Ей казалось, что в их отношениях давно возникли стабильность и определённость. Она принимала его таким, какой он есть: со всеми изъянами, недостатками, преступлениями. Она понимала причины его поступков, и потому ни в чём не винила, не думала сбегать и планировала совместное будущее.

Но Эрик застрял в прошлом, мучился и с трудом делился болью, сбегал от реальности в искусство.

Вздохнув, Изабель подняла взгляд на лестницу. Будь она благоразумной женщиной, давно бы сбежала от этого вспыльчивого деспота.

Но девушка хорошо понимала боль возлюбленного. В конце концов, если бы ей самой представился случай уничтожить людей, лишивших её папы, представился шанс отомстить, она бы это сделала.

Сжав губы, она молча поднялась по лестнице. Ничего. Наорать на Эрика можно и под потолком: там он не сможет от неё сбежать.

Поднявшись, девушка схватилась за перила. От высоты её колени задрожали, руки похолодели, лоб покрылся холодным потом.

— Изабель, — произнёс Эрик. Впервые за весь день его голос зазвучал мягко, даже заботливо. — Жизнь моя, что же ты не сказала, что боишься высоты?

— Я н-н-ничего… — процедила она сквозь плотно сжатые зубы.

— Смотри на меня, — сказав это, он пальцем провёл по её линии челюсти, встретился с девушкой взглядом. — Всё хорошо. Эти железки выдержат целый полк.

Изабель нахмурилась, глядя ему в глаза.

— Ты весь вечер ведёшь себя так, будто собрался меня с них скинуть.

Он невесело улыбнулся, пальцами перебирая пряди волос девушки.

— Если кто-то и слетит отсюда, то это либо Бувье, либо я.

— Эрик!

— Ш-ш-ш. Представление идёт, ты отвлекаешь артистов.

Сжав её плечи, он медленно, очень осторожно повёл девушку по узкому железному мостику к другому, более широкому каменному балкону, который располагался над самой сценой. И, стоило Изабель встать на твёрдый камень, так она сразу же вспомнила, как дышать.

Эрик умилённо улыбнулся, поцеловав её дрожащую ладонь.

— Ну надо же. Мой храбрый и пылкий режиссёр боится пары метров пустоты.

Судорожно хватая ртом воздух, Изабель мотнула головой. Притянув её к себе, Эрик обнял дрожащие плечи и коснулся губами лба. Этот его поцелуй каждый раз был безмолвным обещанием защиты, опоры, поддержки. Закрыв глаза, девушка прижалась к нему, обняла в ответ, чувствуя, как рядом с ним в теле унимается дрожь.

Будь они обычными людьми, Изабель воспринимала бы это бунтарское, самовольное проникновение за кулисы, как нечто безумно романтичное. Внизу выступали артисты, лилась прекрасная музыка, двигались декорации. А парочку наверху никто не видел, не подозревал об их существовании и, если бы их обнаружили, у них были бы проблемы. Ощущение тайны и опасности всегда волновало кровь.

Но они пришли вскрывать старую рану. И обычным человеком в их паре была только девушка.

Эрик же был мёртв.

А Изабель изо всех сил пыталась воскресить его. И, честно говоря, уже испытывала отчаяние.

Впервые в жизни ей попался кто-то упрямее её.

— Когда вернёмся в машину, — тихо произнесла она, не открывая глаз, — клянусь, я прибью тебя.

Эрик улыбнулся — Изабель поняла это по движению губ у себя на коже.

— Можешь сразу столкнуть меня вниз, — выдохнул мужчина. — Я не буду сопротивляться.

Девушка подняла голову и ткнулась носом в щёку Эрика, прежде чем поцеловать в губы. Вот только поцелуй длился недолго. Изабель вздрогнула и огляделась, услышав медленные, громкие аплодисменты.

Блез Бувье вышел из тени.

— Жалею, — произнёс он, неторопливо, осторожно подходя к ним, — что не прихватил фотоаппарат. У главреда были бы полные штаны от счастья, если бы я раскрыл личность Невесты.

Изабель незаметно сжала руки Эрика, медленно сплела пальцы, боясь, что он вновь выхватит нож. Мужчина вперил взгляд в журналиста, скривился в отвращении, не обратив внимания на предосторожность девушки.

— Мсье Бувье, — произнесла она, когда молчание затянулось. — Как вы себя чувствуете?

Блез хмыкнул. Изабель ожидала от него хамства или язвительной шпильки, но этого не последовало. Его лицо вдруг стало серьёзным, грустным, уставшим. Он был бледен, держался скованно, напряжённо. И, что самое интересное…

Он боялся.

Блез Бувье впервые по-настоящему кого-то боялся.

— Не стоит волноваться, мадемуазель Идо. Худшее позади.

Подумать только. И этот мужчина когда-то назвал её грязной женщиной.

— Это поправимо, — ответил Эрик.

Изабель крепче стиснула его руки.

— Мы здесь, чтобы поговорить! — напомнила обоим мужчинам девушка. — И. Ничего. Большего.

Блез встретился взглядом с ней, потом с Эриком, убрав руки в карманы пальто. Задумавшись, он прислонился к металлическому ограждению на хлипком железном мостике, свесился с него, из-за чего у Изабель перехватило дыхание.

Блез смотрел на артистов.

Они были погружены в работу, в образы, вслушивались в музыку оркестра, так что ничто в мире не заставило бы их отвлечься от постановки.

И, слушая их, Изабель всё больше приходила к выводу, что с уходом Эрика Opéra Garnier действительно понёс невосполнимую потерю.

Он был не просто гениальным творцом. Именно Эрик де Валуа и был для Изабель настоящим ангелом музыки.

— Ну и с чего же мне начать? — вздохнул Блез. Он был до того спокойным и вежливым после первой в жизни серьёзной раны, что девушке даже было его жаль.

— Начни, — Эрик выдержал паузу, — с моих похорон. И помни, Бувье: солжёшь, нахамишь или недоговоришь — и следующая рана окажется у тебя в горле.

Изабель хмуро посмотрела на него. Эрик не собирался убивать Блеза, но и шансов на нормальную жизнь тоже оставлять ему не хотел. Удар ножом разорвёт голосовые связки, Блез лишится способности разговаривать. А что такое журналист без дара речи? Профнепригодный инвалид.

— Похороны Эрика де Валуа? — Блез посмотрел в пустоту перед собой. Внизу, в оркестровой яме громогласно и сердито запел свою тоскливую песнь орган. — С такими же почестями, должно быть, могли хоронить только королей. Улицы были алыми от роз, тысячи зрителей со всей Европы съехались, чтобы проводить золотой голос Франции в последний путь. Я вижу, вы удивлены, Изабель. Неужели не слышали?

В ответ она только мотнула головой. Блезу было незачем знать, что в тот год, когда для всего мира умер Эрик, она заперлась в университете, отгородилась от людей и коротала дни в библиотеке.

— Это было грандиозно, — продолжил Блез без тени веселья. — Впрочем… умер ведь не только Эрик де Валуа-младший. В нелепом пожаре погибла вся семья, состоящая из выдающихся артистов, музыкантов, сценаристов… была там, правда, пара исключений. Кто-то связал жизнь с медициной. Но я так глубоко в его родословную не закапывался, — вздохнув, он выпрямился. — Проще говоря, оплакивали не только вашего жениха, Невеста. И всех, как одного, хоронили в закрытых гробах. Минус: зрители не могли в последний раз взглянуть на кумиров.