Мадемуазель Гостомыслова, отвернувшись от неприличной сцены, которую закатила матушка, сидела на венском стуле. Рядом с чемоданами.

Пора было выручать Бранда.

Ванзаров подошёл и легонько отодвинул поручика. Заслонить его окончательно не мог, но принял на себя бо́льшую часть внимания дамы. Взглядов Надежды Ивановны, будто просящих прощения, он не замечал.

– А, господин Ванзаров, очень хорошо, – сказала мадам армейским горном. – Очень вовремя.

На Ванзарова генеральская магия не действовала. Не потому, что не служил в армии. Просто не действовала. Как ветерок не справится со скалой.

– Что произошло?

– Верно говорят: любой идиот, которому не по силам служить в армии, идёт в полицию. В армейской службе нужны мозги, а в полицейской они не требуются, как видно.

– Что произошло, мадам Гостомыслова?

Ванзаров не кричал, не угрожал, спросил вроде бы спокойно. Гостомыслова как-то сразу сбавила спесь.

– Нас арестовали, вообразите, – сказала она. Генеральские барабаны притихли.

– По какой причине? – вопрос обращён был поручику.

– Разрешите доложить, господин Ванзаров! – сорвавшимся голосом вступил Бранд. Юноша рвался отыграть унижение. – Дамы намеревались сбежать. Задержал их, чтобы не смогли покинуть столицу.

– Боже, какой идиот, – сообщила Гостомыслова без всякой злобы. – В десятый раз вам говорят: мы переезжаем в другую гостиницу!

– По какой причине?

Простейший вопрос привёл мадам в недоумение. Она глянула на дочь, будто ища поддержки. Надежда Ивановна упорно смотрела на ручку чемодана. Будто отгородившись от происходящего.

– Причина? Какая ещё причина? – с раздражением ответила мадам. – Захотела и поменяла гостиницу.

– Господин Куртиц предлагал лучшие гостиницы столицы за свой счёт. Вы отказались. Ответили, что у Андреева вам удобно. С чего вдруг резкая перемена?

Елизавета Петровна молчала в генеральском величии, но кажется, искала подходящий ответ и не находила. О чём доложила психологика. Её не проведёшь. Насквозь видит.

– Ни перед кем не обязана отчитываться, – заявила она.

– Сейчас обязаны, – ответил Ванзаров. – Вы и ваша дочь являетесь свидетелями дела по убийству Ивана Куртица. Сыскная полиция в моём лице уведомила, что вам не разрешается покидать столицу. И даже номер. На визиты в Юсупов сад могу закрыть глаза, но переезд не допускается. Ваш номер ещё не успели сдать. И даже убрать.

Издав звук раненого зверя, генеральша демонстративно отвернулась от чиновника сыска.

– Мадам Гостомыслова, будет проще, если вы поясните, что случилось.

– Маменька…

– Молчи! – оборвала она дочь. – Нечего пояснять, господин Ванзаров. Раз мы под домашним арестом, то будем вести себя как арестанты. Надежда, мы возвращаемся. Поручик, занесите чемоданы в пролётку.

Показав спину, мадам направилась к выходу. Надежда Ивановна послушно встала, чуть повернув лицо к Ванзарову, беззвучно прошептала всё то же слово. И последовала за матерью.

– Помогите им, Сергей Николаевич…

В душе Бранда шла борьба: мадам получила по заслугам, и вот после такой победы ему носить чемоданы, как вокзальному грузчику?

– Слушаюсь, господин Ванзаров… Простите за сад, – только сказал он и подхватил непомерный багаж дам.

Бранд хотел оправдаться за всё: что не мог ослушаться приказа пристава, повёз тело Симки в больницу, что этим арестом хотел загладить вину, а вышло только хуже. Так много надо было сказать. Но дамы ждали на улице. Надо тащить чемоданы.

