Это Энн.

Глава 19. Сквозь Улей.

Робот был выключен. Огоньки в его «глазах» не горели, руки-манипуляторы безжизненно повисли, он не двигался и не издавал ни звука. Первой мыслью, которая появилась после радостных эмоций, был вопрос. Где у нее кнопка? Наверное, я задал этот вопрос вслух. Голос немедленно отреагировал, подсветив малозаметную панель на задней части корпуса. Да, на самом деле я знал, как его включить! Просто от радости всё вылетело из головы.

На минуту я попытался сдержать эмоции и включить холодный разум. Кто сказал, что передо мной — та самая Энн? Может, это другой робот? А может это вообще плод моего воображения, который оказался в этой палате просто потому, что я видел в ней Энн последний раз? Пока она включается, стоит подумать над тем, как выяснить, насколько она реальна!

Однако мои попытки вернуть Энн к жизни успехом не увенчались. Последний раз, когда я видел ее в другой, пограничной субреальности, Энн выглядела намного хуже, в разобранном-то виде! Но сейчас всё вроде бы было на месте. И, тем не менее, она не включалась. Что же с ней не так? Может быть, это действительно всего лишь шутка моего разгулявшегося воображения, которое очень хотело снова ее увидеть? Что же с ней не так? Питание есть, некоторые индикаторы загораются, загрузка начинается, что-то жужжит внутри, а потом всё.

Жесткий диск! Обнаружив ее в предыдущей версии больницы, я снял с нее жесткий диск! Я так и не успел заглянуть, что за информация была на нем записана, но это уже и не важно. Энн сама всё скоро расскажет! Я открыл крышку, вставил носитель на место, снова включил робота. На панели замигали разноцветные лампочки. Сработало! Робот медленно возвращался к жизни.

Я снова задумался об устройстве нейронета. Где находилось сознание Энн, пока ее жесткий диск, а точнее, его иллюзорный образ из чьей-то субреальности, отсутствовал в ее столь же иллюзорном корпусе? Где сейчас настоящая Энн в реальном мире? Лежит в разобранном виде где-то на верхних этажах небоскреба «Biotronics»? Что она пережила после того, как Джонатан отправил ее вслед за мной? Надеюсь, скоро я это узнаю от нее самой.

— Приветствую, господин Ник!

Как же я был рад снова услышать этот голос!

Но все же, как я могу быть уверен в том, что эта Энн — настоящая? Можно ли это как-то проверить? Если я задам ей любой вопрос о нашем с ней прошлом, она даст верный ответ, даже если она — всего лишь порожденный моим сознанием придумок. Ответ появится из моей же памяти. А я ведь так и не разобрался, каким образом некоторые опытные пользователи отличают реалов от придумков. Может быть, Голос умеет это делать?

— Она настоящая? — спросил я.

— А какие у тебя критерии проверки реальности чего-либо здесь? — Голос ответил вопросом на вопрос. — Даже если ты видишь ее и слышишь, даже если прикасаешься к ней, это не гарантирует здесь ее реальности. Здесь, в строгом смысле слова, вообще нет ничего реального.

— Что вы имеете в виду, господин Ник? Вы сомневаетесь в моей реальности? — спросила Энн. — Думаю, это естественная реакция вашего сознания на мое долгое отсутствие. Хочу добавить, что если бы я могла испытывать эмоции, я была бы рада вас видеть!

— Я тоже рад тебя видеть, Энн! Я очень по тебе соскучился.

Она настоящая! Я не мог в это не верить. Я что, обнимаю робота? Да какая, собственно, разница!

— Мне кажется, мы теряем время, Ник, — сказал Голос. — Мы собирались искать Хитрого Фила, нужно продолжить поиски.

— Кто такой Хитрый Фил, господин Ник?

— Я все расскажу тебе позже, Энн. Идти можешь?

— Все системы в порядке, господин Ник.

