Ложка в пальцах затрещала и лопнула. Я опустил взгляд. Из кожи торчали щепки. Их я выдергивал, как в трансе. Гнев притупил боль.

Я чувствовал, как от вида сочащейся крови заходится сердце. Пальцы сами сжались в кулаки. Ярость требовала выхода.

* * *

Я не унялся, покуда не выискал гиганта в наколках. Он прошил меня взглядом. Я подошел со сжатыми кулаками, держа перед глазами образ Джаспера поверх мамы. Колот весь натянулся. По-видимому, он меня ждал. Стоял с Недальей и всеми нашими – и они явно чувствовали перемену.

– Не знаю, за что ты взъелся, ну да наплевать, – проговорил я в лицо сыну вождя. – Я принимаю вызов. – В глазах то прояснялось, то все застилало красным. Мгновениями чудилось, что передо мной стоит Джаспер.

Колот не отступался. Он был как никогда холоден, хотя сам явно искал боя.

– Бьемся по правилу Ба’Кха. До конца.

– Что?! – остолбенели все.

Он осклабился и утробно, абсолютно незыблемо проговорил:

– Ты готов умереть?

Я подступил, гневно вперившись в его невозмутимые глаза.

– Кончай болтать. Жду на арене.

* * *

Новая арена была немаленькой, но при нашей акарской внушительности ее хватало на пять размашистых шагов. Тесновато для боя, но своей цели она служила.

Под ногами лежал песок. Кругом теснились акары и акарши разной величины с обнаженными клыками – а напротив стоял Колот. Он хрустнул шеей и размял плечи, незыблемый, точно вросшее в землю древо.

Я подтянулся и оглядел песок, затем окинул взглядом противника, выискивая уязвимые места.

Пухла толпа предвкушающих. В непривычной тишине чувствовалось, что все напряженно и с уважением ожидают обещанного кровопролития. Сбоку Йута, судья, справлялся, осознаем ли мы опасность и что начатый поединок уже не остановить.

Правила просты: бой продолжается, покуда один из двух не окажется за пределами арены или не упадет без чувств – возможно, и замертво. Последнее – не редкость. Все-таки правило Ба’Кха освобождало соперников от нужды сдерживаться.

Йута напоследок оглядел нас.

– Сходитесь по готовности.

– Хрома, ты с ума сошел?!

Я повернулся на голос и увидел мамино встревоженное лицо. Тут же вспомнилась порочная ночь, и я с рыком стиснул кулаки, повернулся к Колоту.

Маму успокаивали Сиэмени и Недалья с Тремом, однако едва ли ей требовалось. Не было в лице ни страха, ни горя – лишь растерянность: лоб наморщен, в глазах – непонимание. Она искала ответа, который не ранил бы сердце.

– Я докажу, что ты никакой не акар, – грозил Колот.

Сын вождя походил на зверя. Громадный, сложенный шире и куда грознее, чем я надеялся; тело увито наколками, нос проколот поперек, а глаза – глубокие омуты непроницаемой черноты с едва заметной каймой белка. Ноги укрывала народная акарская юбка, пуще всего обвешенная костями. Я же был в коричневых штанах, а рубаху снял, чтобы не дать ухватиться. Как смешила наша разница в массе.

Колот смерил взглядом мое более сухое и увертливое тело.

Не отводя глаз, мы сошлись в середине и встали в баатарскую стойку: лбы сомкнуты, правая рука обхватывает загривок соперника. Бой еще не начался, а я уже чуть не осел под его чудовищной лапой.

Мы намертво сцепили левые руки. Жар от наших тел смешивался. В его глазах, этих бездонных пропастях, я боялся утонуть. От мертвой хватки Колота я поморщился.

Мы сжигали друг в друга взглядом и вот-вот, понял я, дадим волю кулакам.

– В бой! – изрек Йута.

Толпа тотчас всколыхнулась. Зазвучали советы, крики поддержки; одни болели за темную лошадку, вторые призывали Колота устроить дохляку короткую расправу. Поверх урагана голосов густо басил Нокна, веля сыну не подставлять ногу.

Сквозь гнев колоском пробилось сожаление, что меня отец не подбодрит. Не о том я думал – и еще поплачусь за это.

Вес руки на загривке рванул меня вправо.

Край арены был в шаге.

Я подпрыгнул и обвил Колота ногами, не упустил шанса нанести удар локтем. Мы застыли у кромки – под моим весом и ударами он чуть склонился над ней, подобно дереву над расселиной. Затем с ревом отшагнул и бросил меня в середину.

Я поднялся и вновь кинулся в захват, сжал противника вокруг пояса. Он растопырил пальцы на ноге и уперся в песок, ударил мне по ребрам, вышибая дух. Мой хват ослаб – еще два удара его расцепили, и я отпрыгнул. Колот высился надо мной горным отрогом.

Его кулак промахнул в дюйме; я контратаковал с такой силой, что кости в руке заныли, – но отступаться поздно. Что он, что я обрушивали друг на друга шквалы ударов. Мощь его каменных кулаков чуть не валила меня с ног, но сложиться не давало какое-то звериное исступление. Я выбивался из сил; казалось, великан вот-вот раскроит мне череп. Сердце подлаживалось под ритм атак.

Я им проникался. Ноги под него двигались. Наши кулаки выбивали музыкальный такт. Он меня подхлестывал, и я чувствовал, как удар за ударом сбиваю напор Колота.

Чутье призывало рискнуть по-крупному и приблизиться, лишить его замаха. Я боднул противника лбом и пробарабанил в затвердевший живот. Если на нем это как-то сказалось, вида он не подал.

Теперь разил он. Еле уворачиваясь, я отвечал что есть мочи, всем весом, – однако сын вождя оказался не просто могуч, но вдобавок и непреклонен.

По его рыку все было ясно без слов.

Я выставил блок и боднул еще раз; в глазах на миг почернело. Его голова запрокинулась, и в это решающее мгновение я вцепился ему в запястье, затем притянул к себе и вывернул руку, захватил шею ногами.

Мы рухнули на песок. Я не отпускал его запястья; руки, как два рычага, силились разжать мой захват: мышцы дрожали, сосуды вспухли от натуги. За счет звериной мощи он умудрился поднять меня в сидячее положение. Рука была согнута под прямым углом – и тут от безысходности Колот выбросил кулак назад. Тот угодил по моей побитой голове, и этого хватило, чтобы меня оглушить. Он тут же схватил меня за волосы и сам ударил лбом. Растравленный гнев не дал мне провалиться в забытье; пронзительно пахнуло кровью.

Мы извивались, как два змея. Он карал меня сокрушительными ударами по ребрам. Боль взрывалась вспышками в туловище.

Я отпрянул и ударил снизу вверх, но только ссадил ему подбородок.

Мы переползали на коленях. Я вновь нырнул ему в ноги и обхватил одну, но ненадежно, и мне на спину обрушился локоть.

Я отполз. Колот в этот