не нравились ему. В них не было того, что он видел в компьютере Роя. Призма взглядов этих полухудожников еще примитивна. Слишком мало граней. Это пока только природный алмаз, не превратившийся в бриллиант. Но Шону не это нужно. Сейчас, глядя на Энди, он, как искусный ювелир, аккуратно снимает со своего кристалла пыльцу примеси пустой породы, осторожно полируя каждую грань.

Часа через полтора он объявляет перерыв, перекур, перекофе или чай.

— Я чувствую себя вылизанным котенком, — сообщает парень, разваливаясь в кресле. — Они так смотрят, что скоро слижут с меня кожу.

Стив улыбается. Вот он, еще один художник. Видит мыслеобразами.

— Жаль, не пишу романов. Я бы стянул у тебя эту фразу.

— Ну и как мой член?

Шон посмотрел парню в пах.

— Мне кажется - в спокойном состоянии.

Энди захохотал.

— Да я не о том! Я про рисунки!

— А-а-а, — протянул Стив. — Там тоже. Это плохо?

— Можешь предложить коррекцию?

— Ну-у-у, надеюсь, смогу тебе как-нибудь помочь, хотя задача видится мне почти неразрешимой.

— Ладно. Пока я там буду изображать идеальное тело, ты подумай, как бы ни облажаться. А пока предоставь мне сигарету и кофе.

— Горд назначением меня продюсером, костюмером, психоаналитиком и любовником к столь выдающейся капризной порнозвезде. Когда можно прийти за зарплатой?

Стив поклонился.

— Проценты будут определены вечером, если очень постараешься.

— Н-да, — протянул Шон. — Наконец-то я начинаю понимать, о чем это мне тут на днях Рой вещал. Детка вошел во вкус. Начинаю бояться.

— Ну тебя! — отмахнулся Энди, затягиваясь и запрокидывая голову.

— „Ну“ не получится, могу предложить себя только в „ню“.

— Это как? — парень резко одернул голову.

— Аналогично тебе.

— Ню тебя! — мальчишка расплылся в улыбке.

— Иди уже! Мне нужно время подготовиться.

Минут через двадцать парень вновь стоял в позе греческой классики. Он -

тот же и не тот, словно змея, сбросившая обносившуюся шкуру и сияющая новой - влажной и яркой. И взгляд. Далеко не как у греческой скульптуры, сколь совершенной она ни была бы. Живой. Смазанный смесью игривости и кокетства. Вот тебе и детка! Двухнедельный, подобранный на улице щенок, выросший в огромного охотничьего пса. Он еще слизывает с рук молоко, но уже раздувает ноздри на запах добычи.

Стив еще раз прошелся между художниками. Он давно приметил те две работы, которые купит. Карандашные наброски. На каждой - Энди, и лишь на этих двух - детка, но ни на одной ангела. Рой приучил его знать, как движутся мышцы партнера, когда в момент асфиксии сознания он подчиняется воле желания, но у нарисованных Энди они двигались бы совсем по другому. Стив видел это.

Процесс становился утомительным. Тело парня съезжало с позы. У него затекали ноги, и он явно мучился никотиновым голоданием. И чего они столько возятся? Уже раз по пятьсот облапили его взглядами. Парень начал нервничать. В животе голодные кошки гремели погремушками. Кофе покинул желудок и создавал давление в мочевом пузыре, а уровень никотина настолько осел, что почти переходил в отрицательные значения. Какое же это счастье - что Рой не художник-бумагомаратель! Улитки, наверное, уже затрахали бы друг друга насмерть, а эти ослы все никак не совместят его форму с бумагой! Провались оно все пропадом! Внутри возня. Потребности и невозможности достигли высшей точки разногласий. Сейчас они столкнутся, и Энди пошлет все к чертям собачьим. И лучше им всем убраться до того, как он поймет, что рисунки ему не нравятся, а они ему уже подсознательно не нравятся. Он так решил. И зачем только Шону все эти плоские копии, когда вот он, Энди, живой, теплый, звучащий и пахнущий?! И всегда рядом. И феромоны при нем. Ну, налей, насыпь, намажь их на эти мертвые копии, они же сдохнут в тот же момент!

Мысли парня опасно путались, словно шершавые стебли, цепляясь друг за друга. Ужасно хочется есть… Нет, ужасно хочется курить. На фоне этого есть, конечно, хочется, но не настолько ужасно. Кстати… Уже не кстати. Вспомни что-то, что меньше всего достойно воспоминаний, как оно уже тут. Лисицы. И кошки с погремушками им не мешают. Тесно, правда, в желудке, ну так они же хитрые. Лезут в пах. А там - кофе. Ну, вылакали бы уже, свободнее бы стало. Они ж - нет, морды воротят! Топчутся, жмут на какие-то точки, и… Вот оно, желание. Вполне человеческое. Природное. Отдельное от того, что хочется в туалет. Мужское. Подъемный механизм разработан и смазан, так что…

— Все! — Энди взорвался. — Идите все на фиг!

