— Как звать?

— Кивршэн. Орджрен.

Надо думать, сыночек здешнего короля ветчин и отбивных. Вот и перстень на левой руке, золотой, массивный и какой-то интересный с виду. Вроде бы, на золоте вытиснена зверушка с торчащим в ней мечом, мелкая надпись сверху — девиз? Ладно, потом.

— Сколько здесь ещё магов в засаде? Ну?

— Шкоты… нишево не шкажу вам… вше вы шдохниче! Да мой очец…

— Не здесь, — дал краткий импульс, чтобы по затылку и спине у парня разбежался говорящий холодочек. — Сколько магов в засаде, живо!

— Джва… вожле чёвшново входа…

Олдрен плевался зубами, слюнями и кровью и бормотал невнятно, приходилось переспрашивать. Возле чёрного хода стоят артефакты и ещё два мага — но стрелков среди них нет. Плюс воздушный маг, который улепетнул тоже внутрь.

— Кого вы ждали? На кого готовили засаду?

Молчание, скрип оставшихся зубов.

— Или, может, побеседуем о дуралеях-Зелёных, которым здесь раздали милые такие бутылочки?

Если спина может выражать «Вир побери, он знает» — то она сейчас это и выражает.

— Двое у выхода, — это уже Нэйш из дверного прохода. — Наёмники. Воздушный маг сбежал. Не через чёрный ход.

— Нырнул в подвал, тут наверняка есть кладовые, а может, разделочная. В Ракканте всё подобное прячут по подвалам.

Чтобы не напоминать уважаемым покупателям о Постулатах Телесной Нечистоты.

Поднял Олдрена — тот оказался не таким уж юным, лет под тридцать, с тщательно подвитой бородкой и усишками. Глядел он так, будто хочет приготовить из меня отменный сальтисон, но угрозами покамест не кидался.

— Значит, давай напрямик. Я, знаешь ли, доброе, дружелюбное существо. Терпеть ненавижу пытки. Но вот моего напарничка мамка в детстве роняла с удивительной частотой, так что… ты же не хочешь, чтобы в ход пошла вся его фантазия, а? Прямо сказать, на такое и смотреть-то страшно, он же всё что видит — сразу приспосабливает для кошмарно извращённых мук. Ну, а учитывая — где мы находимся…

Нэйш обозревал разгромленную лавку. С таким видом, будто получил подарок на Перекрёстки и просто не знает, с чего начать. Парниша слегка закоченел от этого зрелища.

— Поэтому ты сейчас тихо-мирно проведёшь нас в этот самый подвал. А попутно пояснишь — что за муть тут творится. Как тебе сделочка?

— Я… очведу, — просипел Олдрен. — Не наждо… очведу. Но я… нишево не жнаю.

Ох ты ж, бедолаженька. Ладно, всё равно нужно убираться: у разбитой витрины публика собирается, сейчас ещё кого-нибудь из властей кликнут. Я поднял парнишу и пропихнул в коридор — прикрываясь им спереди. Нэйш прикрывал со спины.

По пути Олдрен пытался втюхать нам сопливую историю в духе «Да я тут ни при чём». Дальние знакомые из Справедливых-Зелёных просто попросили перекантоваться при лавке. А другие знакомые этих знакомых раздали каких-то пузырьков тем Зелёным. И добавили инструкций в духе 'В городе готовится неладное, непременно нужно будет обороняться! Ну, вот он и стал грудью на защиту отцовских колбас.

На этом моменте мы вошли в малоаппетитный зал с подвешенными говяжьими и свиными тушами. Невинная жертва обмана отворила люк вниз.

— Спускаешься первым, — слегка наподдал жертве коленом. — А я пока объясню тебе, в чём ты врёшь. Ты как-то забыл пояснить, откуда пустошное оружие. Ещё у тебя отменное колечко. Это, случайно, не знак Золотого Альянса? Так ведь ещё называют прогрессистов. И почему-то ты был слишком уверен, что мы сдох…

. За первой же дверью налево после спуска отдалось рычание, и из дверного проёма выскользнула одна тварь, потом другая.

Волки-игольчатники. Крупные особи, почти чёрные, со вздыбленными иглами.

И человек за ними в дверном проёме. Тот самый воздушный маг — судя по протянутой ладони. Только вот он не пытался бить магией.

— Ты не сможешь убить зверей, — выдохнул хрипло, — варг.

И махнул ладонью, посылая тварей в атаку.

Я шарахнулся подальше, выставляя холодовой щит. Готовясь бить по оскаленным мордам. Но в синеватую тень, подсвеченную флектусами, впорхнул смешочек — и за ним влетело серебряное лезвие на цепочке, пропоров горло первому волку.

Второй зверь промахнулся на пядь, словно прыгать ему что-то мешало или будто он был связан. Нэйш скользнул вдоль стены, уходя от прыжка, всадил в глаз волка с правой руки метательный нож, рванул назад дарт и докончил дело ударом сбоку в шею.

И уже стоя над двумя дёргающимися телами — обратил улыбочку к воздушному магу.

— Не варг, — пояснил почти что с извинением в тоне.

Только вот воздушный маг не слышал или не понимал: схватился за горло, придушенно взвыл, потом зажал глаз. Грянулся и принялся дёргаться в конвульсиях. Побулькивая, извиваясь и хрипя.

Что ж за дрянь тут происходит.

Шагнул к магу — осторожно, прикрывшись щитом. Достал фонарик, осветил перекошенное лицо, пену на губах. Глаза лезут из орбит. Ран не видно, Печать…

— Печать настоящая, похоже.

Маг перестал хрипеть и дёргаться, лежал теперь с безучастным лицом, с пустыми глазами. Из приоткрытого рта тянулась тонкая ниточка слюны.

— Уход разума, — вполголоса сказал Нэйш за спиной. — Не справился с контролем. Иногда бывает у варгов-на-крови.

Его лёгкий тон не обманывал. Мы вляпались по горло, по уши, по самую маковку с хвостиком.

Потому что передо мной лежал маг, который пытался контролировать бестий на крови. На откуда-то добытой крови варга.

И едва ли этого мага тут оставили как прикрытие по той причине, что он справлялся слишком хорошо. Скорее уж, он был в рядах отстающих, а значит…

Это уже не просто дурачки-Справедливые.

Я посветил в зал, который открывался за телом.

Пустой зал — за исключением одинокой клетки. Открытой. Ясно — те самые игольчатники, тоже оставленные на всякий случай.

Брызги алой жидкости на полу. Разбросанная солома. Следы волочения. Резкий звериный дух.

Иногда бывают под мясными лавками помещения с клетками — держат ягнят, особо откормленных гусей, разную экзотическую живность. Для особо взыскательных, которым нужно «чем свежее, тем лучше».

Только вот в клетках, которые отсюда вывезли, сидели не ягнята.

И клетки… вир побери, клетки наверняка где-нибудь на площади, в подвалах домов, которые на неё выходят, а может — тоже в лавках, раз уж тут глава города прогрессист…

А управлять животными они собираются…

Из двери на другом конце зала лился тусклый свет, и сама она была не заперта.

Синеватые ступни. Они высовывались из-под мешковины, которой накрыли тело.