– Ты напрасно назвал меня зверем, – сказал Петр. – А стало ли тебе проще, сейчас посмотрим…

Еще одна вспышка – и я зажмурился. Открыв же глаза, увидел и вовсе невообразимое.

Два огромных орла один за другим поднимались все выше и выше в серое питерское небо. Как ни странно, они были одной породы, и оба черные, только у одного на крыльях виднелись пестрые перья, а другой был весь черный, как уголь. Если у первого клюв был золотой, то у второго почему-то красный, будто вымазанный кровью, и красные лапы. Это и есть Хельмут, понял я.

Взлетев к самому золотому шпилю, два орла со злобным клекотом накинулись один на другого. Да, тут было на что посмотреть! Черные перья разлетались в разные стороны и, кружась, опускались на землю – но не долетали, потому что таяли в воздухе.

Немцы-парашютисты сбились в кучку, задрали головы и следили за всем происходящим, как обычные городские зеваки.

Два черных орла рвали друг друга когтями и клювами, сшибались в схватке и снова разлетались, и это выглядело одновременно и страшно, и красиво. Вот будет круто, думал я, если золотой ангел со шпиля тоже не утерпит и вступит в драку. В общем, я даже представить не мог, чем все это закончится.

Намертво сцепившись между собой, оба орла на миг зависли в воздухе – а потом, сложив крылья, дружно обрушились из-под облаков вниз. Я уже готов был снова зажмуриться, ожидая, когда они грохнутся оземь, но за долю секунды перед неизбежным столкновением они мастерски замедлились и снова обратились в людей.

Ну, то есть в призраков.

– Ничья, – пробормотал Филимон Иваныч. – Ну и ну. Давно такого не видал.

Хельмут счел нужным обратиться к нему:

– Не удивляйся, Смотритель. Считай, что мы с твоим начальником просто решили размять крылья. Я здесь не затем, чтобы тратить время на драки. Мы и так уже потеряли восемьдесят лет… и вот теперь, пусть и с опозданием, я должен передать царю Петру важное сообщение. Как ни странно, оно актуально до сих пор.

– От кого сообщение? От вашего бесноватого фюрера?

– Вот еще, – Хельмут презрительно дернул плечом. – Бери выше. Много выше. Меня послал сам великий кайзер Пруссии, Фридрих-Вильгельм фон Гогенцоллерн. Почетный консул Альвхейма в Срединных землях. Старший Смотритель Кенигсберга и Берлина.

Я был изумлен, и это еще мягко сказано. А Петр рассмеялся – но как-то устало:

– Помню, помню Фрица. При жизни мы с ним были большими друзьями. Я не раз приезжал к нему в гости7. Мы чуть не подрались на пирушке в Гавельсберге, после полудюжины бутылок рейнского… этот упрямец все никак не мог поверить, что я построил новую столицу прямо на болоте. Кончилось тем, что мы обернулись вот такими же орлами, слетали да посмотрели. Вот так он и проиграл пари. А чтобы нам не поссориться, подарил мне яхту и превосходный набор мебели, украшенный лучшим кенигсбергским янтарем8…

Хельмут слушал терпеливо. Но без улыбки.

– С тех пор многое изменилось, – сказал он. – История сделала нас врагами. Всё всегда портят идиоты и выскочки, обманом пришедшие к власти, вроде этого гнусного упыря, Гитлера… это – слова короля, и он произнес их с душевной болью… но он был бы рад снова видеть императора Петра своим другом. И дорогим гостем.

– Что имеется в виду? – насторожился Петр.

– Мой король предлагает вам как можно скорее покинуть Петербург и вылететь к нему, ради вашего же блага. На случай, если собственные крылья его величества уже не так сильны, как прежде, – так он сказал, – король прислал подобающий транспорт.

Призрачный «Юнкерс» и вправду висел в небе, лениво крутя пропеллерами, больше для порядка.

– С моими крыльями все нормально, – проворчал Петр.

– О, да. Имел возможность убедиться.

– Только я не понял: Фридрих предлагает мне капитуляцию?

– Нет-нет. Только вынужденную эвакуацию. Сами посмотрите, что происходит…

Все оглянулись. Далеко за крепостными стенами поднимался густой черный дым. Кажется, в центре города начинался большой пожар.

– Петербург погибнет, как и было когда-то предсказано, – подтвердил Хельмут. – Мой король опечален, но не может ничего изменить. Зато он готов предоставить своему другу Петру убежище… и высокую должность Старшего Смотрителя в любом из подотчетных ему городов, на любой обозримый отрезок вечности. Но с этим следует поспешить. Времени осталось немного.

– Что это ему в голову взбрело? – рассердился Филимон. – Никуда Питер не денется. Прогнали вашего Гитлера, прогоним и этого засранца… Флориана Штарка.

– Дело не в засранце Флориане. История этого города подошла к концу. Как и предрекал мой король Фридрих-Вильгельм, он еще возьмет реванш в вашем старом споре, пусть ему и не хочется обижать старого друга. Нельзя, – твердил он не раз, – строить города просто так, на спор, да еще на болоте с лягушками! Это есть вечное русское безрассудство! Ну да, на склоне лет король стал весьма нетерпимым, – тут Хельмут развел руками. – Но давнее проклятье Петербурга никуда не делось. Речь идет, конечно, об ужасных наводнениях, что регулярно бывают в этих краях. Первое случилось через сто лет после смерти императора Петра, второе – еще через сто9. Третье, как логично предположить, случится в тот же срок…плюс-минус один год…

Тут он остановился, а Петр Алексеевич заметно погрустнел.

– По расчетам моих коллег из «Анненэрбе», это произойдет уже очень скоро, – заключил посланник. – Об этом я и хотел предупредить. Третье наводнение обещает стать самым сильным. И последним для этого города. Петербург будет смыт с лица земли, и на этом его история закончится.

– Вот уж хрен тебе, дорогуша, – заявил Филимон. – Пока ты в болоте прохлаждался, у нас целую дамбу построили от наводнений. Во-он там начинается, за Лисьим Носом.

Все посмотрели, куда он указал – на хрустальную башню.

– Я видел это сооружение, пока летел сюда, – отвечал Хельмут. – Боюсь вас разочаровать. Ваша дамба прикрывает город от волн с залива, но одновременно запирает дельту Невы. Если западный ветер будет дуть, скажем, неделю подряд – что тогда?

– Воде некуда будет деваться, – печально ответил Петр Алексеевич. – Нева выйдет из берегов… и даже много позже вода не сможет уйти в залив, из-за той самой дамбы… и вся эта местность опять превратится в болото. Но учти: западный ветер никогда не дует настолько долго. Такого еще никогда не бывало.

– Такое случится всего один раз, и этого хватит. Мне очень жаль. Петербург был красивым городом, это я говорю уже от своего имени… но тут уж ничего не поделаешь. Эксперимент не удался. Прошу вас: поспешите. Западный