– Поговаривают, с западных гор идет крупное акарское войско, – поделился он. – Все на взводе.

Смешно.

– Крупное войско? Навряд ли. Мама говорит, племенам ни за что не объединиться.

На деле меня втайне грела мысль, что там может быть отец.

– Люд что только не болтает, – пожал плечами стражник. – Но враг точно на подходе, хотя разведке все не удается установить численности. Наши окапываются у Седого холма.

Я кивнул и зашагал прочь с двумя мешками риса на плечах. Навстречу шли Трем с Колотом. Первый почти не изменился, второй оставил только украшенный костями хвост, а на бритом черепе теперь места не было от белых завитков.

Я поздоровался. Трем ответил добро, а вот Колот невразумительно буркнул. Опять не в духе? По нему вообще не скажешь, то ли у него тяжесть на душе, то ли он просто всегда сердит.

Мы ходили взад-вперед, пересыпая рис в городской силос. Я старался не смотреть на Колота.

Хотя пора бы прощупать почву.

– Надо доложить Нокне, что наполнили силос, – заговорил я.

Он помотал головой.

– Отец знает.

– А он все расхаживает в человечьей одежонке, как велели? – поддел Трем.

Колот обнажил клыки.

– Я даже думать об этом не желаю.

Трем не распознал его гнева и усмехнулся.

– Еще бы! Но тога хотя бы мышц не прячет. Скажи спасибо, что не нарядили в дворянский наряд, в котором не продохнешь.

Скулы Колота пошли желваками.

– Это унизительно. Он вождь, а его рядят, как ручного зверька.

– Вот вы где, – послышался голос Сиэмени.

Она подошла к нам с Недальей.

– Здравствуй, свет мой. – Недалья, не глядя на меня, пылко приникла к губам Колота, а он привлек ее мясистой рукой. Я потупился.

Сиэмени, видимо от зависти, тоже страстно потянулась к любимому Трему, но тот с округленными глазами оттолкнул ее.

– Отлезь, раши! Кровь из меня высосать удумала?

Она попыталась скрыть стыд, а я – не засмеяться.

Мы все выросли. Даже у девочек оформились бугры тугих мускулов.

– Ну как? – поинтересовался Колот.

Недалья выразила мнение красноречивым плевком.

– Нас учили шить, готовить, быть примерными женами. А еще, что хуже, наших гонителей рисовали богами. Все перевернули с ног на голову.

Сиэмени отфыркнулась.

– Да не может быть, что все так плохо, – усмехнулся я не без досады, что нам велят боготворить заклятого врага. Из-за Владык наш народ и взялся за оружие.

– Еще бы ты не засомневался, – хмыкнул Колот. – Мы, Хрома, воины, а не прислуга, чтобы нас готовить учили.

– Есть и светлая сторона. Хотя бы получим образование, научимся грамоте, счету, – возразил я.

Он поморщился.

– Ты давно с ними снюхался, убил одного из наших. Под крыло нефилиму залез. Неудивительно, что их выгораживаешь!

Все парализованно замолчали: поняли, что назревает потасовка.

Вот он и выложил карты на стол. Колоту нужен повод разрешить дело на кулаках.

– Что ты ходишь вокруг да около? Есть что сказать – говори, – не дрогнув, двинулся я в наступление.

– Успокойтесь, – влезла между нами Недалья.

На любимого она сердито посмотрела, а мне – сердце сжалось – положила руку на грудь. Ее долгого взгляда хватило, чтобы я отступил.

– Колоту просто не нравится, что все так внезапно. Оставят нас в покое или нет? – вступился за него Трем.

Я будто оказался в западне.

– Вы меня к людям причислили, раз я люблю учиться? Раз теперь с нами делятся едой, лекарствами и знаниями?

– Ты стал воином, убив акара. Отстаиваешь перемены, которые от нашего наследия камня на камне не оставят, – процедил Колот басом. – Раньше тоже противился нашим угнетателям. Что с тобой, Хрома?

– Я, по-твоему, значит, предатель? Только из-за того, что ценю знания? Ты затаил на меня зуб с того дня, как я вернулся, – так за что? Недостоин я называться воином, по-твоему? – подначивал я.

Теперь отступилась Недалья. Здесь я проигравший, я мучаюсь, что возлюбленная отдалась другому, так почему возмущается он?

– Ты к ним ближе, чем к нам, – кивнул Колот и проговорил ядовито: – Ты недостоин титула баатар.

Моя грудь мощно заходила, кулаки сами по себе сжались.

– Воин – я! – с жаром стукнул он себя в грудь. – Моя любимая – воин! – Колот махнул на Недалью. Она не смотрела ни на него, ни на меня. – Мы все воины, все гордимся нашим наследием. А ты – нет.

Недалья нашла силы подать голос.

– Ничего подобного!

Колот срезал ее сердитым рыком.

– Не смей затыкать мне рот! – ощетинилась она и встала между нами лицом к лицу с Колотом. – Плохо кончится!

– Мы все – воины. Хрома поступил правильно, – перехватила разговор Сиэмени. Не от возмущения, а просто изложила то, во что верила.

Я не знал, что сказать. Колот глядел на меня в упор.

Так мы и молчали, пока ссора не приняла резкий поворот.

– Выясняете отношения, так выясняйте по обычаю, – предложила Сиэмени.

Намек весьма прозрачный. Мы посмотрели на нее.

– Что? – остолбенела Недалья.

– Пусть на арене выясняют, кто прав, кто виноват.

Колот жадно ухватился за мысль, в глазах полыхнул азарт.

– Сразимся, Хрома. Сразимся, как предки. – Чернильные глаза не отлипали от меня, словно умоляя принять вызов.

Вместо ответа я развернулся и зашагал прочь.

* * *

Я шел к юрте, а в голове бушевала буря разъедающих дум. Мама сидела с подогнутыми ногами и плела из лозы корзинки. Не под это скроено ее мускулистое тело, а под битву.

– Все хорошо? – спросила она.

По мне явно было видно, что нет. Я присел рядом и помог ей, как бы сплетая вместе с корзиной и мысли из беспорядочных обрывков.

– Колот на меня за что-то злится. После той ночи с Недальей разговаривает сквозь зубы.

– Он всегда такой, разве нет? Камень непробиваемый.

– Ну да, – усмехнулся я. – Может, накручиваю и он просто с годами грубеет. Один день он смирный, второй – черствый. Порой меня не замечает, порой рвется помочь. А сегодня на что-то озлобился. – Я дал мысли укорениться и довершил: – Хотя заполучил Недалью.

Мама тепло усмехнулась.

– Сын, ты ничем ему не обязан. И Недалье тоже. – Она мрачно кивнула. – Недалья – дикая натура, а таких, увы, не подчинить. Ты в себе усомнился, вот она и ушла к другому. Таков ее выбор.

Это правда. Горькая правда.

– На что он зол, не сказал?

Я помотал головой.

– И нет, и да. Назвал предателем за убийство Йи’суры. Якобы я не заслужил называть себя баатаром. Наверное, и переменами в лагере недоволен.

– Многим трудно привыкнуть, – закивала она и