Мне очень хотелось расспросить ее обо всем, что произошло с ней за время нашей разлуки, но Голос был прав: мы находились на враждебной территории, и нам нельзя было терять время. Я попытался открыть другие палаты, но ничего не вышло: все двери были заперты, а мои способности творить не позволяли изменить хоть что-то в структуре этой субреальности. Даже при помощи четвертого измерения я не смог здесь пройти сквозь стену и проникнуть в палату. Фил установил жесткие ограничения в своей психушке. Похоже, он двигался по Улью при помощи расширения своих коридоров и захватывал в плен его творцов одного за другим. Так или иначе, в этом коридоре Фила не было.

Проход на лестницу оканчивался черной бездной.

— Нам точно туда? — спросил я.

— Это граница коридора, — ответил Голос. — Здесь мы можем покинуть его и оказаться в одной из субреальностей Улья.

— Я думал, мы спустимся по лестнице на нижние этажи больницы. По крайней мере, в той больнице, где нас держали с Филом, это бы получилось. А тут всё иначе. Можешь доставить нас в следующий коридор?

— Если не боишься полетов в открытом космосе.

— Что?

— Там снаружи субреальность одного немного свихнувшегося астрофизика. Мы попытаемся пересечь ее достаточно быстро, чтобы ты не потерял голову.

— Думаю, человек не может потерять голову от медленного перемещения по субреальности, — сказала Энн. — Да и как можно ее потерять? Потеря головы для человека означает смерть.

— Это образное выражение, Энн!

— О! Тогда надо пополнить мой словарь образных выражений!

Нет, никаких сомнений быть не может! Это точно настоящая Энн! Та самая. Я улыбнулся роботу и шагнул в пропасть за дверью.

Спустя минуту мы уже парили среди звезд. Я восторгался фантастическими картинами, проплывавшими перед моими глазами, но все же не мог понять, почему эта субреальность оказалась в Улье Разнообразия. После закрученных в четырехмерном пространстве петель и сотканных из разноцветного света пространств обычные космические пейзажи, какими бы прекрасными они ни были, не казались чем-то действительно выдающимся, впечатляющим и оригинальным.

— Почему этот мир здесь, в Улье? — спросил я. — Он не похож на гениальное произведение, не укладывающееся в привычные рамки восприятия.

— Потому что автор этой субреальности создал модель вселенной в натуральную величину, — ответил Голос. — Ее нереально увидеть целиком, даже если двигаться со скоростью света в субъективном времени.

Если нейронет хранит субреальности в памяти своих же пользователей, то как в ней умещается целая вселенная? Не может же человеческое сознание охватить все потрясающее многообразие Вселенной, в которой вся наша планета со всем человечеством — всего лишь мельчайшая, ничего не значащая песчинка? Да, большинство людей привязаны к своей планете не только физически, но и привычкой сознания, даже все религиозные верования отводят нашей планете особое место во Вселенной. Человек проживает на этой планете всю свою жизнь, как и все его предки, всё человечество. И ему трудно осознать, что его родной дом — всего лишь пылинка в необъятном пространстве, не имеющая на самом деле никакой значимости. Сколько еще таких планет во Вселенной? На скольких из них зародилась жизнь? На скольких появились разумные цивилизации? И сколько таких цивилизаций уже прекратило существовать? Мы даже предполагать это не можем… И вот, один безумный астрофизик, как его назвал Голос, создает целую Вселенную в собственном разуме, а я размышляю о том, что в этом особенного и выдающегося?

Да что может быть более особенным и выдающимся, чем сама Вселенная?!

— А если двигаться быстрее скорости света? — спросил я. — Разве в мире фантазии это невозможно?

— Возможно. Сейчас мы этим как раз займемся.

— О, сверхсветовые путешествия! — я бы подумал, что голос Энн был радостным, если бы не знал, что этот робот не испытывает эмоций. — Увлекательная и интересная тема, которая наиболее развита в человеческой научной фантастике. Тем не менее, существует несколько научных теорий, которые…

— Энн, ты готова? — перебил я. Несмотря на ее энтузиазм, научные теории о межзвездных путешествиях меня сейчас мало интересовали.

— Да, готова.

Не знаю, как Голос ориентировался здесь. Я