— Привет, Каррель! — обрадовался Энди. — Мы уж думали, вы никогда не вернетесь.

— Солнце, ну не в Европе же нам сиять нарядами от кутюр! — расплываясь в улыбке, заметил Каррель. — Там никто не обращает на это внимание! Только здесь, вдали от центра вселенной, мы можем чувствовать свою причастность!

— Как твое давление, Дик? — подражая его кокетству, поинтересовался парень.

— Эх, мучает меня, — театрально схватившись за лоб, отшутился тот. — Регулярно.

— И меня тоже, — заметил Каррель.

— У нас для всех подарочки! Из старушки Евро-о-опы! А куда Стив провалился?! Только что был здесь?

— Наверное, пошел взять свои кружевные платочки, чтоб утирать слезы умиления, — в каких-то неопределенных интонациях заключил Рой.

— Кому тут нужны кружевные платочки? — со спины весело обрушился на него Шон.

— Ну, с кого начнем? — спросил Дик.

Друзья переглянулись.

— С Роя. Мы все хотим увидеть его слезы, пока не разрыдались сами.

— Боюсь, — не дослушал Стив, — я не доживу.

— Итак, — официальным тоном начал Дик, — галстук художнику!

Он змейкой потянул из пакета подарок.

— Ручная роспись! — нахваливал Каррель. — Чистый шелк! И уж, если ты устоишь, в чем я не имею ни доли сомнений, то твоя муза - точно нет!

— Вау! — не удержался Энди, разглядывая фисташкового цвета галстук с рисунком в виде размытых контуров высоток, поглощенных туманом.

Рой взял его, пропустил сквозь пальцы, рассмотрел, явно стараясь привыкнуть к подарку, а после уверенно расстегнул пуговицы рубашки, сдернул ее с плеч и, обвив галстуком шею, произнес:

— Еще никогда моя сексуальность не была одета в фисташковое!

— Твоя сексуальность лучше всего выглядит голой, — прыснул Стив, — но фисташки, пожалуй, не попортят ее.

— Как возбуждающе, — чуть не прослезился Дик, — трахаться голым и в галстуке!

— Возбуждающе? — спросил Рой, поворачиваясь к Энди всем корпусом.

— Я шепну тебе потом, — прикусывая губу, сознался парень.

— А нам?! — возбудился Каррель. — Стойте! Мы же тоже хотим узнать!

Маккена неспешно поднялся, состроил особый, пропитанный желанием взгляд, и подошел к парню. Несколькими выверенными движениями он почти станцевал стриптиз, оказавшись в итоге сидящим поверх него лицом к лицу. Энди готов был откинуться назад, но спасительная спинка стула не позволила. Стив улыбнулся, заметив почти невидимые волны, что поднялись пенным гребнем внутри парня. Долгий глубокий поцелуй… он был не просто долгим и глубоким… это словно воронка, что возносит смерч, втягивая в себя небесную мощь… почти выплеснул их наружу.

— Он сейчас его трахнет! — забеспокоился Дик. — Что же делать?!

— Ну, наверное, позволить ему! — с чувством ответил Каррель, не в силах отвести взгляд.

Рой остановился, взглянул на них через плечо и полуулыбнулся, полуусмехнулся.

— Испугались?

— Никогда не думал, что фисташковый такой возбуждающий, — сознался Дик, отводя взгляд.

Энди был едва жив. Волны отступали, все еще взбаламучивая песок чувств и осыпаясь мельчайшими брызгами. Маккена поднялся.

— Милый, — взмолился Дик, — я хочу перекрасить спальню!

— Она непременно будет фисташковая, — согласился Каррель.

Шон продолжал стоять. Он был ошеломлен. Он уже не смог бы вспомнить, когда кураж Роя изливался так откровенно.

— Стив, — проговорил Дик, потому что, если не проговорил, непременно разрыдался бы. — Теперь подарок для тебя.

— Я уже даже боюсь, — подыграл Шон.

— О-па! — воскликнул Дик, раскручивая над головой какой-то лоскуток. — Супер секси стринги для супер секси танцора этого супер секси клуба, который неизменно приводит нас в состояние крайней супер секси возбужденности! Представьте себе, друзья, это супер совершенное тело, прикрытое лишь маленьким фиговым листочком ткани, в результате чего рождающее в умах разнополых мужелюбцев бесконечные фантазии! Ох, уже и сам возбудился от мысли, как этот лоскут, столь эластичный и мягкий коснется твердого уверенного начала!

Дик и правда взмок, пока произносил свою пламенную речь.

— Тогда! — воскликнул Шон. — Супер стриптиз только для моих супер друзей!

