Шрифт:
Закладка:
Но и немцу не поздоровилось. Он подозрительно быстро набрал воды, начал крениться на левый борт, и скоро его пушки бессильно уставились вниз. Стрелять было бесполезно. Сирены смолкли. Кажется, на «Бисмарке» пытались спустить на воду шлюпки, но неудачно. Матросы с верхних палуб еще цеплялись за леера, но не могли удержаться. Падали в Неву и там пропадали.
Петр снял треуголку. Темные с проседью волосы трепал западный ветер.
– Вот так оно и бывает, – сказал он. – Победа рождается из поражения… жаль, что иногда слишком поздно.
Будто услышав его, вражеский линкор дрогнул и вдруг с ужасным скрипом и плеском перевернулся кверху брюхом, как дохлый кит. Дно у «Бисмарка» было красное, совсем не ржавое, но облепленное какой-то морской дрянью. Корабль не просто тонул – он исчезал. Бледнел, становился прозрачным и наконец сгинул совсем. Тяжелая медленная волна накатила на берег и отступила.
– Эпично, – сказала Лиза. – «Титаник» отдыхает.
– Это еще не финал, – ответил на это Филимон Иваныч.
И опять как в воду смотрел!
Даник с воплем выскочил из-за угла, и мы оглянулись. На нем, что называется, лица не было.
– Эй, бегите скорей! – кричал он. – Там… эти!
– Зачем бежать? – не понял царь.
Но посмотрел вслед за нами на небо.
В небе, не слишком высоко, летел большой самолет. Он то скрывался в облаках, то снова появлялся, и тогда солнечные лучи сияли на алюминиевой обшивке. Хорошо были видны и черные кресты на крыльях. Стоит ли говорить, что этот «Юнкерс» был мне знаком?
Приглядевшись, я увидел еще кое-что, что уже заметил Дан. Из раскрытой дверцы в боку «Юнкерса» один за другим вываливались черные фигурки.
– Чего это они посыпались? – удивился Филимон. – Призрачная жизнь надоела?
– Парашютисты, – объяснил я. – Десантники.
Как бы в доказательство, над первыми фигурками раскрылись белые куполы парашютов. А потом и над всеми остальными. Я насчитал всего одиннадцать – последним, наверно, был длинный штандартенфюрер, Хельмут. Теперь все они очень неторопливо приближались к земле.
– Ты их знаешь, что ли? – недоуменно спросил Даник.
Внезапно у меня на душе стало так тяжело, как редко бывало.
Я вспомнил, как я стоял бок о бок с Гройлем. И ведь никто иной, как я, вызвал к жизни этого Хельмута вместе с его самолетом.
И вот теперь они здесь. Получается, я подсказал им адрес.
Это препоганое чувство – признаться самому себе, что ты предатель.
Филимон внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал.
– Да, я их знаю, – ответил я. – Это фашисты из прошлого. Они ищут вас. Их послал некий Генрих Гиммлер, хз кто такой. Я пойду на площадь. Попробую их задержать.
– Мы с тобой, – сказал Дан.
– Не торопитесь, дети, – проскрипел Филимон. – С ребятами Гиммлера надо держать ухо востро… давайте-ка я схожу с вами. Государь, отпустишь?
– Сходи, друг мой, – разрешил Петр. – Хуже не будет. В любом случае развязка близка…
Я не прислушался к его словам, и как всегда зря.
Мы включили гиперрежим, чтобы не попадаться никому на глаза. Филимон чуть помедлил и присоединился.
Пока мы шли, Филимон Иваныч недовольно бормотал себе под нос:
– Эх, эх… пришла беда, откуда не ждали. И алмазный купол не сработал. Ну, по-вашему, проактивная защита.
Я вспомнил зеленый лазерный луч. Даже глаза заболели.
– От призраков хреново защищает, – пожаловался Филимон. – Особенно от тех, что давно не воплощались. Их же в базе данных нету. Сколько раз просил Петра Алексеича: закажи в Асгарде расширенную версию… а он у нас жадный. Ну как – жадный? Прижимистый…
Я слушал и удивлялся. Похоже, я по-прежнему очень мало знал о том мире, в котором жил.
Но расспрашивать об этом именно сейчас было как-то неуместно.
Десантники уже приземлились на площади. Отстегнули лямки парашютов. Теперь мы видели их, как живых. Конечно, живыми они не были, они были бесплотными фантомами, но выглядели угрожающе. К тому же у них на шее висели серьезные автоматы MP-40.
Их начальник, суровый штандартенфюрер Хельмут, раздавал указания. Я слышал обрывки фраз по-немецки, но мало что мог разобрать. Снова поясню: призраки и оборотни свободно обмениваются мыслями и понятиями, но когда им это не надо, предпочитают говорить со своими сородичами на родном языке – и тогда чужие их не понимают.
Пока я думал обо всем этом, Хельмут повернулся в нашу сторону.
Мгновенно скорректировал масштаб времени.
Теперь мы смотрели друг на друга точно так же, как если бы встретились где-нибудь на Невском, в толпе прохожих. Остальной мир несколько замедлился и стал неясным и малоподвижным. Примерно так можно размывать фон на портретах.
В следующее мгновение Хельмут стоял рядом с нами.
– Приветствую тебя, юный Сергей Волков, – сказал он мне. – Что ни говори, приятно увидеть знакомое лицо. Особенно в эти тяжелые времена.
– Даже не знаю, приятно мне или нет.
– Это неважно. Ты можешь отойти в сторону. Твои напуганные друзья – тоже. Нам нужны только Старшие Смотрители. Такие, как этот бравый филин… а главным образом нам нужен бывший император Петр.
– Зачем он вам? – спросил Филимон, поигрывая сложенным зонтиком.
– У меня к нему важное дело. Сугубо конфиденциальное.
– И для этого ты взял с собой десятерых автоматчиков?
– Не трать попусту время, Смотритель. Сейчас ты отведешь меня к вашему царю. И не надо играть в этого русского народного героя… который завел вражеских солдат в болото. В болоте я уже был.
Тут он все же не удержался и некультурно сплюнул на каменную мостовую. Из любопытства я проследил за призрачным плевком: он растаял за секунду.
– Не плюйся тут у меня, пачкун, – осерчал Филимон и ткнул своим зонтиком в Хельмута. Короткая зеленая вспышка – и того отшвырнуло назад. Он едва не упал, но все же удержался на ногах. Зато его солдаты мигом направили на Филимона стволы автоматов, и…
– Halt! – услышали мы.6
Император Петр возник за нашими спинами совершенно неожиданно. Я в очередной раз понял, что он знает и слышит больше, чем хочет показать. Да еще и по-немецки говорит, о чем я и так знал из школьной программы.
– Не стрелять, – велел и Хельмут.
Немцы послушались и нехотя опустили автоматы. Их командир криво усмехнулся.
– Моя миссия становится проще, – сказал он. – Как говорят у вас в России: на ловца
