— Не знаю, как в никотине, а в этой бутылке должны быть. Глотни. Может они преобразуются в идею.

Энди протягивает напиток, разворачиваясь к Рою вполоборота.

— Кажется, скоро обед! — весело заявляет Маккена.

— У тебя рассудок от голода помутился? — без эмоций интересуется парень.

— А ничего так, — кто-то шепчет Рою на ухо.

— Ты где была? — думает он.

— Гуляла. Ты что действительно думаешь, я буду заниматься этой ерундой? — беззвучно слышится вопрос. — Видишь, без меня управился.

— Ну и стерва ты!

— Есть немного. Скажи себе спасибо. Я больше по ангелам специализируюсь. Внутрижелудочное зелье не для меня. Прости, но я слишком хороша для него.

— Уволю тебя к чертовой матери…

— Не спеши. Придется ведь плакать.

— Рой! Да что с тобой?!

Голос Энди вырывает Маккену из глубины земного разлома, куда он только что провалился.

— Детка, стой так!

— Тебя словно бесы одолевают, — с недоумением замечает парень.

— Если бы бесы! Муза! И подними повыше руку. Ей так больше нравится.

Рой сделал снимки. Так. Сяк. Наперекосяк. Чуть дальше. Чуть ближе. Вошел во вкус. Потом ненадолго вышел. Снова вошел. Решил, все же, задержаться и добить работу.

— Засунь бутылку в задний карман!

— Хорошо, что не в задний проход.

— Сделай вид, что хочешь залезть на парапет и заправь за горлышко край куртки, чтоб не заслоняла! Попробуем? Давай.

Парень терпел уже из последних сил, но Рою все не так. Чуть выше голову! Чуть ниже! Колено правее! Руку левее! Смотри попроще! Нет, смотри сексуальнее.

— Ну если мне твоя реклама не понравится! — злится мальчишка.

— Тебе необязательно. Главное, чтобы она другим нравилась.

Энди - идеальная модель. Так уж вышло. Случайно. Легкое раздражение ему к лицу. Рой давно подметил. Оно добавляет глубину взгляду и контурность лицу. Вообще, Маккена предпочитает естественную натуру. Грим, макияж, укладки его не вдохновляют. Муза, кстати, тоже не пользуется всем этим, так что все и всё в полной гармонии. Рой давно уже отснял рекламу, но продолжает мучить парня. Тот не знает, а ему и не надо. Маккену интересуют крупные планы лица Энди. Они получаются естественными. Тот  ведь не в образе. Чуть спутанные волосы. Блики на щеке. Они должны быть, иначе лицо выглядит журнальным и наигранно-мертвым. Немного небрежно лежит воротник. Но, вроде бы, и ангелов тоже никто не накрахмаливает.

— Рой, давай прекращай! — скулит парень.

— А я давно уже прекратил, — улыбается Маккена.

— А чем же ты тогда занимаешься?

— Ты не поверишь! Снимаю ангела.

— Что-о-о?! Ты издеваешься надо мной или как?!

— Или как, — отвечает Рой, опуская камеру.

— А какого черта ты не сказал?!

— А такого черта, что не хотел.

— Ну знаешь! В таком случае, пошел ты со своей рекламой…

— Знаю-знаю! К этому самому черту или его матери.

— Так, мои планы на тебя на сегодня закончились! Ты можешь продолжать тут, сколько хочешь, а у ангела обеденный перерыв, плавно переходящий в танцы, а после - сон до утра. К тому же, в отличие от тебя, Стив мне хотя бы кофе предложит!

— Смотри, а то он еще не то предложит! Но, пожалуй, я рискну его опередить и предложить кофе, а перед кофе обед, а перед обедом новую одежду, а перед ней малокалорийный, но многофункциональный поцелуй.

Энди смотрел на него так, что можно было думать, он видит то, что не укладывается в его представления о мироздании. Или укладывается, но плохо. Обдумав поочередно метры этого списка и затратив чуть больше времени, чем ожидал Рой, парень, наконец, спросил:

— А можно сократить количество пунктов остановки?

— Не уверен, но готов обсудить.

— Я бы из всего перечисленного выбрал малокалорийный и многофункциональный поцелуй и многокалорийный и малофункциональный обед, причем первое предпочтительно прямо сейчас.

Выполнение пунктов сразу внесло в список естественное усовершенствование. Поцелуй и обед следовали согласно графику, магазин как-то незаметно переехал в обязанности Стива с последующим переходом в кофе. Танцы вписывались как получится, поскольку добавились два ранее непредусмотренных дополнения, а именно:

— секс с Роем в машине до магазина со Стивом

И...

