Маккена вновь целует. Энди понимает, он все еще внутри него. Неглубокая волна плещет о прибрежный песок, тихо шуршит и уходит, растворяясь в нем. Легкие крылья смыкаются за спиной Роя. Такие же легкие, как и тело. И душа. Чуть касаются краешками перьев. Прячут обоих в кокон объятий. Он раскрыл их. Расправил. На мгновение показал ровные ряды сияющих перьев, чтобы после сложить в изумительный купол. Они выдержат двоих. Если нет - он отдаст их, не сомневаясь даже мгновения.

Тихо. Молчание пронизано мыслями. Это диалог душ. Бессловесный. Наполненный нежными словами. Они парят, подобно крепдешиновым платкам, которые слизнул для забавы ветер.

Теплые простыни.

— Что с тобой, Рой? Ты никогда не делал ЭТО так?

— Как?

— Ты все еще внутри…

— Да.

— Но ты почти ничего не делаешь. Не хочешь?

— Хочу как никогда. Разве ты не чувствуешь?

— Что же тогда?

— Я занимаюсь любовью.

— Что-о-о?

— Есть такая редкая разновидность… секса…

— Занятие любовью?

— Нет, не занятие. Способ этого занятия. Это может длиться бесконечно. Тебе не нравится?

— Нравится. Просто странно, учитывая, что это ты. Я думал, ты предпочитаешь быстрый секс.

— Секс - да. Занятие любовью - нет.

— А что во всем этом есть четкое разделение?

— Нет. Назвать можно как угодно, но это не сглаживает разницу.

— Мне казалось, я знаю про тебя все.

— Казалось, — уточнил Рой. — Даже я про себя ни черта не знаю.

— А ты делал так с Шоном?

— Любопытно?

— Да нет. Так, просто.

— Давай, начинай обижаться. Ладно. Один раз. Или два.

— Один или два?

— Там еще длинный список вопросов?

— Уже нет.

Энди задумался на минутку, словно выпал из реальности, а после спохватился, пока еще не выпал окончательно. Посейдон всколыхнул в нем глубинное спокойствие, словно ударил трезубцем о донную твердь. Шквалы волн увлекли за собой тело мальчишки, и он подался к Рою, словно выплеснулся многометровым цунами на гранитную набережную. Неспешно прогуливавшееся время взбудоражилось, ускоряясь, и понеслось, едва успевая само за собой. Маккена - опытный мореходец, привыкший править судном даже при потере рулей - едва успел выгрести, чтобы не быть раздавленным так внезапно подступившим валом. Мгновения, и он взмок, выплескиваясь внутренним стоном, словно отдавал последние силы, что еще оставались в нем. Энди почти слышал, как скрипят зубы, стиснутые нечеловеческим напряжением, и видел, как проявляется дорожка от пота, изламываясь на натянутых жилах на шее. Он зажмурил глаза, проваливаясь в оглушающий шум в голове, и пропал. Потерялся, словно вылетел из себя и взорвался где-то в недосягаемой высоте. Его накрыла ватная тишина, и если бы он прислушался, то смог бы различить шуршание собственных падающих обломков. Усталость опустилась поверх тишины, и он - не в силах даже чувствовать - провалился в сон.

Маккена взглянул на часы. Не может быть! Кто-то словно вырезал сегмент времени размером почти в четыре часа. Роя вело. Он с трудом балансировал на гнущихся локтях. О, нет! Только не это! Он почти вскрикнул.

— Ты хоть на мгновение оставишь меня?!

— Прогони, и я уйду. А после?

— А что "после"?

— Хочешь потерять ангела? До чего ж красивые крылья. Смотри-ка, он расправлял их!

— Сиди спокойно. Не болтай ногой. Раздражаешь.

— Ты неблагодарная скотина. Многого ты достигнешь без меня?

— Шантажируешь?

— Оно мне надо? Я и без твоих слов знаю, как нежно ты любишь меня. Возмущайся, сколько угодно. Все то, что ты говоришь - на поверхности. Так, не более чем бравада. Ты давно подчинился мне вместе со всеми своими свободами, лозунгами и иным дерьмом. Хочешь, войду в тебя, и ты сдохнешь от усталости, но уснуть так и не сможешь…

— Черт с тобой. Я и без тебя скоро сдохну. Твоя взяла. Согласен.

— Ну так что? Остаться.

— Нужен ответ?

— Уговорил. А целуется он и правда сладко.

— Слушай, хоть здесь позволь мне обойтись без тебя…

— Знаешь, почему я с тобой?

— Ну.

— Люблю дерзких. Ты похож на меня, ведь я — часть тебя. Я — суть ты сам. Ну, ладно. Отдыхай. Все - завтра.

Рой рухнул на подушку. Прохлада шелка спасительно успокоила кожу. Усталость вдавила в забытье, и он утонул в нем.

