Шрифт:
Закладка:
Родители планировали свозить сына и в Киев, но для этой поездки всё как-то не хватало времени и денег.
– Церкви там красивые, – говорил отец. – Церкви бы тебе показать на Подоле!
Так и сложилось в представлении Алексея: Россия – Москва – Кремль – своё, родное, близкое; Киев – церкви – красота, но далёкое, не совсем своё.
…Вскоре стемнело. Но из-за дальней лесополосы уже застенчиво показался сияющий серебром краешек луны.
– Чёрт! – выругался Леший. – Придётся ползком. Давай покурим сначала.
Они отступили вглубь леса, отвернулись от ветра и закурили.
– Как Маша? – спросил Флобер.
– Плохо! Нужна коляска, а денег на неё нет.
– Соберём всем полком.
– У нас не будет детей, – сказал Леший.
Флобер не знал, что сказать в утешение.
– Не бери в голову, – добавил Леший. – Прорвёмся!
Они надели маскировочные белые накидки, натянули на шлемы белые маскировочные шапочки и поползли по мокрой и холодной, прижавшейся к земле траве, покрытой мокрым снегом, держа курс на ракиты. Ползти было тяжело. Мокрый снег налипал на одежду. Через некоторое время они остановились передохнуть.
Флобер осторожно перевернулся на спину и, распластавшись на снегу, смотрел в чёрную бархатную бездну, слабо освещаемую светлячками звёзд. Рядом сопел Леший.
«Доберемся до леска, – думал Флобер, – отправлю Лешего назад. Пока наши подойдут, сделаю из снега укрытие, костерок разожгу, руки согрею».
Он пошевелил пальцами в перчатках. Мороз, что ли, усиливается, подумал он, перевернулся на живот и коснулся локтя Лешего. Они двинулись дальше.
…В Киеве Алексей пробыл полгода. Седьмого апреля была провозглашена Донецкая Народная Республика. На другой день Алексей собрал вещи, взял билет на поезд и попрощался с Игорем.
– А я тоже уезжаю в Луганск. Не сегодня-завтра и наши ребята независимую республику объявят. Как бы здесь не застрять. Будет заваруха!
Они поняли всё без слов, пожали друг другу руки и пожелали удачи.
Алексей вернулся в Горловку и в тот же день пришёл в институт на кафедру. Его встретили одобрительными возгласами.
– Вы на каникулы? – спросила его заведующая.
– Нет, – отвечал Алексей. – Я вернулся, можно сказать, совсем.
У заведующей вытянулось лицо.
– То есть вы хотите сказать, что бросили аспирантуру?
– Да, – подтвердил он. – Я бросил аспирантуру. Мне в Киеве больше нечего делать. И потом, референдум на носу. Я приехал, чтобы проголосовать.
Заведующая растерялась.
– Но мы ведь вас не ждали. И ваше место занято.
– Моё место не занято, оно просто другое, – загадочно усмехнулся Алексей. – Не переживайте. Я ни на что не претендую.
– Я от вас такого не ожидала. Вы удивительно легкомысленны… – строго сказала заведующая.
– Ну, это с какой точки зрения поглядеть, – улыбнулся Алексей.
Вечером было объяснение с родителями.
– Зачем ты уехал? – всхлипывала мать, утирая слёзы платочком. – Я, конечно, рада, что ты дома, на виду, под присмотром, я о тебе позабочусь, но ты говоришь, что бросил аспирантуру. Ты поставил под удар всю свою научную карьеру. Ну скажи ему! – обращалась она к мужу.
Муж, сидя в кресле напротив них, покряхтывал, молчал и отводил глаза. Наконец он сказал:
– Ты что, не видишь, что Алёша уже большой мальчик и сам решает, что ему делать.
Сын держал руку матери и, взяв из её рук платок, утирал ей, как маленькой, слёзы:
– Мама, если бы я остался, то я должен был бы связать свою жизнь с Украиной. А я не могу и не хочу жить в этом государстве. В нём правят хаос и произвол. Мама, ты не понимаешь, что к власти пришли нацисты? Мы будем жить в своём государстве, и я тебе обещаю, что уж в нём-то я сделаю себе карьеру. Может быть, не учёного, но сделаю. Поверь мне.
Она верила, плакала и улыбалась в одно и то же время, любовно глядя своими синими заплаканными глазами в его тёмно-серые глаза.
– А пока, – сказал он, – я буду работать охранником в магазине.
Алексей посмотрел на отца, и тот сразу понял, что сын говорит неправду, но он говорит неправду только для того, чтобы прежде времени не тревожить мать.
Мать охнула и снова залилась слезами.
– Охранником! Охранником! – на разные лады повторяла она. – Был аспирантом, а стал охранником.
– Мама, это пока охранником. А там видно будет…
– Да нет там никого, – шёпотом сказал Леший. – Зря ползём! Если бы кто-нибудь там был, давно бы себя обнаружил.
Флобер движением руки дал понять, чтобы Леший замолчал. Но Леший не унимался:
– Накрыть бы этот лесок из гаубиц, и дело с концом!
– Нельзя, – шёпотом ответил Флобер. – Всё должно быть сделано тихо. Они не должны знать, что мы заняли лесополосу. Оттуда мы ударим по их позициям.
– Курить охота – смерть!
Флобер шутливо показал ему кулак. Леший ткнул его своим кулаком в бок. Они поползли дальше.
…Второго июня из Луганска пришли страшные вести. По зданию областной администрации был нанесён авиаудар. Погибло восемь человек и пятнадцать были ранены. Через десять дней в небе Горловки появились два штурмовика СУ-25, и ракеты были пущены по Горловскому управлению милиции. Были погибшие и раненые.
На другой день, закончив принимать экзамен, Лариса Никаноровна пришла на кафедру мрачнее тучи.
– Мне кажется, что это страшный сон, – сказала она. – Этого не может быть! Это фантасмагория какая-то! Я хочу своими глазами увидеть последствия этого налёта. Я иду туда. Кто со мной?
Коллеги молчали. Кто-то уткнулся в бумаги: надо было составлять отчёты. Кто-то писал перспективный план.
– А смысл? – спросила Марина Георгиевна. – Ну увидишь ты, Лариса, разрушения. И что? Я лучше на фотографии посмотрю в газете.
Лариса Никаноровна позвонила Алексею. Она знала, что он не откажется пойти с ней. Алексей явился, успев переодеться в штатское.
День, ясный и жаркий, клонился к вечеру. Они пошли пешком, хотя путь от института до управления милиции был неблизким. По дороге зашли в детский сад, забрали сынишку Ларисы Никаноровны, Васю. Мальчик скакал впереди, а Лариса Никаноровна и Алексей обсуждали последние военные сводки из Славянска. За железнодорожным мостом показалось здание управления милиции. Оно было забаррикадировано по периметру автомобильными покрышками и белыми мешками с песком. Лариса Никаноровна, Вася и Алексей вместе с другими любопытствующими людьми, коих было не менее двадцати, остановились неподалёку от импровизированных ворот, где стояли вооружённые ополченцы. Один из них принимал от пожилой женщины пакет с провизией. Жители как могли поддерживали повстанцев.