Дверь за поручиком захлопнулась. В участке настала тишина, нарушаемая тиканьем большого напольного маятника. Подошёл чиновник Акулин, протянул конверт без марки и штемпеля. Поперёк надпись: «Г-ну Ванзарову лично».

– Для вас оставлено, – сказал он.

Ванзаров повертел заклеенный конверт. Внутри прощупывалось нечто небольшое и твёрдое.

– Когда и кем доставлено?

– С час назад или чуть раньше молодой человек какой-то принёс. Сказал, для вас, вы ожидаете это письмо.

– Вас не смутило, что письмо мне доставлено в ваш участок, а не в сыск? Как часто я бываю у вас?

Вопрос заставил Акулина почесать шею указательным пальцем:

– Простите, не подумал.

– Не подумали выяснить, а лучше задержать посыльного?

Акулин окончательно смутился:

– Так ведь… Это как-то… Тут и господин пристав, и городовые… Потом господин Бранд привёл задержанных… Что я могу…

– Опишите посыльного.

– Он такой… В общем… – Чиновник сделал неопределённое движение рукой. – Обычный. Ничего особенного… Не рассмотрел его толком… Да и лицо было шарфом замотано… Тут ещё господин пристав ругал городового…

– Благодарю за блестящую службу, господин Акулин.

Ванзаров вышел на улицу. Козырнули городовые, которые топтались перед участком. Только что они наблюдали, как помощник пристава загружал чемоданы в пролётку и устроился на откидном сиденье перед дамами. Редкое зрелище.

Разорвав конверт по короткой стороне, Ванзаров тряхнул. На ладонь выпала игральная карта: туз бубен. Печатными буквами сообщалось:

«Найдёте убийцу сегодня в 11 вечера». Далее адрес на Васильевском острове и подпись: «М», пересечённая «I». Карта вернулась в конверт.

Вызывать на подмогу филёров он не стал. А вот «браунинг», который хранился в ящике рабочего стола, может пригодиться. Для того чтобы выстрелом в воздух ошеломить и сбить с толку. Стрелять в людей Ванзаров не умел.

49

Посторонним тут делать нечего. Место глухое. Большие дома по Среднему проспекту Васильевского острова перешли в одноэтажные постройки. И эти тоже закончились. Дальше, за 23-й линией [46], виднелось одинокое деревянное здание, ограждённое заборчиком. За ним начиналось натурально снежное поле, в которое упирался проспект. И хотя дальше имелись Канареечная, Весельная и Наличная улицы с жильём и домами, казалось, будто город закончился навсегда.

В доме за забором окна были погашены. Ночь освещал ломоть луны на чистом морозном небе. Дворники не слишком утруждали себя уборкой. Перед забором сугробы возвышались горами-малышками.

Ванзаров нашёл место в тени последнего дома. Прислонился к углу стены, осмотрелся и стал ждать. До назначенного времени оставалась четверть часа. С холодом он был на равных, то есть не обращал внимания. Не топтался, согреваясь, не хлопал себя по спине и плечам, ничем не выдавая своё присутствие. Только посматривал на карманные часы.

Ровно в назначенный час появилась пролётка с поднятым верхом. Проехала мимо, остановилась у забора. Как будто ждала пассажира. Прошло не меньше пяти минут ожидания в морозной тишине, как из пролётки выскользнул силуэт в широкой накидке с капюшоном. Рука что-то сунула в снег, силуэт стремительно запрыгнул в пролётку, которая тут же припустила с места под окрик извозчика и щелчки хлыста. Как ни быстро уезжала пролётка по пустому проспекту, Ванзаров мог бы догнать. Не было резона: капюшон скрыл профиль.

Пролётка исчезла в лунном свете. Выждав на всякий случай четверть часа и ощутив, что холод помаленьку берёт верх, Ванзаров вышел из тени и подошёл к сугробу. Из снега торчал уголок. Жёлтая бумага в ночном