– С такого, что это десятник из Псов Гарготты, слепой ты болван, – процедила Руш и скидывала наше оружие на землю, где оно снова становилось ничьим.

– Именно, – кивнул я, распаляясь. – Они не под сержантом Тувиром, не так ли?

Наглые ублюдки веселились еще больше. Я подумал, что, если мы перережем им глотки, разденем и закинем доспехи под ворох тряпья, никто не узнает, что случилось здесь, на этом щедром клочке земли.

Звук шагов за спиной: Руш подошла и шмыгнула носом. Вцепилась мне в локоть. Я оттолкнул ее руку.

– Лэйн, мы найдем место получше, эй! – Кажется, эта оторва тоже умела бояться.

А вот дальний наемник явно ударился головой, когда его рожала матушка.

– Да-да, послушай свою подружку. Ты хочешь здесь прилечь или найдешь местечко получше?

– Таких подруг мне и за деньги не надо, – огрызнулся я.

– Знаете что? Я не с этим болваном, – тут же подтвердила Руш. – Вообще первый раз его вижу.

Она развернулась, подняла руки и стала уходить прочь. Гости снова прыснули. Я развернулся к нашей телеге, вытащил щит без герба. Обернулся, окинул взглядом главного наемника. И повесил щит на правую.

– А может, это ты здесь останешься? – Я задрал подбородок.

Гости ошалело переглянулись. Кажется, только переглядываться они и умели. А еще гнусно ржать. Совершенно не ясно, за что им платили чертово жалованье.

– Я учился грамоте и кой-чего знаю в числах. Нас тут четверо, – наемник за спиной главаря показал четыре пальца на руке, – а ты один-одинешенек. – Один палец выскочил из кулака в неприличном жесте. – Плохие числа.

– Не в твою пользу, – рявкнул другой, но ближе подойти не решился.

Только наемник с булавой молчал и тискал ее древко в пальцах, как любовницу. Может, он один и умел делать что-то толковое. Я перехватил гарду керчетты и постучал ею по плечу, вызывая на бой. У умника поползли брови вверх. Я повторил жест в словах:

– Что насчет поединка? Слышал о таком вообще?

Наемник с булавой издал странный хрип – то ли смех, то ли признак болезни.

– Ты хочешь биться… со мной? Один на один? – Умник явно лишь выглядел сообразительнее остальных, но таковым не являлся.

Я вальяжно прошелся вдоль поля, стараясь позлить гостей еще больше. Не дать права передумать.

– Повторю в третий раз. Да. – Я нашел место посвободнее, чтобы не споткнуться об мертвеца или кочку. Взял керчетту за рукоять, как полагается в бою. – А когда ты упадешь и сдашься, твои друзья пойдут искать место получше. А мы продолжим работу.

Смотреть в глаза. Не спрашивать, а утверждать. Работало с консулами, должно сработать и сейчас.

Нет ничего больнее, чем подбитая гордость. Я знал это, как никто другой.

Умник пожал плечами, и зашумела кольчуга. Его приятели зашептались, явно предлагая варианты, которых я боялся больше всего. Но болтовня прекратилась, как только главарь ответил:

– Ну, будь по-твоему.

Я чуть не зажмурился от счастья.

– Болван!

Это, конечно же, крикнула Руш. Воснийка, которая считала свое мнение самым ценным на любой земле.

Умник не спешил – так же изучил взглядом поле. Похоже, в драке он кое-что соображал.

– Не поранься этой штукой, – любитель счета с задних рядов ткнул пальцем в сторону керчетты. – Я еще подскажу, – враг явно наслаждался собой, – для боя мужчины надевают шлем. Не благодари.

Я усмехнулся. Не прихватил с собой шлем лишь потому, что и не ожидал драки. Ответил коротко:

– Против твоей подружки он и не понадобится.

Похоже, я его и правда задел. Умник наконец-то вытащил свой топор.

– Пока мы не начали, имей в виду, – он придержал забрало, чтобы я хорошо его слышал, – я изувечу твое лицо так, что ни одна девчонка рядом не встанет.

– Что будет очень кстати! Восния – край уродов, – парировал я. Наемник приподнял бровь. – Наконец-то я впишусь в ваши ряды как следует!

Забрало опустилось, и противник приступил к делу. Ему подали щит.

– Эй, Барн, уверен? Может, просто его проучим, а?

Я увидел на щите чей-то герб. Прогоревший аристократ или младший сын с правом на меч? Может, только это и спасло меня от схватки с четырьмя врагами разом. Барн качнул головой, и его приятелям этого хватило.

Хороший у него топор – таким легко убить, было бы желание. Еще легче – покалечить. Здесь даже желания не нужно, достаточно простой неосторожности.

Умник не побежал на меня, но пошел так резво, что сомнений не осталось: осторожность он приберег для других поединщиков.

«Во что я ввязался, черт дери?»

Эти четыре сотни золотых сведут меня в могилу. И спешка. Дьявол, я снова поспешил…

Враг замахнулся, прикрывшись гербом. Два сазана и синий острог в белой рамке. Лезвие топора полетело наискось – от плеча к бедру.

Я неуклюже отмахнулся щитом. Видит небо, с ним я был куда хуже, чем с керчеттой.

Бух! Обод щита встретился с древком. И обух топора потащил его на себя.

«До чего сильный ублю…» – я не успел подумать, и защита обернулась против меня. Оттянув щит к себе, наемник как-то извернулся, поменял наклон оружия и чуть не разбил мое плечо.

Я не мог даже обернуться в сторону приятелей врага. Барн сковал меня боем, тут бы уследить за его проклятым топором!

Тяжелый удар. Хруст дерева. Обод все время не там, где надо. Мой клинок не находил цель: бесплодно мелькал то слева, то у чужой ноги. Слишком короткий, слишком медленный. Или это я?..

Барн почти задел мое запястье.

«Расслабился, совсем раскис!» – Пока я ругал себя словами Саманьи, меня водили, как зайца на охоте. И я все время не успевал ударить в ответ. Обернуть чужой выпад в свою пользу, испортить топор, вымотать врага. Ни черта не успевал.

– Положи его уже, хорош! – поддерживали гости то за спиной, то за плечом Барна. Поддерживали не меня.

Враг чуял мою слабость: холод в ногах, легкость удара, позднюю защиту.

«Далось тебе это чертово золото!» – Я увел проклятый топор от левого плеча. Уже взмок, как собака, разве что не скулил.

– А ты неплох, – пробасило внутри шлема.

– Что?!

Я оттолкнул этого идиота, окончательно разозлившись. Что-то похожее сказала мне Сьюзан, когда я стянул последнее, что на мне было в тот вечер перед вторым турниром.

«Неплох!» Что за издевка? Видел бы он меня с трибун!

Я сильно вытянул руку, стараясь проколоть его у бедра. Дзынь! Испортил острие. Чудо, что успел отступить.

Худший боец на свете: спешил, злился,