занял своё место, дотянулся до стола и небрежным жестом двинул к Феликсу книгу.

– Что это? – поинтересовался Вербин у адвоката. После паузы. Во время которой он так и не повернулся к ребёнку Диляры.

– Моя книга. – Голос у Наиля оказался высоким, но не писклявым. – Я знаменитый писатель.

Судя по всему, он в точности исполнял полученные от мамы инструкции.

– Вы читаете книги? – спросил адвокат.

Делиться своими литературными предпочтениями Феликс счёл излишним, поэтому улыбнулся и, не прикасаясь к томику, спросил:

– Надеюсь, среди страниц я не найду ничего «случайно забытого» вашим клиентом?

– Как могли подумать? – всплеснул руками Пономарёв. И тут же осведомился: – Вы книгу возьмёте?

– Ещё не знаю. – Вербин в упор посмотрел на Зарипова. – О чём ваша книга?

– Что? – Наиль растерянно хлопнул ресницами, этого вопроса он явно не ожидал.

– Вы хотите поговорить о книге? – пришёл на помощь Пономарёв, мастерски сыграв искреннее удивление.

– Но ведь зачем-то же вы мне её подарили?

– Это был знак вежливости.

– Считайте мой вопрос ответным проявлением внимания. О чём ваша книга, Наиль Дамирович? В каком жанре пишете?

– Я один из молодых создателей современной русскоязычной прозы, – важно сообщил сын своей мамы.

– О чём ваша книга?

– Да какая разница? – не выдержал Пономарёв.

– Вы её читали? – поинтересовался Вербин.

Адвокат ответил ему выразительным взглядом. И, возможно, мысленно как следует обматерил клиента, решившего порадовать полицейского своим творчеством.

– Это книга о нашей жизни, о том, что происходит в стране, о молодых людях, которые ищут себя. О детских травмах и как их преодолевать. О том, что важно не поддаваться буллингу…

– Пишете на собственном опыте?

– В том числе.

– Как долго вы были знакомы с Викторией Рыковой?

– Примерно полтора года. – Ответ прозвучал машинально и не вызвал удивлённого взгляда – Зарипов легко перешёл на предложенную тему.

– Всё это время вы были близки?

– Мы с ней никогда не были по-настоящему близки. – Наиль самолюбиво вскинул подбородок. – Она была чересчур увлечена собой.

«Нет, тобой Виктория перестала восхищаться позже, когда ты вернулся. А до разрыва ты и только ты находился в центре её внимания».

– Мы что, перешли к вопросам? – вклинился в разговор Пономарёв.

– А для чего мы встретились? – Вербин тоже умел изображать удивление. – Или вы планировали ограничиться обсуждением вот этого? – Феликс кивнул на книгу, которую до сих пор не взял в руки.

Наиль вспыхнул и, кажется, процедил в адрес Вербина короткое ругательство. А Пономарёв прищурился, поняв, что Феликс специально выводит из себя его клиента, и громко объявил:

– Вижу, мы немного не разобрались с приоритетами, но теперь, к счастью, всё в порядке. И мы приступаем к делу, ради которого собрались.

Последнее предложение Пономарёв произнёс с нажимом, в упор глядя на Наиля, и Наиль, к некоторому удивлению Феликса, послушно успокоился. Видимо, мама приказала подчиняться умному дяде-адвокату.

– Итак, вы были знакомы с Викторией Рыковой полтора года?

– Примерно, – отозвался Зарипов, дождавшись разрешающего кивка Пономарёва. – Но шесть или семь месяцев назад мы расстались.

– Кто был инициатором разрыва?

– Это важно?

– Что важно, а что нет – решать мне, Наиль Дамирович, – очень вежливо ответил Вербин. – Вы решаете, на какие вопросы отвечать, а на какие – нет, понимая, что я буду делать выводы как из ответов, так и из их отсутствия. А Григорий Ильич проследит за тем, чтобы я распоряжался полученной от вас информацией в строгом соответствии с законом.