— секс со Стивом между магазином и возвращением Роя в клуб.

Опять же, между возвращением Роя в клуб и сном до утра с превеликим трудом были втиснуты созерцание кишения народа в клубе, дегустация Роем литровой бутылки бурбона, проверка работоспособности желудка и мочевого пузыря Энди на пяти бутылках далеко - как только это было возможно - не антиалко пива, курение не совсем (совсем не) табачной смеси, беспорядочные, беспричинные, спонтанно возникающие связи на танцполе с элементами совсем не девственных, скажем так, касаний, переходящие для Стива и Роя в обычные последствия этих связей в коридорах, а для детки - в первый опыт без присмотра все в тех же коридорах. Подводя промежуточный итог и вставляя его между всем вышеперечисленным и сном до утра, можно сказать следующее: Энди определенно не помнил ничего; Рой неопределенно помнил что-то неопределенное неопределенными размазанными отрывками. Утро следующего дня наступило вечером того же дня и почти сразу перешло в вечер опять же того дня, включило в себя утренне-вечерний душ, что-то, что было в холодильнике, и закончилось, перейдя в сон до утра уже послеследующего дня. Дальше все пошло определенно, то есть, как обычно. (Вышеизложенный кусок описания определенно был написан в определенном стиле определенно соответствующем определенным событиям того вполне определенного промежутка времени.)

* Определенно неопределенный день.

Часть 17. It's complicated.

17. IT’S COMPLICATED.*

Октябрь осыпался листвой. Изнуряющий мелкий недельный дождь настолько пропитал все влагой, что казалось, уровень ее, поднимаясь, уже давно миновал критическую отметку. Рой тоже осыпался. Он опять принялся пить и бесцельно проводил в постели по полдня. В отличие от стабильности погоды, настроение его давало зашкаливающие галсы. Он мог быть нежным до женского умиления, а после вдруг становился раздражительным и грубым. Отчаяние уже пронизало Энди насквозь, и он порядком устал от всего этого. Стив проявлял незаурядное спокойствие, убеждая парня, что все пройдет также вдруг, как и началось. Муза, видимо, выпросила отпуск, потому как уже давненько отсутствовала. Маккена иногда притаскивал себя в клуб, а в обратном направлении его неизменно тащил кто-то другой. Парень начал срываться, что немало его беспокоило. Один раз он чуть не замахнулся на Роя, но после перепугался до такой степени, что полночи не спал.

— Стив! — стенал Энди. — Я больше не могу!

— Малыш, — ответил тот, мягко глядя на мальчишку, — это не имеет значения, потому что у тебя просто нет выбора.

— Не понимаю, что произошло! — не слушал парень. — Тот день, когда вернулись Дик с Каррелем, был лучшим днем моей жизни! А после - бац, и все! Его словно подменили! Словно он выдохся!

— Интересно сказано, — покачал головой Стив, — и оспорить сложно. Скажу так: у Роя своего рода агония, и виною тому - ты…

— Я-а-а?!

— Понимаешь, ну как бы это лучше объяснить? Он попал. Он привязан к тебе. Это уже бесспорно. Ты угрожаешь его великим и незыблемым принципам. Свобода! Совершенная свобода Роя! Он из кожи вон лезет, чтобы скрыть глубину связи, но это не очевидно разве что для слепого. Он в панике…

— Ну, а мне-то что делать?!

— Ждать. На мой взгляд, это единственно разумное, что ты можешь предпринять. Дай ему время. Либо он победит себя и останется одиноким и свободным, либо признает поражение и станет счастливым. Он любит тебя…

Стив произнес это настолько странно, что Энди испугался. Это звучало, как приговор. Только вот кому?

— Сексуальная энергия — одна из мощнейших сил в природе, и обуздать ее подвластно не всем, — продолжил Шон, словно не переставал обдумывать то, что говорил. — Ты никогда не задумывался, почему люди занимаются сексом почти всегда без одежды?

Парень был не готов ответить. Да Стив, в принципе, и не ждал.

— Потому что память тела необыкновенно сильна. Это наркотик, и он призывает, довлеет над разумом. Каждая молекула кожи испытывает голод, и это настолько глубоко, что, даже если содрать ее, легче не станет. Он пьет, потому что только так перестает думать. Дай ему время.

Он задумался.

— Вот дурак! — спохватился Шон.

— Кто? — не понял Энди.

— Да мы оба.

Он обреченно махнул рукой. Парень ничего не понял, кроме того, что Стив говорит о чем-то своем.

— Я смертельно устал. Мне кажется, что я качусь