что зазвала его сюда. Очки в дорогой оправе, с линзами, скрывающими настоящий цвет глаз. Зелёные волосы и тонкая длинная их косичка, что свисала почти до пояса. Чёрно-белые клетчатые пиджак, рубашка и брюки с серым галстуком. Золотые часы на левой руке и ониксовая трость в правой. Подошвы его серых туфель так и шаркали по полу, когда он с довольным видом красовался перед Пустым, заметив, что тот обратил на него свой пристальный взор.

— «Шут» — заключил для себя демон.

— Или же передо мной совершенно другого рода «союзник»? — задумчиво произнес модник в ответ.

— Просто отдай ядро и, быть может, сможешь уйти отсюда спокойно. Без одной-двух конечностей, разумеется.

— Но я же только что намекнул, что мы с тобой на одной стороне! — посмел себе разыграть обиду, подходящую разве что маленькой «маминой принцессе» очкарик, наклонившись вперёд и опершись подбородком на тыльные стороны перекрещенных ладоней, возложенных на широкое навершие трости.

Могло показаться, что пред демоном просто оказался дурак, совершенно не понимающий, с кем говорит. Но им обоим было понятно, что он такого лишь разыгрывает. Дабы потешить своё эго.

Перчатки доспеха превратили пальцы Ино в когти, что готовы были вместе со следующим его шагом вперёд устремиться к горлу наглеца. Внутри ладоней раскрылась пара отверстий, дабы дополнительно залить оппонента пламенем, рискни он уцелеть после такого.

— Я лучше смогу распорядиться теми силами, что предназначались тебе, демон, — попаданец напротив заметил эти телодвижения Пустого, но даже не дрогнул.

Бледный доспех рывком подался вперёд, чтобы окончить весь этот фарс, но внезапно с потолка на него свалилась громадных размеров шахматная фигура коня. Шахматист дернул тростью и пол под ними на мгновение покрылся чёрно-белыми клетками.

— «Первая фаза Честной Игры активирована» — пред глазами Эйна возникло сообщение Системы в голубой рамке, окаймленной золотом.

Его полоска манны в верхнем правом углу того неказистого интерфейса, что одновременно с этим возник пред его взором, немного уменьшилась. Но впредь будет уменьшаться куда меньше после активации его фигур и трюков. Ну, если они будут соответствовать тем правилам Трёхмерных Шахмат, что установила Система.

— Конь на D-3, — приказал фигуре Эйн ровно в тот миг, как очухавшийся воин, покрытый бледными пластинами, ринулся на него вновь.

Фигура из белого камня устремилась вперёд, врезавшись в нападавшего и протащив его по небольшому крюку вправо от шахматиста. Когти доспеха плотно в неё впились и попытались разорвать, но та лишь покрылась трещинами. Тогда пламенная струя вырвалась из рук враждебной Эйну фигуры и пробила её насквозь.

— «Несоответствующее правилам взятие фигуры. Фигура восстановлена и отправлена в запас» — новое сообщение Системы заставило шахматиста улыбнуться.

— Пешки, — призывал он.

Ино Кавасаки, завладевший телом, несмотря на всякие протесты Пустого, снова бросился вперёд на этот раз с реактивным ускорением. Зиг-загами он сократил дистанцию меж собой и врагом, пока по пути на него сверху «сыпались» пешки размером с него самого, намереваясь «срубить».

Они вставали чётко на клетки на экране, возникшем перед лицом Эйна, тогда как владелец демонического доспеха носился из стороны в сторону, задевая такое их число, что:

— «Оппоненту присвоена роль Пешки, оппоненту присвоена роль Слона, оппоненту присвоена роль Короля, оппоненту присвоена роль Королевы…» — система, занося в свою базу его движения на раскрытом поле, наделяла его одной за другой Ролями.

— «Круто, конечно, носиться туда-сюда, как Королева: и по диагонали и по горизонтали. Но в моей Игре за подобную свободу надо платить…» — улыбался в душе Эйн.

Кавасаки ощущал, как каждый новый шаг, рывок и прыжок постепенно давались ему сложнее, чем предыдущие, до тех пор, пока отдача от каждого движения не стала болезненной настолько, что заставляла болезненно всхлипнуть. Из-под маски этого звука не должно было доноситься, но никак не сбросившее довольную улыбку лицо шахматиста напротив словно слышало и наслаждалось этой мелодией молодых мучений.

Одна за другой фигуры двух цветов обрушивались на Ино, возникали у него под ногами, своими ходами пытались задавать или врезаться и унести прочь. Он рубил, рвал, кромсал и жёг их, но оппонента призывал всё новые и новые, довольно перебрасывая в свободной левой руке еще их горсть. Он открыто насмехался над потугами юноши. Хотя сам выглядел не особо старше. Ему можно было дать не больше тридцати (и то по самым оскорбляющим прикидкам!). А в глазах надменно горел многовековой опыт. Казалось, как бы Кавасаки не пытался действовать, для шахматиста всякие его телодвижения выглядели со стороны как еще одна партия, которую он уже разыгрывал в своей голове или на поле когда-то.

— Конь на B-3! Пешка на B-4, Слон на B-5, Башня на C-5! — только и слышал отголоски боевого гимна Ино, с трудом избавляясь от одной фигуры за другой.

Их цвет и форма менялись всякий раз, когда они возникали перед ним. Даже пара коней или слонов, стоило им развоплотиться под гневом когтей, возвращались в новых доспехах и с новыми немыми, застывшими на седалищах изваяниями всадников. Враг так и красовался перед Ино, показывая ему всю свою коллекцию. Или просто забавился с их видом от нечего делать.

— Пешки, Ряд! — услышал своеобразное заклинание своего оппонента бледный демон, когда, вложив титанические усилия и тонну внутреннего голубого пламени, сумел сблизиться с ним вновь.

Статуи гоплитов Древней Греции из чёрного камня выстроились пред Эйном в непроходимую стену, выставив свои копья вперёд. Их грозный ряд своим резким появлением отбросил оппонента. Шахматист и половины своей манны не истратил, а попаданец перед ним уже выглядел неважно. Нет, он, конечно, и когда сюда явился выглядел отвратно и нелепо. Но теперь окончательно запыхался и с трудом удерживал себя на ногах. Настало время первого Шаха.

— Шах! — услышал вдруг искусственный голос у себя в голове Ино, а пара Слонов по обе стороны от него оказались обрамлены устрашающей красной аурой.

— Перекрёстный ход!