Шрифт:
Закладка:
***
Поднимаясь на Восьмой, следуя за знакомым запахом, провонявшим трусостью, Лайт не забывал проверять местоположение попаданца с помощью радара на телефоне. Он не торопился, а медленно и размеренно сближался с точкой на экране, чье мигание было столь частым, а амплитуда столь низкой, что делала владельца сигнала почти неотличимым от обычной твари Хаоса. Только вот такой было не место посреди пышущего жизнью и людскими разговорами Восьмого.
Пускай здесь сейчас располагались лишь резервы, тогда как основная масса мобильных и даже экстренно привлечённых сторонних стационарных Покорителей разбиралась с регрессором на Девятом, Дэю по пути удалось наткнуться на парочку знакомых, о силе которых он знал не понаслышке. Отвлекать их от службы он не желал, молчаливо проходя мимо, в качестве реакции распознавания лишь маша рукой.
И виной тому была не только и не столько особенность его артефакта, уже раскалившегося на шее, ожидая активации. Сколько его собственный поток мыслей, внезапно налетевший на него посреди залитых неоном улиц, подобно волне давно пересохших и сгнивших морей и океанов наружности. Город окружал Хаос и день за днём становился всё ближе к границам жилых, еще не заброшенных, районов, как бы не старались этому противостоять последователи пути Порядка и Покорения. Но люди вокруг, погруженные в экраны своих гаджетов, увлечённые чтением молитв или показывающие знакомым трюки с покорённым Хаосом, этой самой непредсказуемой материи словно вовсе не страшились. Не дрожали при её приближении.
Лайт Дэй за свою пятилетнюю карьеру повидал немало. Ибо начинал с самых низов. Из-за первых двух единиц Хаоса, что он еле удержал в себе, ему не удалось вернуться из Академии Покорителей на родной Седьмой. Вместо этого он вынужден был спуститься на Второй и мокнуть, пускать сопли и вечно чахнуть (физически и морально) на протяжении полутора лет. Прежде чем решился вновь усесться на электрический стул, устав терпеть собственную слабость.
Именно таким было для него Покорение. Хаос проходил по его телу жгучими разрядами, заставляя тело невольно брыкаться в конвульсиях. Вне экстремальных ситуаций Покорители редко рисковали набирать единицы, ибо по сравнению с первым, почти неосознанным процессом упокоения потоков Хаоса внутри себя, уже последующие несли великую опасность. Лайт уже знал, на что способна его сила, он научился с ней обращаться. А потому понимал, как она способна наиболее эффективно разить людские плоть и дух.
Однако он справился. Остался в живых, когда буря вокруг него разошлась, истратив все свои золотые копья. Его глазам открылась невероятно чистая и яркая небесная гладь. Настоящая, которую обозреть можно было, только дерзнув забраться на самую границу города. Казалось, даже Хаос не властен был над её голубизной.
Наполнившее его вдохновение позволило забраться аж на Девятый и начать наводить Порядок уже там. Поначалу было сложно… привыкнуть к новой ситуации. Самые могучие твари Хаоса же, иногда по размерам сопоставимые с местными стеклянными высотками, на ряду даже с регрессорами его более не пугали. Покорение свело его с ума. Заставило постоянно совершенствовать свое владение Хаосом. Посоветовало напялить на себя ознакомивший с Системой артефакт и нацепить позволяющие спокойно распахивать рубаху и закатывать брюки печати. Он покрылся слоями историй о невероятной стойкости и браваде. Но внутри так и остался тем, кто Хаос… терпеть не может. Ибо до сих пор не смог понять, как можно жить рука об руку рядом с тем, чья натура сводиться к тому, чтобы тебя развоплотить.
***
Восьмой круг славился своими элитными жилыми районами новой застройки: многоэтажки из стекла возносились ввысь, а голограммы облаков нарочно скрывали их пики, придавая этим зданиям монументальный образ. Внутри них люди жили, ели, развлекались, самовыражались. Тогда как по улице шагали пешком с работы и на работу только ради зарядки. Это стремление к поддержанию здорового тела в современных джунглях поддерживалось на правительственном уровне, а потому весь поток машин сновал туда-сюда, развозя пассажиров лишь над уровнем земли, оставляя пешеходам широкие, зелёные и ухоженные дорожки. Вот только Лайт знал, что и здесь есть места сосредоточения «тьмы».
- «Люди всегда были слабы… - сказал ему некто однажды. – Но если раньше они активно сбивались в стайки, племена и кланы, чтобы справиться с любой бедой, то теперь предпочитают отдаляться друг от друга и стремятся не спасти мир (ибо в одиночку просто на это не способны), а разрушить. Странно, да?»
Он не знал того человека и не запомнил толком черт его лица, голоса или внешности. Лишь эти жуткие слова врезались ему в подкорку мозга и никак не желали покидать её уже который год. Дэй не был даже уверен, что говорил в тот момент с коллегой-Покорителем, а не с попаданцем каким. Хотя уже какое-то время вообще ходили недобрые слухи о том, что один-два попаданца уже служат в Бюро. А ведь Лайт решился покорить свои первые две единицы, чтобы избавить этот мир от их угрозы. А оставшуюся тройку – вопреки этим дурным словам. Нависшим над жителями супер-города подобно дурному пророчеству...
***
- Нашёл тебя, - услышал за своей спиной знакомый голос Ино, отчего по телу его прошлись мурашки.
Ноги налились свинцом, припаивая его к месту. Он стоял посреди злачного, закрытого решетчатыми стенками от обычных зевак и прохожих мусорного переулка, который любили обживать недавно уволенные и опытные безработные. Ни одно из окон зданий, заливавших это место своими тенями, не выходило в эту сторону. Снаружи был яркий и солнечный день, температура нарочно была подкручена повыше, создавая ощущение знойной летней поры. Но от того окутавшая это место тень стала лишь насыщенней. Обитаемая граница любого круга была местом, скапливающим в себе преступников и прочих опустившихся людей. С этим должна была что-то делать полиция, но никак не Покоритель.
А потому тот, что сейчас возник позади Кавасаки, явился сюда за ним. Попаданец еле уцелел и сумел отбить власть над своим телом у сошедшего с ума от гнева Пустого, только дабы унести своё тело куда подальше. Он цеплялся за жизнь до сих пор скорее машинально. Ему казалось, что он бежал со всех ног, но Покоритель даже не запыхался, голос его был чист и