— Ты скажешь мне, что не так, или мы задержимся здесь ещё на пару месяцев?

Подойдя, девушка с улыбкой сжала обе ладони чмокнув его в щёку.

— Всё хорошо. Просто меня радует мысль, что даже ужасного Призрака Оперы затащили под венец.

Он вглядывался ей в глаза, и смятение в какой-то момент сменилось знакомой нежностью.

— Ужасный Призрак Оперы не слишком-то и сопротивлялся, — ответил мужчина.

Они поднялись в кабинет Изабель. Девушка внимательно осматривала каждый поворот, мысленно делала пометки, но ориентироваться в тёмных, узких и запутанных коридорах у неё не получалось. Когда она уже окончательно перестала понимать, где находится, Эрик открыл потайную дверь одним из дюжины ключей.

Кабинет. Такой знакомый, такой уютный и снова невыносимо пустой. Изабель казалось, словно она не была здесь целую вечность.

Сердце сжалось от болезненного укола ностальгии.

Эрик ловко спустился с низкого столика, подал руку девушке.

На столе лежал сценарий с печатью на титульном листе. Изабель тут же подошла к нему, перелистнула страницу, потирая пальцы. Ей не терпелось вернуться к работе.

И применить на практике все знания, который она почерпнула от Эрика.

В принципе, обучение было одной из причин её титанического спокойствия в плену у Призрака Оперы. Обучение, понимание мотивов мужчины и её собственные чувства — безумные, искренние, разрывающие сердце на части. В её глазах Эрик не был сумасшедшим маньяком, он был не более чем жертвой обстоятельств, и сильнее кого-либо нуждался в помощи.

В её глазах он был совершенством.

До встречи с ним Изабель и не подозревала, что могла проявлять к кому-то столько самопожертвования.

Она села за стол, читая сценарий, пока Эрик ходил по её кабинету, рассматривая всякую мелочь, которую Изабель когда-то давно принесла для украшения интерьера. Сильнее всего его заинтересовали благодарственные письма, адресованные ей, немногочисленные награды и альбом с чёрно-белыми фотографиями. В прежних театрах Изабель порой фотографировалась с артистами, а так как фотография была удовольствием дорогим и редким, снимки девушка бережно хранила.

Когда Изабель закончила, Эрик с задумчивым видом рассматривал её фото на сцене. Вместе с труппой девушка вышла на поклон. И в тот миг казалось, будто она сияла от счастья.

Эрик вытащил фотографию и посмотрел на дату, когда был сделан снимок. 1982. Ровно год назад.

— Это ты на своей «Терезе Ракен» такая счастливая?

— Да, — Изабель опустила голову ему на плечо, обняв со спины. Эрик вздрогнул — его вновь что-то тревожило. — У меня в постановке Камилл стал выглядеть более… эротично после смерти. Я заставила его в образе духа не просто пугать Терезу с любовником, но и соблазнять зрительниц. Поэтому роль тщедушного Камилла исполнял один из лучших танцоров театра.

— Как вульгарно. Публика, должно быть, была счастлива.

— Эта работа и обеспечила мне место в Lacroix, — с этими словами Изабель чмокнула Эрика в щёку. — Идём. Нужно распределить роли.

Призрак Оперы смотрел на снимок ещё секунду, и его лоб прорезала выразительная, глубокая морщинка. Изабель вздохнула. Ещё пара месяцев, и она точно научится читать его мысли. Что его беспокоило? Что она могла сбежать от него и раствориться в работе? Скорее он сам попытается как можно быстрее скрыться от такой скучной и вредной невесты.

Рано утром театр пустовал. Изабель шла по длинному коридору под руку с Эриком и без конца оглядывалась по сторонам. Статуи, белоснежные стены, картины и витиеватые узоры рамок — всё это восхищало её с новой силой, словно она видела всё это великолепие впервые.

Призрак Оперы всё сильнее мрачнел, находясь рядом с ней. Он шёл быстрее в танцевальный класс, точно эмоции девушки его раздражали.

Вздохнув, Изабель задумалась. Угрюмость мужчины ей совершенно не нравилась и, быть может, она брала начало в его давних преступлениях. Он ведь так и не рассказал ей всего, что долгие годы его мучило. Как бы убедить Эрика рассказать об оставшихся тайнах?

Другие женщины.

Люстра.

И Бал повешенных.

Но, когда Эрик так мрачен, договориться с ним невозможно. 0н мог вспылить и надолго замкнуться в себе.

Девушка отдавала себе отчёт, что, если бы ей пришлось работать с Эриком над постановкой, она бы его убила за тяжёлый характер.

Впрочем… гении не бывают покладистыми.

Увидев Изабель, труппа сначала радостно вздохнула, но их первое впечатление разбилось о грозную фигуру Призрака Оперы, стоявшего у неё за спиной.

— Мадемуазель Идо… вернулись!

— Изабель… как вы..?

— Из, чтоб тебя черти драли! Живая!

Последний возглас принадлежал Жилю. Хлопнув себя по коленям, он даже поднялся со стула, но Эрик одним взглядом заставил его сесть на место.

— Мсье… — начала Изабель, когда пауза затянулась, а от молчания стало жутко, — Мсье Призрак желает присутствовать на наших репетициях. Он решил, что мне пойдёт на пользу совместная работа.

Артисты не отреагировали, но Изабель увидела досаду на их лицах.

— Он обещал быть к вам снисходительнее, — с этими словами девушка подошла к мужчине и незаметно сжала его руку. — Верно?

Эрик сощурился, глядя на неё, но потом тяжело вздохнул.

— Верно. Сегодня я готов терпеть даже лишённые мелодичности визги Косет.

Косет взвилась, сидя на стуле. Она была ведущей певицей Lacroix, капризной и обидчивой, и потому Изабель не хотела в лишний раз нарываться с ней на конфликт.

Увы, Эрик был иного мнения.

— Эрик, — шепнула Изабель, глядя ему в глаза. — Перестань.

Но он не слушал. Оправив фрак, мужчина сел на стул напротив труппы, расслабленно вытянул ноги, скрестил руки на груди. И, наблюдая то за ним, то за труппой, Изабель будто бы смотрела на поведение вожака и запуганной стаи.

— Из, — вновь прервал молчание Жиль. — А можно вернуть Гаскона?

— Мсье Жакоте, — не позволил ответить девушке Эрик. — Если что-то смущает — прошу, вон из театра.

Изабель провела по лицу рукой. Уроки Призрака Оперы было тяжело переносить, а в роли начальника он и вовсе превращался из тирана в диктатора.

— Жиль, — вздохнула она, — я помню, что ты хотел главную роль, но здесь ты вытянешь только Джекила. Арии Хайда написаны а тесситуре баритона.

Изабель сделала ударение на последнем слове, но Эрик не подал вида, что обратил на это внимание.

Лучший баритон Lacroix вновь захотел, чтобы его поуговаривали.

— Но тебе подойдёт роль лучшего друга Джекила. Ты хорошо играешь страх.

— Милая Изабель, если он сейчас дрожит, как осиновый лист, это не значит, что он сумеет так же сыграть.

Изабель вздохнула. Эрик сегодня просто само обаяние.

Как бы заставить его умолкнуть?

— Джекил и Хайд, — девушка всунула в руки