Он поднялся на сцену, попросил, чтобы включили музыку и начал двигаться. Тут же из привычного Стива он превратился в комок наэлектризованной сексуальности. Нет, не той, которой обладал от природы. Иной. Накрывающей. Всасывающей. Он двигался так, словно его кости размякли, преобразовались в мышцы, из которых каждая двигалась контурно-выпукло. Он даже не двигался, он словно тек, переливаясь из одного положения в другое. Взгляд тоже изменился, преобразовавшись в зеленый лазерный луч, но не прямой, а изливающийся волнами, амплитуда которых все возрастала. Шон, словно маг высшей пробы, накидывал на зрителей невидимое покрывало возбужденного оцепенения. Вот она, власть обладания! Власть подчинения! Власть управления!

Глядя на него, Энди растворялся, делался легким и прозрачным, подобным туманному шлейфу, что тянется, повторяя каждое движение, каждый изгиб танцора. Он словно слышал через движения голос Стива.

Ты хочешь…

Я знаю…

Я веду тебя в тайну…

Я не раскрою ее…

Я - фантазия…

Я знаю…

Ты хочешь…

Энди не понял, не видел, когда Стив успел раздеться, хотя смотрел, не моргая, вот уже минут десять. Совершенство тела, лишенное кощунственного покрова, словно облитое матовым воском…

Парень вздрогнул, резко обернувшись к Рою, и только теперь почувствовал, как тот давит пальцем снизу ему на подбородок.

— А?

— Ничего, — медленно проговорил Маккена. — Я просто прикрыл тебе рот.

— Что? — не понял Энди.

Рой не ответил, пальцами развернув голову парня в сторону сцены. Стив был уже в стрингах. Когда?! Как?! Лоскут цвета пересыщенной крови, усыпанный горстью переливающихся дерзких блесток… тонкие веревки, охватывающие тело подобно ушкам ювелирной оправы, что держат граненый камень, сводя восхищенные взгляды в его центр… Только теперь Энди понял, что есть еще и шест, на который спиралью нанизываются движения…

— Не столь велик подарок, — слезно заметил Каррель, — сколь умение принять его.

— Не столь велико умение принять, сколь желание что-то дать, — ответил Стив, уже натягивая через голову толстовку.

— Я весь переволновался, — жеманно заявил Дик.

— Я никогда так не смогу, — грустно признался Энди. — Хоть в лепешку расшибусь.

— Если расшибешься - точно не сможешь, — ответил Шон, улыбаясь и одновременно сжимая губы. — Я же говорил, научись слушать себя, научись подчиняться себе самому, и ты научишься управлять…

— Он так тебе говорил? — удивился Маккена, переводя взгляд с одного на другого.

Мальчишка покраснел. Черт! Как некстати! Еще немного и Рой догадается.

— Детка? — Это был почти допрос. — Ты уверен, что он учит тебя танцам?

— Нет, — набрался смелости Энди. — Еще разврату!

Парень защищался. Высыпал груду щебня вперемешку с торфом. То, что связывает его со Стивом, слишком уязвимо. У Роя нюх лисицы. Иди, попробуй уловить тонкий запах в груде пыльных камней!

— Ну, это я уже давно понял. Портит со свойственной ему элегантностью.

— Элегантный разврат, — вступил Каррель. — Как романтично!

— До тошноты, — согласился Маккена, нервно отворачиваясь.

— Я бы сказал, — неожиданно перебил Стив, — это чистой воды иррациональная необоснованная ревность, вызванная подавленным паническим страхом! Именно в этом я вижу не скорректированную агрессию!

— Послушай, сын рыбака! — перехватил инициативу Рой. — Всем давно известно твое умение плести сети…

— Как и твое!

— Пока вы тут выясняете, чьи сети лучше, — перебил Каррель, — золотая рыбка остается без подарка!

Друзья замолчали. Совесть каждого заболела угрызениями. Каждый понял, что изо всех сил тянет свою сеть, и запутавшаяся там рыбка вот-вот задохнется. К своим угрызениям Рой добавил куда более сильные укусы. Ведь ему на все все равно. Как тогда он почти выдал себя? Э, Рой! Тормози! Ты же всегда брал то, что хотел, а остальное выбрасывал, как луковую шелуху. Да, и если она тебе требовалась, ты отжимал ее и все равно выбрасывал. Разве не так? Твоя самоуверенность сделала тебя почти богом, и ты решил, что можешь делать с чужой жизнью все что угодно? Так что же ты теперь хочешь? Лучше ничего не иметь. Твои же слова! Страховка от потерь. Отступил от принципа и теперь чуешь внутренним нюхом еле уловимые вибрации? Стоишь на перепутье, не в силах решить: то ли отступить, то ли сделать следующий шаг. Решай, Рой! Но перед тем пойми, наконец, что ты состоишь из оголенного сердца и мягкой оболочки, которая вряд ли сможет его защитить. Все твои принципы - не более, чем щит! Вязаный мир! Дернешь неудачно, и он распустится, превращаясь в бесполезный, спутанный ком.

Стив тоже подсасывал себя изнутри. Плескался, резвился, расставляя собственные сети, и не заметил, как попался в чьи-то чужие. Вот она, пуповина. И не время сейчас ее перегрызать. Ты столько себя вложил в мальчишку! Это почти ты сам,