Не знаю, правдивы ли рассказы матери Эльзии, однако после родительских они вырисовали образ бытия куда четче прежнего.

* * *

Вначале мир был алебастрово‑бел и бесформен, состоял из одного лишь Хаара.

Можно было ходить не проваливаясь, но пространство, время, верх, низ – всего этого не существовало.

В этом мире безраздельной пустоты было никак не определить своего положения. Каково это – бесцельно перемещаться по нему без всякой опоры под ногами? Идешь ли вниз головой, боком ли, под гору или с горы – как установить?

Узрев эту бренность и бесплодность, Создатель послал в мир сына, первого из Владык.

Корона чистейшего золота, точно выплавленная в огне его солнца, росла прямо из головы, безупречная кожа искрилась блеском бриллиантов, а сердце было проникнуто неизмеримым благородством.

Верховный Владыка повиновался воле творца. Высек он из тумана первые древа, изваял тонкокрылую птицу и выдул ветра, чтобы она воспарила. Осознав, что не всевластен, сотворил властелин из Хаара себе подобных, не стесненных оковами мужского и женского, кто воплощал в себе чистую суть, предназначение.

Затем Верховный Владыка в своей безграничной мудрости просил Создателя претворить в жизнь человека.

– Для чего, дитя мое? – вопрошал Создатель. – Для чего творить кого-то неподвластного нам, наделять его свободой воли и прививать личность?

Король ответствовал так:

– Именно потому, что ни ты, ни я, ни другие Владыки не возымеем власти над ним. Пусть он будет свободен. Ты сотворил меня, чтобы мир обрел форму – но какую, если все предопределено? Не лучше ли миру самому избрать свою стезю? Не изгибать древо так, как угодно нам, а предоставить ему расти вольно?

Увы, отец исполнил сыново пожелание и произвел на свет людей. Хозяин всего сущего, он разделил нас на мужчин и женщин, дабы воля Хаара и Владык не препятствовала нашему процветанию.

Узрел он тогда наши невежество и безрассудство, как мы поедаем ядовитые ягоды, как слепы, – и оделил милостью, насытив мир красками, позволил увидеть сияние пылающих над землею очей.

И выкатилось на небосклон первое солнце и явило все очарование семи цветов и их слуг-оттенков.

Человек зажил по собственному велению: предвозвестник ненависти и войны, но вместе с тем любви и надежды.

И дал властелин своему детищу второй шанс, сотворив Великого Архонта. По преданию, тот явлен сгустком света, перепоясанным колесами, что сплошь усеяны глазами. В золотом шпиле он водворил завет времени, чтобы с утекающими мгновениями утекала ныне и смертная жизнь.

Множил землю для нас Верховный Владыка, множил и созданий. Взять хотя бы хитонов из-под горы Дюран – громадин насекомых, нередко огромнее самих Владык. Верховодит ими, развалившись на престоле, тучный и могучий Царь-жук, а кругом копошатся невообразимые мухи, чудовищные осы, проносятся жирные стрекозы и даже кровожадные комары.

И вот ширить мир стало невозможно. Тогда-то Верховный Владыка и породил первое Семя, Сэльсидон, – и с концом ее Цикла туманы Хаара впервые двинулись на обжитые земли. Она даровала Минитрии полузверей зерубов и самого славного из них – Белого Ястреба. Он не один в своем роде, отнюдь.

Второй Цикл завершил Мурия, он же Страж. Его мощь, его удары молота, его обет защищать все живое долго еще будут отзываться в веках. После себя он оставил свирепых чудищ в непроглядной толще волн, что отваживают мореходов от путешествий в опасные неизведанные воды.

Третье Семя, Кэйлупо прозванию Дитя-Загадка, разлило по Минитрии безмерную драконью ярость. Оружием ему служил не меч, как сестре, не молот, как брату, а шепот. Щуплой и болезненной наружности, с волосами цвета водорослей, Дитя-Загадка шепотом повергло Зло в прах и вознеслось, не произнося ни единого слова.

Викма Объединитель в женском обличье очаровывал всех и вся. Облаченный в человеческие одежды, он пронесся по Минитрии с шиком и удалью, однако новой жизни не произвел – как и Наин из Света и Йернун из Хивра после него.

Следующему Циклу положила конец Закатная Хейру с чакрамами из лунного света. Она возвещала приход акар, чей барабанный бой, этот стук непокорного сердца, требовал себе внять.

Кивран Тлеющий породил племя шавину, обремененных невыносимым знанием: третий глаз являет им уготованную смерть.

От Зэо из Луса остались Люмари – причудливые лесные порождения с изящными телами, что испускают голубое свечение.

От Владыки мора Нифри – раши, мерзостные кровососы, сидящие по норам вдали от людских глаз, от цивилизации, где-то за горящим демонским лесом.

* * *

Рассказы матери Эльзии слегка коробили. Я будто упускала какую-то подоплеку. Может, пережитое сделало меня черствой? Или поведанная в классе легенда просто утрачивает шарм?

Едва она довершила сказ о Нифри, у меня проснулась порочная мысль о подлинном одиннадцатом Семени – и столь же внезапно угасла: эта тайна уже не будоражила кровь, как некогда.

Одна сестра спросила о новом Семени. Именно о новом, словно сама боялась оступиться на тонком льду. Любопытно, кого из девочек старше и младше кольнула совесть за то, над чем не властны?

Мать Эльзия кивнула. Будучи моложе других преподавательниц и не такая морщинистая – на вид ей сорок-пятьдесят, – она источала живость и ученую стать, а на уроках была собранна, чутка, тверда и в первую очередь обладала нечеловеческой проницательностью. Она не отчитывала бестактно, как некоторые, а бережно призывала к порядку и вновь вовлекала в урок.

Эльзия была, под стать нам, в белом, но красный кант рясы обнаруживал ее авторитет, право учить своей мудрости и высокое положение в церковной иерархии.

– Одиннадцатому Семени не исполнилось еще и года, – пояснила она.

Значит, его все-таки можно и нужно считать одиннадцатым?

– А как его зовут?

– Имя еще не известно. Его откроют народу, когда все будет готово.

Я озадаченно нахмурилась и подняла руку. Любопытство взяло верх над робостью.

– Да-да? – Мать Эльзию явно порадовало, что я готова вставить слово.

– Что будет готово?

– Чуть громче, дитя, – возвысила она голос, как бы в пример.

Я прокашлялась и сглотнула, подготавливая вечно немое горло, и повторила вопрос – казалось, криком.

Мать Эльзия с тонкой улыбкой сложила руки.

– Семя – это не только мостик между Циклами, но еще и сосуд. Поначалу оно впитывает все, как любое дитя. Внутри утеса Морниар его взрастят, привьют ему знания, представления о мире, устои, затем Владыка-Кузнец создаст для него доспехи и оружие. Со временем Семя отправится на поиски Зла, а помогут ему зерубы, юнгблоды и прославленные люди.

– Зачем столько всего? – спросила одна из сестер.