и потребительские товары, резервировались для районов добычи и выставлялись на продажу по контролируемым ценам, чтобы шахтерам было что купить на свою зарплату. Вообще, горное дело, по сути, становилось самой привилегированной профессией в зоне. Это принесло свои плоды: в начале декабря впервые после войны был достигнут уровень добычи в 200 000 тонн в день, а к январю 1947 года эта цифра составила 208 000.

Трудности с поставками продовольствия и угля означали, однако, что Западная Германия вступала в зиму 1946/47 года без накопленных и распределенных запасов каких-либо товаров.

Как только поступало продовольствие, его нужно было выдавать; если оно не поступало, установленные нормы не могли быть выполнены. То же самое касалось и угля. В стране, где значительная часть перевозок всегда осуществляется по воде, это было чревато проблемами. Железные дороги уже и так работали на пределе, с учетом имеющихся паровозов и подвижного состава; применение автомобильного транспорта было также ограничено из-за нехватки шин и запасных частей. Когда водные пути замерзали, перенаправить перевозимые по ним грузы по другим транспортным каналам не было никакой возможности. Таким образом, из-за отсутствия топлива задерживались поставки продовольствия, выдача пайков срывалась, газовые и электрические установки оставались без угля, железные дороги и автомобильный грузовой транспорт бездействовали. Германия была явно не в том состоянии, чтобы выдержать суровую зиму. Да и психологическая готовность была также не намного лучше. После Дня Победы много говорили о приближающейся «Битве за зиму». Люди готовились к лишениям, но в итоге аномально мягкая зима 1945/46 года прошла без лишних проблем и жалоб. Но было бы слишком просто предположить, что после этого все станет легче, а на самом деле вторая послевоенная зима оказалась во всех отношениях тяжелее первой.

Нельзя сказать, чтобы британским властям в Лондоне или в Германии целиком сопутствовала удача в том подходе, который они приняли в сложившихся обстоятельствах. В принципе, их политика была совершенно разумной. Возможно, они могли бы оказать большее давление на американцев, чтобы ускорить отправки продовольствия, а также на других союзников – чтобы уменьшить их спрос на немецкий уголь. Они могли бы быстрее сделать производство угля приоритетной целью. Но ни одна из этих задач не выглядела простой. Опять же, британцы неоднократно отмечали, что не удовлетворены ситуацией в Германии. С другой стороны, их реакция слишком часто принимала форму заверений в том, что делается и будет делаться все возможное для ее наилучшего разрешения. Некоторые заявления о нормировании невольно выглядели оптимистичными; одна из трудностей заключалась в том, что часто брали за основу лишь цифры на бумаге, которые не соответствовали фактам на самом низком – и самом важном – уровне. Однако ответственные лица, похоже, решили, что, поскольку к тому времени они мало что могли сделать для улучшения ситуации, лучшим вариантом было попытаться повысить уверенность. К сожалению, результат часто напоминал самоуспокоенность.

Зима 1946/47 года оказалась суровой и в Великобритании, но в Германии холода начались в середине декабря и продолжались вплоть до конца марта. Что касается продовольствия, то последствия были преодолены лишь после сбора урожая 1947 года. Только в мае в Вуппертале говорили о том, что распределяемое количество продовольствия обеспечивало лишь 650 калорий на человека в день, а о том, чтобы гарантировать более 850 калорий, не могло быть и речи.

Средняя норма распределения в американской зоне составляла тогда 1040 калорий. В то же время генерал Клей объявил, что поставки из Америки отстают от графика на 130 000 тонн, а производство продовольствия в Германии на 200 000 тонн меньше расчетных значений. Моральное состояние населения еще более ухудшилось. Воровство в эшелонах с углем приняло такой размах, что поддерживать снабжение коммунальных служб стало труднее, чем когда-либо. Торговля продовольственными карточками и подпольный сбыт носили почти повсеместный характер. Положение гражданского населения Германии без достаточного количества продовольствия и местного топлива (пришлось отменить предложенные ассигнования) было тяжелым. К счастью, дефицит не стал настолько продолжительным, чтобы привести к каким-то длительным последствиям (за исключением, возможно, домохозяек и одиноких людей), но чувство горечи вызвал у многих. Престиж оккупационных держав и демократии упал до низкого уровня, что тем более прискорбно, учитывая жертвы, принесенные британской и американской общественностью, дабы не допустить ухудшения ситуации. За исключением валютной реформы (для которой время еще не пришло), основные средства для поправки положения были уже задействованы; жаль только, что их нельзя было применить раньше. База германской экономики оказалась прочной, а количество уцелевшего промышленного оборудования – достаточным для мирного времени, хотя события зимы несколько затушевали этот факт и создали преувеличенное впечатление слабости Германии. Однако с каждым днем становилось все яснее, что восстановление страны должно быть передано в руки самой Германии. Хотя союзники тоже внесли немалый вклад, существовали определенные пределы того, чего можно добиться под их контролем. Никакой другой стимул не мог заменить для немцев ощущение того, что их судьба находится в их собственных руках. Лишить их такого чувства ради безопасности было роскошью, которую британцы не могли, а американцы больше не хотели себе позволить.

Глава 10. Контроль имущества

То, как распределяется имущество, является ключевым фактором, определяющим характер любого общества, а в Германии было немного сфер, где политика союзников имела большее потенциальное значение. Широко распространено мнение, что немецкий милитаризм и нацизм во многом обязаны влиянию на немецкие дела юнкеров из Пруссии и промышленников Рура и Рейнской области. Можно было ожидать, что процесс искоренения этих двух дурных качеств будет сосредоточен на лишении этих двух групп материальной основы для такого влияния. Однако эта тема в Потсдамском протоколе была затронута лишь в абзаце (параграф 12 Экономических принципов), призывающем к децентрализации германской экономики для устранения «нынешней чрезмерной концентрации экономической власти».

Объяснение этого кажущегося несоответствия, конечно, заключается в том, что большая часть Потсдамского соглашения базировалась на американском проекте и что американцы являлись оккупационной державой, наименее заинтересованной (за возможным исключением французов) в таком аспекте темы, предпочитая вместо этого разрушать картели и стимулировать конкуренцию. У русских на этот счет, конечно же, имелись четкие идеи, которые они не потрудились скоординировать со своими западными союзниками; у британцев, при социалистском правительстве, тоже были идеи, но они не знали, насколько их можно реализовать. В этой области история оккупации – это история того, как русские воплотили свои идеи в жизнь и тем самым, к лучшему или худшему, привели к постоянному изменению характера германского общества к востоку от Эльбы. С другой стороны, англичане поначалу довольствовались несколькими принципиальными мерами и не осуществляли никакой постоянной