– Всё так, – буркнул адвокат.

– Повторить вопрос?

– Мы вместе решили сделать паузу в отношениях.

– Как началось ваше знакомство?

– Какое отношение это имеет к делу? – быстро спросил Пономарёв.

– Разные социальные слои, – объяснил Вербин. – Хочу узнать, где знаменитые писатели знакомятся с молоденькими провинциалками.

– На вечеринке, – рассказал Зарипов. – Не знаю, как она раздобыла приглашение, и не хочу знать, но она там была. А как узнала, что я известный писатель, то вцепилась намертво, просто перестала от меня отходить. – В голосе Наиля отчётливо звучало самодовольство. – Расспрашивала меня о книге, о работе над книгой, о моих мыслях, о том, что я сказал людям своим произведением. Ей было интересно всё.

Во время рассказа Пономарёв периодически кивал, из чего Вербин сделал вывод, что текст повествования с ним согласован и, возможно, им же и отредактирован.

– Вика упросила меня дать ей телефон и позвонила на следующий же день. Признаться, я немного оторопел от такой настойчивости, но врать не буду – оно мне льстило.

«Оторопел… Ну, конечно, часто употребляемое в разговорной речи слово…»

Размышления отразились на лице Вербина – на нём появилось скептическое выражение, что вызвало у адвоката естественный вопрос:

– Вы сомневаетесь в словах моего клиента?

– Ни в коем случае, – опомнился Феликс. – К тому же сомнения – это не улика.

– Хорошо, что вы это понимаете. – Пономарёв внимательно посмотрел на полицейского, но развивать тему не стал. – Наиль, продолжайте.

– На следующий день состоялось наше второе свидание, после которого я поехал к ней домой, и мы стали близки, – ровным, абсолютно безэмоциональным голосом поведал сын Диляры Зариповой. – Я бы не хотел называть Вику дешёвой шлюхой, но, чтобы оказаться в её постели, мне не пришлось прикладывать особенных усилий.

Адвокат развёл руками, показывая, что такое, к сожалению, случается – не все девушки воспитаны должным образом, и Феликс почувствовал… не ярость, не гнев, не злость… брезгливость… Собеседники, хором поливающие грязью молоденькую девушку, и не важно, умерла она или нет, вызывали у него брезгливость и презрение.

Но он на службе.

Должен вести себя профессионально.

– Вы почти год тесно общались с дешёвой шлюхой, потом бросили её, а потом вернулись, чтобы возобновить отношения, – сухим, предельно деловым тоном произнёс Вербин, глядя в записную книжку. И делая вид, что проверяет, правильно ли всё записал. – Такой вывод можно сделать из ваших слов?

Зарипов стал пунцовым.

– Феликс… м-ммм… Анатольевич… разве обязательно было использовать в беседе приличных людей подобные… м-ммм… обороты? – поморщившись, осведомился Пономарёв.

– Я использовал только те обороты, которые услышал от вас, – мило улыбнулся в ответ Вербин.

– Наиль сказал, что не хотел бы называть девушку шлюхой.

– Хорошо, я сделаю это уточнение, – пообещал Феликс. – Но хочу, чтобы Наиль Дамирович подтвердил, правильно ли я изложил историю его взаимоотношений с Викторией Рыковой.

– В целом, правильно, – подтвердил Пономарёв прежде, чем Зарипов открыл рот.

– Как можно охарактеризовать существовавшие отношения в целом?

– Мы дружили, – выдавил из себя Наиль.

– Вы были её молодым человеком?

– Что вы вкладываете в это понятие? – немедленно уточнил адвокат.

– Постоянным спутником, единственным сексуальным партнёром, человеком, рассматриваемым молодой женщиной в качестве потенциального супруга.

– Возможно, Вика… Виктория… и мечтала выйти за меня замуж, но я рассматривал