маршрут работает вполне приемлемо – подготовлены явки, места укрытия, о прибывших заботятся. Проводник на участке Барселона-Мадрид даже пользуется неведомо где добытой визитной карточкой Сирано Суньеро, шурина Франко и министра в его правительстве. На карточке значилась просьба оказывать содействие ее предъявителю. Единственное исключение – участок в районе небольшого приграничного города в Испании при переходе в Португалию, где иногда происходят срывы.

Фрай покинул Португалию в уверенности, что С-маршрут исправно послужит еще не одному человеку.

В Лиссабоне, живя в отеле Тиволи, он частенько наведывался в офис Унитарной церкви, где обсуждал неоконченные дела своих клиентов, встречался с некоторыми из них. Особую заботу вызывали заключенные в испанских тюрьмах. Работал он много, и с большим напряжением, несмотря на боли в животе. Визит к доктору подтвердил острую нехватку витаминов. Вариан постарался устранить недостатки в питании – мирная Португалия к тому располагала. Он, по его собственному выражению, «поглощал скандально» огромное количество пищи, включая белый хлеб, масло и т. п.

Решимость сделать как можно больше для беженцев, остававшихся в Марселе, не иссякала.

«Наша работа – заключил Фрай в одном из последних писем из Лиссабона – не окончится до тех пор, пока Гитлер и его подельники не будут вздернуты на уличных фонарях, где по праву их место».

Конец Одиссеи

После отъезда босса в Центре какое-то время царила гнетущая атмосфера – пропала сила, двигающая механизм, инертность превалировала в коллективе, оставшемся без руководителя. Исчезло удивительное чувство сплоченности, жизнестойкости и ощущения борьбы. Официально главой Центра являлся Жан. Бенедит был руководителем де факто и первым делом произвел сокращение штатов. С отсутствием Фрая финансовая перспектива становилась неясной, как и полномочия всей организации. Вариан, конечно, обещал поддержку, но когда и в каком виде она будет осуществляться, Данни не представлял.

На тот момент в Центре числилось 23 человека, из них лишь 4 работали на добровольных началах.

Троих сотрудников, пришедших последними, уволили. К внутреннему удовлетворению Данни, Морис в ближайшее время уезжал, а потому еще на одну единицу сокращался бюджет. В течение последних нескольких месяцев между ними складывались напряженные отношения, поскольку Бенедит открыто осуждал связи Мориса с подпольным миром. Фрай, сам склонный к авантюрным решениям, поддерживал Верцеану, несмотря на промахи последнего, и умел гасить возникавшие разногласия.

Полная зарплата (750 франков) сохранилась только у двух – у самого Бенедита и Жана Жемалена. Женщин – Люси, Тео и Валу – перевели на половину ставки. Люси взяла на себя обязанности Шаминада.

Данни полностью погрузился в составление отчета для Комитета и для местной префектуры. Он постарался обойти все острые углы деятельности Центра, обращая особое внимание на соблюдение законов и предписаний вишистского правительства. Ну, а данные о фальшивых паспортах, визах, липовых французских документах, контактах с подпольным и уголовным миром, сотрудничестве с британской разведкой, а также механизм финансовых операций, имена проводников и агентов – все это, тесно упакованное в тюбики с зубной пастой, уйдет отдельно, без промедлений в Нью-Йорк.

Подводя итоги, Данни не мог удержаться от удовлетворения, почти злорадного: ведь под носом у властей, под прессом всех законов и ограничений, они смогли свободно действовать, противостоя предательскому правительству – Centre tout се qui est pour, pour tout ce qui est contre.[67]

Фрай, как и его коллеги, вполне могли быть удовлетворены своей деятельностью. За год около 20 тысяч человек обратились в Центр. Из такого огромного числа пришлось отбирать те случаи, которые больше всего соответствовали задачам и ограничениям, предписанным Комитетом. Первый список с двумястами фамилиями был далеко превзойден. Около четырех тысяч человек воспользовались помощью Центра. Примерно шестистам оказана финансовая помощь и около 1200 человек смогли покинуть территорию Франции. Многим из них угрожала физическая расправа. Бенедит совершенно справедливо поставил в заслугу Центру и оказание помощи в эвакуации 300 британских солдат и офицеров.

В ноябре 1941 консульство США обновило ранее заблокированные визы и некоторые страны (Мексика, в частности) открыли свои границы для въезда. Наконец-то, Центр смог отправить Пауля Вестхайма, покинувшего Германию в 1933 году, пианиста Хайнца Йоллеса, скульптора Бернара Редера, католического писателя Эдгара Эммериха, арфистку Ванду Левандовску и др.

Затем Французское правительство разрешило беженцам направляться в другое полушарие через Марокко, а португальским судам подбирать их в Касабланке. Таким образом, разгружался морской путь Марсель – Форт-де-Франс (Мартиника). Среди первых по этому пути отправились французский поэт-сюрреалист Беньямин Пере вместе с женой, художницей Ремедио Варо, языковед Вольф Леслау, профессор невропатологии Бруно Штраус.

Особенно было приятно узнать, что наконец-то смогли выехать и застрявшие в Касабланке беженцы с кораблей Маунт Висо и Вайоминг, захваченных ранее союзниками

Как отмечал Бенедит: «В течение двух месяцев сотни наших клиентов смогли после долгих дней и недель отчаяния покинуть Францию, тогда как летом – лишь два-три десятка из лиц первого списка – бывший профессор истории Московского Университета Георг (Юрий) Денике, критик-искусствовед Макс Осборн. Находящегося в черном списке гестапо Отто Клепера переправили под фальшивым именем.

Но все большее внимание сотрудники Центра начали уделять другому виду деятельности – помощи людям, застрявшим в городе, не имевшим намерений куда-либо уезжать, или, наоборот, потерявшим всякую надежду на эмиграцию. Наплыв беженцев привел к появлению большого числа безработных, особенно среди интеллигенции. В условиях военного времени отсутствие работы и голодное существование вынудило людей организоваться в коммуны и заниматься натуральным хозяйством, выращивая необходимые овощи, фрукты, разводя птицу и пр. Собственно, обитатели виллы Эр Бель тоже представляли собой такой коллектив. Центр принимал самое непосредственное участие в подобных начинаниях, оказывая административную помощь и ссужая деньги.

Деревообрабатывающие бригады, швейные артели и т. п. позволяли трудоустраивать до 30–40 человек. Сильван Иткин, режиссер и постановщик фильмов, пошел дальше и задумал основать кооператив по производству продукции. А продукцией явились маленькие батончики на основе смеси из протертых с сахаром кусочков фиников и вкусовых добавок. Иткин с друзьями открыл магазин, где эти сладости изготовляли и продавали под названием Le Fruit Mordore или CroqueFruit – Фруктовая еда. В сентябре 1941 кооператив представил свою продукцию на Марсельской ярмарке. Жан Эйфель сделал рекламное панно, на котором изобразил обнаженную Еву, предпочитающую CroqueFruit яблоку с древа познания. Подпись гласила: «CroqueFruit – не запретный плод». Производство батончиков позволило дать работу многим интеллектуалам, а Андре Бретону еще в его бытность в Марселе – изобрести замечательный девиз в подражание Декарту: «Je pense, done je suis – Descartes; je mange Croquefruit done – sans carte».[68]

Идею Иткина подхватили испанские беженцы, и Центр принял посильное участие в организации нескольких