать недоумевающим хозяевам, или их помощникам, или наёмным рабочим: «Применяйте снотворное к зверям, здесь могут быть Кровавые!»
Хаос и крики только на руку. Никто особенно
