передачи собственности. Следовательно, по мере того, как практические трудности, связанные с такой политикой, становились все более очевидными, поддержка Германии ослабевала, а влияние Америки возрастало, предпринятые шаги могли быть отменены без появления новых владельцев, которых можно было бы лишить имущества. Такие действия, которые были предприняты на Западе, почти полностью обязаны своим вдохновением Америке.

Земля

Общий характер земельной реформы в русской зоне уже был описан. В результате большая часть сельскохозяйственных земель была разделена на участки от двенадцати до пятидесяти акров. Результатом стало создание нового класса крестьян-фермеров, того, который, как правило, не отличается революционными взглядами. Почти одна треть высвободившейся земли, по-видимому, была передана коммунальным органам в качестве общественной собственности, партийным или исследовательским учреждениям, но следует помнить, что определенное количество той же земли принадлежало им и ранее; понятие общинной собственности в Германии было отнюдь не новым. Однако новоявленным владельцам не оставили возможности обрабатывать землю по собственному усмотрению; была создана сложная организация планирования производства, и каждому владельцу были определены квоты, которые тот должен был выполнить. Орудия труда массово присваивались фермерскими кооперативами и распределялись по мере необходимости; очевидно, это был способ наказания непокорных. Однако в период, охватываемый данным изданием, никаких дальнейших важных шагов обобществления земли предпринято не было.

Оценить влияние таких перемен на объем производства сложно, поскольку действовали и другие неблагоприятные факторы, такие как недостаток удобрений, нехватка техники и рабочей силы, истощение почвы в результате перепроизводства во время войны.

Но эти факторы достаточно равномерно распределились по всей территории Германии, в то время как расхождение в падении производства между Востоком и Западом было заметным. В сельскохозяйственной экономике принято считать, что небольшие хозяйства менее эффективны, чем крупные, в то время как перераспределение земли в таких масштабах, как это произошло, должно было привести к снижению производства в течение первого года или около того. На этом отчасти сосредоточилась критика такой меры – как в Германии, так и на Западе. Действительно, вряд ли это был самый удачный момент для преднамеренного сокращения производства продовольствия. Но русские, которые верили в собственные приоритеты, поставили то, что считали социальной выгодой, выше соображений материального благополучия. Если в течение следующих двух лет пайки в русской зоне, как говорят, оставались выше, чем на Западе, то излишки, которые эта зона получала бы в таком случае для отправки на Запад, отсутствовали.

В западных зонах необходимость в земельной реформе представлялась гораздо менее актуальной, поскольку крупные поместья были немногочисленны. Тем не менее все три оккупационные державы заявили о поддержке этого принципа, хотя и пообещали компенсацию выселяемым владельцам. В британской зоне крупные фермы управлялись как единое целое и не могли быть разделены, не вызвав тем самым немедленный спад производства. Обсуждение продолжалось до сентября 1947 года, когда был опубликован проект постановления, предусматривающий сдачу всех хозяйств площадью более 375 акров (против 250 акров в Восточной Германии). Реализация этой меры была оставлена на усмотрение самих немцев, и дело шло медленно. Аналогичным образом, в зоне Соединенных Штатов законы о землях для поселений и земельной реформе были приняты различными земельными правительствами только под сильным давлением Америки. Налоги предстояло повысить на все хозяйства площадью свыше 250 акров по скользящей шкале, что привело бы к сокращению на 50 % владений в 750 акров. Но от регистрации земли, которая была необходимым предварительным условием такой схемы, в той же Баварии уклонялись вплоть до 1947 года, и, хотя Конституция Баварии предусматривала экспроприацию сельскохозяйственных и лесных земель «для неотложных целей общего благосостояния», требования американцев не привели ни к каким подобным случаям. Ситуация в Баден-Вюртемберге была аналогичной. Конституция Большого Гессена разрешала экспроприацию крупных земельных владений, которые исторически были «центрами политических злоупотреблений и милитаристской власти», но этим пунктом воспользовались немногие.

То же самое, по-видимому, происходило и во французской зоне; когда в 1948 году была принята Конституция Рейн-Пфальца, в ней значился пункт, предусматривающий проведение земельной реформы, но требующий экспертного одобрения Сельскохозяйственной палаты в качестве предварительного условия для экспроприации крупных поместий. Конституция Бадена практически игнорировала вопрос. Никто не мог сказать, что при решении этой проблемы оккупационные державы препятствовали желаниям Германии. Если бы не давление союзников, немецкие власти вообще ничего бы не сделали, и мало что указывало на то, что жаждущие земли крестьяне тщетно навязывают свои требования соотечественникам. Основной стимул с немецкой стороны исходил от беженцев и социалистов.

Промышленная собственность

Собственность крупных промышленных монополий в Западной Германии была конфискована в соответствии с законом SHAEF № 52. Осенью 1945 года Контрольный совет конфисковал всю собственность I. G. Farben, огромного немецкого химического и красильного концерна, который имел 169 заводов в Западной Германии. 16 ноября аналогичным образом была конфискована фирма Круппов со всеми ее дочерними предприятиями, а 22 декабря было объявлено, что все владельцы копей в британской зоне лишаются собственности без компенсации в пользу британских оккупационных властей, «действующих как доверенные лица немецкого народа». «Эти предприятия никогда не будут возвращены их прежним владельцам». Что касается сталелитейной промышленности, то здесь все происходило более медленно, но по схожей схеме; 20 августа 1946 года был издан указ о передаче прав собственности военному губернатору, как доверенному лицу. Целями такого шага были названы сокращение мощностей для мирных нужд, деконцентрация экономической власти и подготовка реорганизации промышленности. В своей речи от 22 октября 1946 года, упомянутой ранее, Бевин заявил:

«[Рурская промышленность] ранее находилась в руках магнатов, которые были тесно связаны с германской военной машиной, финансировали Гитлера и в двух войнах являлись неотъемлемой частью агрессивной политики Германии. Мы не хотим, чтобы эти господа или им подобные вернулись на позиции, которыми они злоупотребляли со столь трагическими результатами. Наше намерение состоит в том, чтобы в будущем эти отрасли принадлежали и контролировались обществом… Доводы в пользу общественной собственности на эти тяжелые отрасли промышленности никогда не звучали с такой силой, как сегодня».

Однако в условиях того времени все эти шаги были скорее академическими. В Германии 1945–1947 годов важна была не столько собственность, сколько контроль, и, конечно же, контроль над этими ключевыми отраслями промышленности, а также над сырьем, от которого они зависели, находился в руках союзников. Активы I. G. Farben в зоне США были захвачены американцами в июле 1945 года. Британцы не стали дожидаться официального объявления 22 декабря 1945 года и создали Северогерманский угольный контроль в Эссене; он работал с момента первой оккупации этой территории в апреле предыдущего года. О распределении прибыли в то время, когда само функционирование