Молодежь переглянулась, а после единогласно уставилась на Стива.

— Ну, раз он сказал, придется идти, — тот пожал плечами и почти виновато улыбнулся.

— Мне надоел весь этот вялотекущий онанизм!

Шону стоило немалых усилий не подавиться внутренним смехом. Ему стало щекотно внутри, но он перетерпел. Расплатившись за два рисунка, он вошел в кабинет. Энди там не было. Шон нашел его у бара.

— Детка, — сказал он мягко. — Это называется эксгибиционизм.

— Что?

— Твой вид. Стесняюсь напомнить, но иногда одежда бывает очень кстати.

— Я три часа стоял как идиот, голый на всеобщем обозрении, и все это время это так не называлось?! Кому теперь какая разница, в каком виде я пью кофе?!

— Тогда это называлось "обнаженная натура"…

Стив видел, что Энди злится. Он делался милым. Ему осталось только сжать кулаки, и тогда бы Шон точно разрыдался. Не точно, и даже не приблизительно. Сделал бы вид.

— Давай, показывай, что они там понарисовали!

— В кабинете, — очень тихо объяснил Стив. — Там и сравним.

— Ну, что скажешь? — вкрадчиво спросил Шон, легко коснувшись кончиками пальцев выступающего позвонка на шее и скользнув от него к впадинке под волосами.

Энди не спешил отвечать, попеременно вглядываясь то в один, то в другой рисунок. Стив еще раз повторил пальцами ту же комбинацию, разглядывая, как восстают волоски на руке парня. Тот подался головой назад, протяжно выдыхая.

— И все же? — как бы невзначай, поинтересовался Шон, пробежав рукой по позвоночнику вниз, чуть задержавшись между лопатками.

Энди молча опустил рисунки. Вернее, они сами как-то опустились. Ответ очевиден: „Без разницы“. Ему пришлось даже немного расставить ноги, чтобы не упасть, когда невидимая пелена обволокла его плотным теплом. Неширокий круг по животу, и... парень забыл про рисунки. Всего лишь три магических пасса. Работают безоговорочно. Шон убедился в очередной раз.

После, когда Энди еще качался в волнах оглушающей неги, Стив прошептал:

— Кто бы тебя ни трахал, всегда трахайся сам. И если ты не взмок, не покрылся испариной и у тебя остались силы, значит, ни черта ты не можешь. Отдавайся чувствам целиком. Если уж рискнул любить, то люби. Если же отважился ненавидеть, делай это без остатка.

Парень не ответил. У него не было сил.

— Знаешь, — продолжил Шон, распутывая влажные пряди его волос, — в такие минуты это самое уязвимое, самое незащищенное состояние человека. И если бы я был сатаной, то являлся бы собирать души именно в это время. Странно, что он до сих пор не догадался. Кстати, ты смотрел „Убить Билла“?

— Ну.

— Помнишь, она убила его за пять касаний?

— Это было классно!

— Считай, я убил тебя всего лишь за три. И еще, — Стив вдруг сделался серьезным, — я хочу сказать тебе одну вещь. Ты должен помнить об этом. Прости, что сейчас, но у меня может больше не выпасть шанса. Если не будешь хотеть или будешь делать ЭТО (Стив выделил слово) по каким-то иным причинам, не позволяй никому касаться тебя в этих местах. У тебя слишком тонкая чувствительность. Будет больно. Подумай над всем этим.

Парень взглянул на него, но не решился ничего спросить. Тот смотрел необычно. Слишком из глубины. Энди помолчал и лишь спустя мгновения улыбнулся. Где-то очень внутри себя.

— При встрече, — прошептал мальчишка.

— Что?

— Я непременно шепну ему.

— Кому?

— Сатане.

— Ты - смелый мальчик, детка, — вдруг произнес Шон, и опять стал самим собой.

— Ты про сатану?

— Я про Роя.

— Ты же сам сказал: когда нечего терять, рискни всем. Я запомнил.

— Не боишься?

— Кого?

— Роя?

Энди ласково посмотрел Стиву в глаза, и в карих кружках вспыхнули искры.

— Потому что он слишком свободен и слишком полигамен?

Шон не ответил.

— Нет.

— Чего же ты от него ждешь?

— Ничего. Скажу тебе больше. Он даже не полигамен. Он - Рой.

— А ты сегодня молодцом. Должен признаться, дядя Стив…

— Давно живет на свете…

— Но сегодня был удивлен…

— Моей развратной наглости.

— Твоей свободной сексуальности. Я думал изгонять твои комплексы, а оказалось…

— Я случайно забыл их дома. Прости, что не предупредил. Вчера постирал и повесил…