Маккена пытался всплыть. Не получалось. И когда только он стал таким тяжелым? Он подумал, что у его музы красивые ноги. Он всегда знал это, но подумал почему-то только теперь. А у Энди красивые пальцы. Особенно ногти, словно кто-то вырезал их вручную тонко наточенным скальпелем. При чем тут скальпель Маккена не думал, но решил не углубляться в изучение. Нужны чайки. Они непременно будут на последних снимках. Чайки очень подходят мальчишке. Ну, да. Он уже размышлял над этим раньше. Детка в чайках… Чайки с деткой… Чайки и детка… Молоко кофе - как седло корове, а сыр с плесенью в пицце - вкусно. Интересно, сколько раз Каррель понижает Дику давление? Энди целуется слаще, чем Стив. Или это уже привычка? Надо бы оттащить парня в магазин. Сам он ни за что не попросит новую одежду. Всегда бывает щекотно от волосков на его лобке. У музы цвет волос светлее, чем у Энди, и они волнистые. Никогда не замечал, что у нее зеленые глаза. А ведь и правда. Такой узел в голове. Раньше не догадывался, что мысли похожи на макароны. Так же распухают при варке. Точно, надо чуть округлить крыло на изгибе…

— Ро-о-ой.

— Да-да. Варю макароны.

— Рой!

Маккена распахнул глаза.

— Не сомневаюсь, что ты доварил бы макароны…

— Какие макароны?

— Ты не давал мне спать всю ночь. Я подам в суд за побои.

— Не надо, — проблеял Рой. — Я готов искупить вину.

— Это будет тебе дорого стоить.

— Назови цену.

— Предложи ее.

— А если она окажется выше, чем оно того стоит?

— Значит, останешься без сдачи.

— Не помогут ли услуги одного солидного господина?

— Солидного господина, говоришь? Насколько солидного?

— Ну, обеспеченного…

— Ага.

— Уверенного…

— Ага.

— Интересного внешне…

— Ага. Еще?

— Неплохо скроенного…

— Еще?

— Этого мало?

— Ладно. Посмотрим, что за услуги в свое оправдание предложит мне обеспеченный, уверенный, интересный внешне и недурно скроенный господин. Итак?

— Услуги?

Рой, на всякий случай, постарался покраснеть. Наверное, клетки, отвечающие за пигментацию такого рода давно отмерли в нем… В общем, у него не вышло. Однако он не растерялся, состроив взгляд вполне покрасневшего человека.

— Неловко произносить вслух, — почти стесняясь, произнес Маккена и поманил парня пальцем, — хотя, на ушко я бы шепнул.

Энди наклонился и сделал вид, что верит.

— Этот вышеупомянутый господин понимает сколь тяжелые для здоровья увечья нанес, поэтому он… будет трахать пострадавшего до тех пор, пока тот не запросит пощады.

Пощады мальчишка запросил минут через двадцать, но Рой не уступал.

— Заберешь заявление?! — сбиваясь на хрип, выдавил он.

— Да-да! — взмолился Энди.

— Отли-ично. Теперь солидный господин получит компенсацию за моральный ущерб. На лицо оговор. Платишь?

— Плачу.

Раздался телефонный звонок.

— Стив? — спросил Энди.

Рой кивнул.

— Ты в клубе? Хочу приехать вымаливать прощение. Как за что?! За акт проявления взрыва иррациональной ревности, вызванной необоснованным паническим страхом. Постели там ковровую дорожку и стой на краю. Я буду это делать с разбегу. Да подождет твой черт! Я к нему хожу по твоей протекции по нескольку раз за день! Предложи ему поселиться у тебя, а то я уже ноги стоптал. Энди? Сейчас посмотрю. Вроде бы, дышит. Детка! — Маккена протянул парню трубку. — Он предпочитает тебя.

— Да, Стив. Привет. Как обычно. Почти. Да. Нет. Подожди, спрошу. Рой, какие у тебя планы?

— Реклама. Обед. Магазины. Опять реклама. Ах, да! Чуть было не забыл! Впихни куда-нибудь восемь трахов…

— Иди к черту! — воскликнул Энди.

— Какое единомыслие! Насколько все упрощается! Интересно, когда черт устанет от моих визитов?

— Короче, Стив. Реклама. Думаю, ненадолго. Потом у него обед, магазины, восемь трахов, а я свободен, так что сольюсь с тобой.

— В экстазе, — вставил Рой.

— В экстазе, — в трубку проговорил парень. — Я позвоню. Ок.

По поводу рекламы опять никаких соображений. Даже напыления никакого. Энди думает так же. Вернее, не думает так же. Крутит бутылку, взбалтывая жидкость, но это ничего не меняет. На этот раз даже мост не способствует творческому процессу. Надо звать музу, а ее носит неизвестно где. У Роя мысли о собственной несостоятельности. У Энди просто никаких. Парень покачивается, опершись о парапет, словно старается разглядеть в воде, как в кофейной гуще, хоть какие-нибудь намеки.

— Это от переудовлетворенности, — наконец философски замечает он.

— Ну, уж точно не от переедания, — так же философски отвечает Рой. — Есть охота неимоверно.

— Обойдешься, — не меняя интонации, говорит парень. — Не получишь ни того ни другого, пока не разродишься идеей.